Часть третьяГреко-римский период
Глава 17Александр и его преемники Селевкиды
Замысел «освободить» греческие города в Малой Азии, находившиеся в руках у персов, а заодно и отплатить им за вторжения в Грецию Дария и Ксеркса, созрел еще у Филиппа Македонского, но осуществил их его более энергичный и знаменитый сын Александр. Филипп успел поставить Македонию во главе греческих государств, когда кинжал убийцы оборвал его жизнь.
Весной 334 года до н. э. двадцатилетний Александр во главе войска от 30 до 40 тысяч человек пересек Геллеспонт, пронесся по Малой Азии, тогда части Персидской империи, и, пройдя через Киликийские ворота и низины, встретил Дария III (336–330 до н. э.) с разношерстным воинством силой около 100 тысяч человек. По словам более позднего историка Востока[152], все жители Азии были «того убеждения, что македоняне не решатся вступить в борьбу с персами вследствие многочисленности последних». Однако в последовавшей битве при Иссе (333 до н. э.), в узком ущелье, где численное превосходство персов уравновешивалось тактическими уловками греков, в конце концов последние одержали победу. Дарий, наблюдавший за битвой со своей великолепной колесницы, запряженной четверкой лошадей в ряд, с остатками разгромленной армии отправился на восток, бросив лагерь и царский гарем, с которым македоняне обращались с рыцарской любезностью. В ознаменование победы на этом месте был основан город Александретта (Искендерун), до сих пор носящий его имя. Отголоски этой решающей победы окружили имя греков новой славой, а сердца персов наполнили опасением, если не страхом.
Монета из Арада. Аверс и реверс тетрадрахмы Александра, изготовлена в Араде в 234 г. до н. э. Год написан на реверсе финикийскими буквами в соответствии с летоисчислением Арада
Чтобы обеспечить себе контроль над морем и всеми коммуникациями, Александр не стал преследовать бежавшего врага, а двинулся на юг. Своего военачальника Пармениона с отрядом конницы он отправил вверх по долине Оронта, чтобы занять Дамаск – ставку персов в Сирии. Победа при Иссе положила к его ногам всю страну. Сам Александр пошел вдоль берега. Македонянам сдались Мараф, Арад, Библ, Сидон. Только Тир, город-царь финикийского побережья, бросивший вызов Салманасару, Синахерибу, Асархаддону и Навуходоносору, осмелился закрыть ворота перед захватчиком. Александр построил дамбу в полмили длиной и 200 футов шириной (800 м и 60 м) от материка до двухмильного острова. Несчастный город ждал помощи от своих северных собратьев; но вместо этого свои триеры они предоставили в распоряжение захватчику. Еще Тир ждал помощи от своего далекого отпрыска – Карфагена, куда тиряне услали своих стариков, женщин и детей. Но и тут их постигло разочарование. После семи месяцев осады с моря и суши Александр принял капитуляцию Тира, повесил около двух тысяч его жителей и около тридцати тысяч продал в рабство. Так обычно поступали все победители. Свой триумф он отпраздновал играми, ритуалами и жертвоприношением в храме городского бога Мелькарта, которого он отождествил с Гераклом.
В сопротивлении Тира наступлению Александра история засвидетельствовала последний всплеск финикийского национального духа. Древняя традиция прервалась навсегда; былой дух уже никогда не возродился.
Еще во время осады Тира Александр получил от Дария предложение разделить империю: вся часть на запад от Евфрата отойдет Александру, к чему Дарий также готов был приложить деньги и руку своей дочери. Парменион советовал согласиться, приба-
203 вив, что, будь он Александром, он принял бы эти условия не раздумывая. «Я сделал бы так же, – возразил ему Александр, – будь я Парменионом».
Невзирая на участь Тира, Газа, некогда главный из пяти филистимских городов, оказала не менее героическое, но не столь продолжительное сопротивление. После двухмесячной осады ее гарнизон, в основном арабский, был разбит и истреблен; евнуха-главнокомандующего протащили вокруг городской стены, привязав к колеснице Александра. Жителей продали в рабство. Здесь, как и при Иссе, Александр получил легкое ранение. В Газе македоняне захватили огромные запасы пряностей, ибо город был главным средиземноморским хранилищем для товаров из Аравии и прилегающих стран. Падение Газы забило еще один гвоздь в крышку гроба персидского владычества на Средиземном море.
