аключалась в том, чтобы содействовать армии и защищать военные транспорты. Нет никаких сомнений, что главным образом это были финикийские моряки.
Единицей флота была квинквирема, которая к тому времени пришла на смену не такой мощной триреме и, вероятно, была сконструирована в Финикии или на Кипре незадолго до времен Александра. На квинквиреме весла располагались в один ряд с пятью гребцами на весло. Палуба находилась над ними. Корабль перевозил войска, которых во II веке до н. э. защищали размещенные на палубе легкие деревянные башни. Сам корабль можно было использовать для тарана, в чем преуспели финикийцы.
Единство империи Селевкидов выражалось и в единообразии ее военной организации и администрации провинций, унаследованной в значительной мере от персов. О местном управлении провинциями известно немного, но очевидно, что новоприбывшие сохранили прежний чиновничий аппарат. Административно-территориальные единицы оставили свое персидское название – сатрапия. Аппиан, утверждавший, что при Селевке I в империи целых семьдесят две сатрапии, должно быть, перепутал некоторые части сатрапий с самими сатрапиями. По словам Посидония, в Сирии было восемь сатрапий: четыре на густонаселенном севере – в Селевкиде – и четыре на юге – в Келесирии. Северные провинции группировались вокруг четырех городов-колоний: Антиохии, Селевкии, Апамеи и Лаодикии. Видимо, Дамаск и Ливан вместе с Финикией образовывали первую южносирийскую сатрапию; Самария и Галилея вместе с побережьем – вторую; остальные две составляли Трансиордания и Идумея. Как отмечалось выше, Иудея большую часть времени была жреческим государством-данником при верховной власти Селевкидов.
В административных целях сатрапии делились на округа, вверенные сатрапам более низкого ранга. Точно установить схему этого деления затруднительно, и, вероятно, время от времени оно менялось. Царский монетный двор, разумеется, находился в Антиохии, но, однако, свои монетные дворы имелись и в провинциях, например в Тире, Сидоне, Араде и других важных городах.
Греко-македонские колонии в целом были организованы в соответствии со старыми эллинскими понятиями о самоуправлении города-государства. Эллинизированные города также образовывали такие полисы. Они должны были платить налоги и подчиняться периодически выходившим царским указам, однако им разрешалось самостоятельно решать свои внутренние вопросы. Некоторые даже получили привилегию контролировать соседние территории. Жители Антиохии участвовали в голосованиях как члены эллинской общины и, возможно, даже имели право голоса в военном собрании. Архитектурной особенностью эллинистического города были прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом, которые разрезали его на кварталы, из-за чего с высоты он походил на шахматную доску. В общем он напоминал греческий город с общественной площадью (агорой) примерно в центре, на которую выходили храмы. Агора в Дура-Европос имела площадь 28 079 квадратных ярдов (2,3 га). Улицы там имели в ширину от 18 до 24 футов (от 5,5 до 7,3 м), а ширина главной улицы составляла 36 футов (11 м). К сожалению, кроме Дура-Европос, ни один город Селевкидов до сих пор полностью не раскопан. «Этнические» города, напротив, отличались и по внешнему виду, и по своему управлению, и в них коренное население продолжало жить по своим обычаям.
Местное крестьянство проживало в деревнях, сохранявших свой статус и образ жизни независимо от всяких династических пертурбаций. Они возделывали в основном царскую или помещичью землю, и их покупали и продавали вместе с землей. Фактически они занимали положение крепостных. Нет никаких сомнений, что они ни платили подати натурой.
Селевкиды продолжали обычай сбора десятины с урожая, с незапамятных времен существовавший в Западной Азии. Судя по единичным упоминаниям, десятиной облагались не отдельные люди, а целые общины. Большая часть ее выплачивалась натурой от города, народа или племени его вождем или первосвященником. Наши сведения о различных налогах, их суммах и способах расчета далеко не полны, однако не приходится сомневаться в том, что многое определялось древними традициями и приспосабливалось к текущим экономическим условиям.
Помимо дани и доходов с земли, которые в Иудее были довольно высокими, существовали царские налоги, в том числе подушная подать, венечный сбор[182] и соляная пошлина. В своей хартии о Иерусалиме, составленной около 200 года до н. э., Антиох III освобождал город от налогов на три года, а затем еще от трети. Полвека спустя, при соперничестве двух царей-Селевкидов, что не было редким явлением для той эпохи, оба были готовы предложить евреям любую цену за их поддержку. Один из них, Деметрий I Сотер, в 152 году до н. э. обещал в письме первосвященнику Ионафану освободить евреев от большинства налогов и податей, уплачиваемых ими до той поры, включая подушный, соляной и венечный сборы, а также треть всего, что дают поля и сады, которая обычно уходила царю. Также он предложил освободить Иерусалим и от обычной десятины. Тот факт, что и Антиох, и Деметрий говорят о соляном налоге, позволяет предположить, что соляные шахты находились в собственности царя. Рудники, каменоломни, леса, рыбные промыслы, вероятно, тоже принадлежали царям. В своей хартии Антиох освобождает от обложения дерево, поставляемое из Ливана на восстановление Иерусалимского храма и других построек.
