[143]. Именно с пророков начинается еврейская религия.
Пророческое движение возникло как протест против поклонения Баалу и других чужеродных культов. Положительный момент состоял в том, что их целью было сохранение религии Яхве. Пророки были поборниками Яхве. Отталкиваясь от этого основания, пророки Израиля поднимались в возвышенную и надмирную сферу духовной мысли. По сути, они создали новую религию, монотеистическую, в центре которой стояло одно и единое верховное и всеобщее божество. Этот единственный Бог, как учили пророки, – нравственное и праведное существо. Более того, он ждет и от своих последователей, чтобы они были столь же нравственными и праведными, как и он. Такого Бога радуют не жертвоприношения, а нравственная жизнь. Его больше волнуют поступки человека, а не культ. Исключительный этический монотеизм был коренным принципом этого учения пророков.
В мире, где все религии представляли собой ряд действий и ритуалов, правильное выполнение которых считалось необходимым для того, чтобы обеспечить себе благосклонность Бога или отвратить от себя его гнев, восстали эти новые учителя с новым толкованием Бога, человека и их взаимосвязи. Их целью было не спасение души[144], а развитие личности и сохранение общества. Они стали проводниками социальной справедливости. Ни один из религиозных учителей Вавилона, Хеттского царства или Греции не делал такой попытки связать мораль с религией или рассматривать правила поведения в обществе в качестве божественных предписаний.
По сравнению с еврейскими источниками этический элемент в «Книге мертвых» и других произведениях египетской литературы поистине очень слаб. Христос основывался на учении пророков, а не законников или священников. Мухаммед соединил одно с другим и выступил продолжателем. Не будет преувеличением сказать, что еврейские пророки стали провозвестниками величайшего движения в духовной истории человечества.
Идеи пророков не только породили новую концепцию самой природы Бога и его атрибутов, а также отношения человека к Богу и человеку, но и вызвали к жизни новый вид литературы – разделенной на строфы, ритмичной, вызывающей сильную реакцию. Конечно, при переводе большая часть ее красноречивого воздействия теряется. Основная масса пророческой литературы возникла между 750 и 550 годами до н. э.
Вавилоняне, ассирийцы, египтяне и греки в лучшем случае пришли к генотеизму – вере в одного верховного бога, хотя при этом и не исключали веры в других богов. В поклонении они пришли к монолатрии – поклонению только одному божеству, хотя и признавали, что вместе с ним существуют и другие божества. То, что некоторые люди молились Мардуку, Атону или Аполлону так, как будто на тот момент не существовало никакого другого бога, еще не делает их монотеистами. Монотеизм – это воинственная, агрессивная система убеждений, которая отрицает не просто юрисдикцию других божеств в ограниченных областях, но и само существование любых других божеств. Монотеистический бог не может быть племенным или национальным; он должен быть интернациональным, универсальным. Генотеизм – это промежуточная ступень между политеизмом и монотеизмом.
Моисей был генотеистом, как и Давид. Для них Яхве был богом только евреев. Его юрисдикция распространялась на землю Израиля. Эта тесная связь между богом и землей не была исключительно древнееврейской; она признавалась и другими современными им народами. Лишь на заре пророческого периода еврейский Яхве, когда-то был племенной бог, который радовался жестокой расправе над египтянами – угнетателями его народа, а затем национальный бог, который санкционировал истребление амореев и ханаанеев и приказывал убивать сотни пророков бога-соперника, был возведен до уникального положения единственного божества во всем мире, наделенного любовью, праведностью, милосердием и прощением. Как происходила эта эволюция, объяснить непросто. По античным понятиям, когда племя или народ одерживают победу над другим, это является положительным доказательством того, что бог победителей обладает большим могуществом; побежденные народы автоматически принимают его. Еврейские пророки рассуждали не так. Когда ассирийские войска покоряли народ Яхве, его пророки учили, что Яхве всего лишь использовал Ассур как орудие, чтобы наказать свой народ за грехи. Таким образом, поражение превратилось в победу, и Яхве не только сохранил свое положение, но и поднялся на выше – на наивысшую и уникальную ступень универсальности.