Теперь путь в Египет был открыт. Его завоевание позволило бы окончательно нейтрализовать персидский флот. Египтяне с готовностью сменили одного хозяина на другого. Пребывая в Египте, Александр нанес визит Амону (позднее его отождествили с Юпитером) в оазисе, который ныне называется Сива, в Ливийской пустыне, примерно в 200 милях (320 км) от египетской границы, и тамошние жрецы провозгласили его сыном этого бога. Также заложил основание города, который до сих пор носит его имя. Оба его действия оказались чреваты далекоидущими последствиями, намного превосходящими все, что мог предвидеть Александр. Идея связи между божественностью и монархической властью вошла в греко-римскую мысль и в конечном счете утвердилась в ней. Концепция царской власти от бога – привычное понятие на Древнем Востоке – едва ли проявилась хоть где-то в Европе до эпохи Александра и его преемников. Со временем Александрия стала центром эллинистической культуры, восточной наследницей Афин. В римский период она занимала второе место после Рима. В качестве вклада в историю основание этого морского порта на северо-западной оконечности дельты Нила представляло большую важность, чем простое завоевание Египта.
Весной 331 года до н. э. отважный завоеватель вернулся в Сирию (Келесирию), где пробыл достаточно долго, чтобы наказать самаритян за убийство своего помощника и вновь с блеском и пышностью провести игры и обряды в храме Тира. То, что по пути в Египет он посетил Иерусалим и лично принял его капитуляцию, сомнительно. Теперь же он выбрал дорогу, пролегавшую через Полую Сирию и долину Оронта до Евфрата у Тапсака. Неподалеку он приказал основать город; вероятно, достроил его уже военачальник Александра Селевк Никатор и назвал Никефорием[153]. Пройдя через Месопотамию на северо-восток, Александр перешел вброд Тигр выше места расположения Ниневии. На равнине между этим местом и Арбелой, что дальше на восток, была разбита последняя армия Ахеменидов, династии, которая произвела на свет Кира Великого и Дария Великого. Сам Дарий III бежал. Следующей целью Александра был Вавилон, официальная столица государства, стены которого возвышались на 300 футов (90 м). Местные жрецы и персидские чиновники встретили прибывшего полководца венками и подарками. Македоняне взяли громадную добычу. Но и она померкла по сравнению с несметными богатствами, которые персидские владыки скопили в своей весенней резиденции в Сузах, куда затем направились захватчики. Оттуда поход продолжился зимой по высоким крутым горам до Персеполя. Захватчики лишили город его сокровищ и подожгли царский дворец, построенный Дарием. Так они отомстили за разрушенные Ксерксом греческие храмы в Афинах.
Весной 330 года до н. э. из долины Персеполя Александр во главе своих войск совершил стремительный бросок на север. Его целью была Экбатана (древняя столица Мидии, современный Хамадан), куда бежал Дарий. При приближении неприятеля двое заговорщиков закололи Дария в его собственном лагере. Тело его досталось Александру, который и отправил его в Персеполь для погребения с царскими почестями. Теперь Александр Македонский считал себя законным наследником последнего персидского государя.
И как будто всего этого ему было еще недостаточно, Александр двинулся на восток, совершил набег через Яксарт[154], а затем устремился на юг через Кабул в Пенджаб, что на северо-западе Индии. В ходе индийской кампании его уставшее войско и военачальники подняли ропот. Некоторые взбунтовались. Это был 326 год до н. э. Александр вернулся в Вавилон, где пил, пировал и планировал новые завоевания. В июне 323 года до н. э. он умер от лихорадки во дворце Навуходоносора, когда ему не исполнилось и тридцати трех лет, оставив исключительный пример физического мужества и выносливости, импульсивной энергии и пылкого воображения. Его именем стали называть героев разнообразных романтических циклов, украшенных всевозможными фантастическими преувеличениями. Даниил (8: 5, 21) ясно упоминает его, а в Коране (18: 82 и далее) он называется Искандер Зу-ль-Карнайн («двурогий») и, по-видимому, исполняет божественное предназначение.
Возможно, самый значительный вклад Александра в историю заключался в том, что он создал возможности для слияния греческих и восточных идей и институтов. Процесс культурного смешения начался еще до Александра, но его завоевания ускорили и облегчили его. Он сам показал пример слияния греческой и азиатской крови, женившись на бактрийской (Балх) княжне Роксане и двух дочерях персидских царей в Сузах. Он призвал своих военачальников и солдат последовать его примеру. По торжественным поводам Александр одевался на восточный манер. «Ему начала нравиться персидская изнеженность и роскошь азийских царей»[155]. В отличие от Ксеркса он старался соединить Европу и Азию не досками, бревнами и не имеющими смысла связями, но узами законной любви, добропорядочного брака и общего потомства. Создав знаменательный прецедент в истории, Александр на пиру, где на берегу Тигра присутствовало девять тысяч македонцев и персов, молился о союзе сердец и общем благе. И до него пророки в своем воображении преодолевали границы государств и представляли себе картину, пусть даже несовершенную, братства людей; но это был первый великий государственный муж, который мечтал об обществе без границ между греками и варварами и, более того, стремился к его осуществлению. С тех пор эта возвышенная надежда, которую финикийский философ Зенон позже воплотил в своем «Государстве», больше уже не покидала сердца людей.