Глава 20Торговля и ремесла
Сирия была опорой империи Селевкидов, Антиохия – ее политической главой, Селевкия – торговой столицей, Апамея – военной ставкой, Селевкия на Тигре – столицей ее восточной части, а Сарды – столицей западной. Соединение этих разнородных областей империи и различных торговых и политических центров с помощью удобных и безопасных дорог было главной заботой первых царей из дома Селевкидов. Когда строилась новая колония, ее старались соединить с существующими крупными артериями и местными дорогами, к которым эллинистические цари Сирии и Египта прибавляли все новые. Улучшенное сообщение и то обстоятельство, что эллинистический мир, даже раздробленный, сохранял определенное единообразие общей культуры, включая единый разговорный язык и одинаковые монеты, особенно стимулировали торговлю. Сам процесс колонизации сопровождался всплеском греческой коммерческой и производственной деятельности, который привлекал купцов, деловых людей и ремесленников.
Торговля, как внешняя, так и внутренняя, имела в Сирии огромное значение для государства и всех его жителей. В этой сфере политика Селевкидов, по-видимому, ставила целью, во-первых, привлечение в страну арабских, индийских и центральноазиатских товаров для местного потребления и транзита, а во-вторых, развитие торговых отношений Сирии с Западом, особенно с грекоримским миром. В стремлении завладеть транзитной торговлей Сирия конкурировала с Египтом. В силу этого непрекращающиеся военные конфликты между Селевкидами и Птолемеями имели как политическую, так и экономическую основу.
Товары из Индии доставлялись морем на склады в Аль-Йамане (Йемен, римская Аравия Феликс, или Аравия Счастливая), где вливались в аравийскую торговлю, а отправлялись караваном до Петры и владений Птолемеев, либо же они шли по морю вдоль западного побережья Персидского залива мимо города Герра и вверх по Тигру до Селевкии. Вместе с товарами, которые по суше привозили сходившиеся в Селевкию караваны, вся масса товаров двигалась на запад либо вверх по Евфрату и через Дура-Европос в Антиохию, либо старым путем к востоку от Тигра, пересекая Джазират-ибн-Умар, как его называли арабы, и затем отправлялись на запад в Нисибис и далее в Эдессу, а оттуда в Антиохию или Дамаск. Таким образом, Селевкия на Тигре превратилась в расчетную палату восточной торговли, став наследницей древнего Вавилона и предшественницей средневекового Багдада. В течение всего III века до н. э. этот восточный торговый путь через Селевкию на Тигре оставался общепринятым, но в неспокойный период конца II – начала I века до н. э. путь через пустыню и Пальмиру стал считаться более удобным, в частности, потому, что пальмирские племена могли гарантировать безопасность и обеспечить путешественников водой. Около четырех столетий купцы часто пользовались этим кратчайшим путем через город-оазис Пальмиру.
Караваны, отправляясь из Египта, Петры или с филистимского побережья, могли следовать прибрежным маршрутом до Лаодикии и оттуда двигаться в Селевкию и Антиохию, либо же они могли свернуть от Мегиддо или Тира к Дамаску, следуя по великому и древнему международному торговому пути. Те, кто выходил из Арада или Мары, так же могли либо следовать вдоль моря на север, либо свернуть на восток в Эмесу и Апамею. Селевкия или ее соседка Антиохия на тогда судоходном Оронте были в Сирии местом встречи всех таких караванов.
В период своего расцвета Селевкиды также были бесспорными хозяевами шелкового пути, который шел через Иранское плато и Среднюю Азию из далекой Монголии. По большей части этот маршрут проходил через владения Селевкидов. Товары Дальнего Востока соединялись в Месопотамии с товарами Индии и Западной Аравии и отправлялись на запад либо через Нисибис и Эдессу, либо через Дура-Европос.
При Селевкидах главные дороги находились под защитой сильных и преуспевающих колоний, которые в то же время служили караванщикам местами отдыха и перевалочными центрами, где они могли поменять верблюдов. Такой колонией была Дура-Европос[183], основанная около 300 года до н. э. Селевком I на дороге через пустыню на полпути между столицами Сирии и Месопотамии. Вскоре колония превратилась из сильной крепости в важный центр торговли. Она находилась в местности, от природы исключительно сильно укрепленной: на скалистом плато, нависающем над Евфратом, с двумя глубокими ущельями с флангов. Своего расцвета в качестве центра караванной торговли город достиг еще при парфянах. Римляне использовали его как оплот на границе империи у Евфрата. Вскоре после 256 года н. э. его захватили и разрушили Сасаниды, после чего там вновь вступила в свои права пустыня. Руины города, которые сегодня называют Ас-Салихия, не были известны ученому миру до тех пор, пока в 1920 году британский офицер не наткнулся на несколько любопытных фресок при рытье траншей. Развалины Дура-Европос произвели на открывателей такое впечатление, что их назвали Помпеями Востока.