Кажется невероятным, что пастух и собиратель смокв из никому не известной деревушки в Иудее и окружающей пустыне первым в истории мысли постиг Бога с точки зрения единства и универсальности. Это был Амос из Фекои, проповедовавший около 750 года до н. э. Амос был говорящим, а не пишущим пророком; таким же был и Мухаммед. Возможно, он не знал грамоты. Он излагал свои идеи в северном царстве при Иеровоаме II, завоевания которого принесли еврейскому обществу новое богатство и новую роскошь. Амос первым увидел в Яхве бога не только израильтян, но и других народов, и бога социальной справедливости. Вот слова, которые он вложил в уста Яхве (глава 5):
21 Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших.
22 Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших.
23 Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать.
24 Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!
Исайя, который начал пророчествовать около 738 года до н. э., мыслил, как и Амос, в плоскости теоретического монотеизма. Для него боги-соперники были бесполезными созданиями человека. Он развил идеи своей эпохи, сделав акцент на святости Бога, подчеркнув его совершенство в отличие от несовершенства человека: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!»[145]Живя в неспокойный век, когда Саргон разрушил Самарию (722 до н. э.) и Синахериб напал на Иерусалим (701 до н. э.), Исайя стоял на голову выше своих современников и был ярким примером патриота, который не пытается уклониться ни от каких жертв, ибо его воодушевляет непреклонная вера в святого Бога. Три года он ходил голым и босым, чтобы показать, как поступят с египетскими и эфиопскими пленниками ассирийцы. Кроме того, Исаия был мессианским пророком, который оком веры узрел видение всеобщего мирного сосуществования под властью «Князя мира», который будет обладать всемирным владычеством, и эпоху, когда перекуют мечи на орала и волк будет жить с ягненком. Он проповедовал «новый курс», который человечество не смогло осуществить и за двадцать шесть столетий прогресса. Второй Исайя, автор глав с 40 по 55, также был монотеистом.
В отличие от Амоса и Исаии Иеремия был пишущим пророком. Во время своего служения (626–586 до н. э.) ему пришлось немало страдать. Это, пожалуй, самый возвышенный персонаж всего Ветхого Завета. Он был свидетелем того, как Навуходоносор напал на Иерусалим в 597 году и опустошил его в 586 году. Подобно Амосу и Второму Исайе, он был монотеистом, но его монотеизм был более основательным и практичным. Он однозначно объявил все остальные божества плодом человеческого тщеславия и воображения. Подобно Исаии, он представлял себе картины утопии, в которой совершатся суд и справедливость.
Однако венцом книги Иеремии являются главы с 30 по 33, некоторые считают их воплощением самых высоких концепций ветхозаветной мысли. В них Яхве заключает со своим народом новый завет, исполненный внутренней силы и начертанный не на каменных скрижалях, как завет их отцов, а в человеческих сердцах. Иисус на Тайной вечере заимствовал идею нового завета, и автор Послания к евреям процитировал ее первоисточник[146]. В этой же связи Иеремия провозглашает доктрину индивидуальной ответственности, в отличие от прежней доктрины «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»[147], которая свидетельствует о таком уровне нравственной щепетильности, которая оказалась недостижима и в наши дни для некоторых европейских стран, судя по их поведению во время Второй мировой войны.
Другие еврейские пророки тоже внесли свой вклад. Осия, уроженец северного царства, проповедовавший между 745 и 735 годами до н. э., из-за трагического опыта своей семейной жизни выработал возвышенную идею о том, что Бог есть любовь. Его жена, родившая ему троих детей, оказалась неверной, но он все же любил ее; так Яхве любил неверный Израиль. Михей (730–722 до н. э.), современник Исаии и представитель бедных слоев, которые на его глазах страдали от притеснений и неправедного суда, также представлял себе картины лучшего будущего. Его слова как выразителя народной праведности обрели бессмертие (глава 6):
6 С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними?
7 Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей?
8 О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренно-мудренно ходить пред Богом твоим.
Современник Иеремии Иезекииль в своей длинной главе (18) об индивидуальной ответственности продемонстрировал восприимчивость к этическим идеалам, которые христианские народы XX века не смогли продемонстрировать в своих войнах. В своих речениях еврейские пророки достигли такого уровня, который не превзошел никто, кроме Христа и, может быть, Павла. Ислам, третья из великих монотеистических религий мира, перенял этический монотеизм у иудаизма и христианства. Зороастризм также разделял некоторые характерные черты этих двух ранних религий. Монотеизм в его иудейском и христианском понимании явился третьим из величайших достижений древней сирийской цивилизации.