Ирод заботился об интересах Рима в ущерб национальным. Он сумел сделать то, в чем потерпел неудачу Антиох Епифан, то есть насильно превратить Иудею в довольно сносную имитацию эллинистического царства. Он осуществил программу общественного строительства, буквально изменившего облик страны. В Иерусалиме он возвел ипподром, театр и амфитеатр и устраивал публичные игры, которые никак не вписывались в иудаизм. Вдобавок он перестроил храм. Жить он предпочитал в Самарии. Этот город он украсил новыми зданиями и переименовал в Севастию в честь Августа Цезаря. При раскопках найдены остатки его построек. Чтобы угодить своему покровителю-императору, он перестроил Башню Стратона (Turns Stratonis) на побережье и назвал ее Кесарией – город должен был стать столицей Римской Палестины. При его дворе жил и трудился Николай Дамасский, как философ и историк превосходивший Посидония. Николай, который лично знал самого Августа, составил всеобщую историю, раздел которой об Ироде сохранился главным образом в изложении Иосифа Флавия.
У Ирода было десять жен, часть из них, как и других членов своей семьи, он предал жестокой смерти и безжалостно расправлялся с любыми недовольными его деспотическим правлением. Он умер в 4 году до н. э., через год или два после рождения Христа по расчетам ученых (6–4 до н. э.). В исправленном завещании он оставлял свое царство сыну Архелаю, который оспаривал престол со своим братом Иродом Антипой и все же заполучил большую часть царства, но только с титулом этнарха. Ирод Антипа получил власть над Галилеей. Именно он построил Тивериаду (Тверию), назвав ее в честь императора Тиберия. Подобно своему отцу и другим Иродам, Ирод Антипа был двуличен: иудей для своих, эллинист для чужих. После низложения Архелая (6 н. э.) Иудея была передана под прямое правление римских наместников, или прокураторов, пятым из которых стал Понтий Пилат.
Эллинизм римского типа, зародившийся в 64 году до н. э., просуществовал до 323 года н. э., когда Константин Великий перенес столицу из Рима в Византий и тем самым открыл новую эру в истории средиземноморских держав. Не будем забывать, что сама римская цивилизация была наследницей, бенефициаром и продолжателем более древней греческой цивилизации. Фактически из всех средиземноморских народов одни только римляне как индоевропейцы оказались способны воспринять и усвоить не только внешние проявления цивилизации своих родичей-греков. Для большей части семитского и хамитского населения Западной Азии и Северной Африки эта цивилизация оставалась чужеродной.
К I веку до н. э. латинская и греческая цивилизации пришли к гармонии. Была сделана уступка в пользу греческого языка, который, как и прежде, оставался на Востоке языком международного общения; однако латынь стала официальным языком администрации. Греки были слабы в политическом и организационном отношении, и именно в этом были сильны римляне. Римляне не достигли особых успехов в областях искусства и философии, где греки поднялись на непревзойденную высоту. Так эллинизм, укрепившийся и обогащенный под эгидой Рима, продолжал свое шествие по Сирии. При римской протекции ему не угрожала опасность со стороны «варваров», и жизнь в сирийско-греческих городах с характерными политическими формами, празднествами, развлечениями и умственными занятиями шла по-прежнему. Все местные династии, существование которых терпел могущественный Рим, – Ироды в Иудее, Арета в Петре и Оденат в Пальмире, – по облику были греческими.
В рамках провинций в системе римской власти автономия локальных общин ограничивалась лишь незначительно. Они сохранили свою религию, язык и обычаи. Римляне взяли их под свою защиту, которая осуществлялась войсками, доставленными из Италии. Взамен военной службы с местного населения взималась дань. Римские наместники, в чьи обязанности входил общий надзор за внутренними делами, обычно назначались на короткий период и не получали никакого жалованья, за исключением того, что раздобыть при помощи махинаций и отдавая на откуп сбор налогов.
Глава 22При первых римских императорах
Когда Рим поднялся в ранг мировых держав, центр политической истории впервые сместился из Азии в Европу, где по сию пору и остается, за исключением эпохи халифата. Однако перед глазами императорского Рима был один образец для подражания в деле управления западноазиатскими провинциями: Селевкиды. Поэтому римские императоры вполне естественно руководствовались теми же общими принципами и сохраняли ту же форму правления, что и при эллинистических царях, на смену которым они пришли.
Благодаря своему географическому положению на границе с единственным серьезным соперником и грозным противником Рима – Парфией – Сирия имела статус провинции империи, официальным проконсулом которой был сам император. Как таковая она подчинялась легату, обязательно в ранге консула, срок полномочий которого длился от трех до пяти лет. Этот пост, наряду с постом правителя Галлии, считался самым почетным и ценным среди всех, которые могла предоставить империя. Сирия на Востоке, подобно Галлии на Западе, была центром военной власти. Губернатор располагал достаточным штатом помощников, в котором высокое положение занимали прокураторы как сборщики государственных доходов. Собирали их либо напрямую, либо через систему откупа налогов. Под контролем легата находилась мощная военная сила в четыре легиона, которые в ранней империи почти целиком состояли из итальянских войск. Легат Сирии отвечал за безопасность римских владений во всей Западной Азии. Одним из первых легатов был Квириний[191], назначенный Августом и проводивший перепись евреев. Понтий Пилат в действительности был прокуратором Иудеи (24–37 до н. э.), но Тиберий[192] возложил на него все управление под властью легатов Сирии, один из которых – Вителлий – отправил его в отставку за жестокое обращение с самаритянами[193].
Над местными общинами стояло множество различных властей. Греко-македонские колонии сохранили собственных магистратов, в подчинении у которых находились сенат и народное собрание. По типу устройства они оставались древнегреческими городами-государствами. Финикийские города-государства также сохранили свою традиционную олигархическую структуру, к которой к тому времени добавился греческий оттенок. Арамейские общины во внутренних районах сами распоряжались собственными делами, как и раньше. Арабы жили при разных формах правления. В Эмесе власть принадлежала царям-жрецам. На юге в Келесирии, в Халкиде, тоже правил местный династ. Обе эти скромные династии оставались у власти до конца первого века христианской эры. На границе пустыни, где люди по-прежнему вели кочевую или полукочевую жизнь, общественной единицей было племя и сохранялась патриархальная форма управления. В Иудее главой был первосвященник, уже не царь, назначавшийся еврейской аристократией. Рим с удивительной терпимостью взирал на все это разнообразие.
За этим разнообразием устройства и управления стояло такое этническое и культурное единство, которое намного превосходило все, известное ранее. К тому времени все сирийцы полностью осемитились, говорили на одном языке – арамейском, и образованные слои писали на одном языке – греческом. Финикийцы, глубже проникшиеся эллинизмом, нежели их восточные соседи и сородичи арамеи, в I веке н. э. растеряли владение родным языком, который намного дольше оставался языком общения в их африканских колониях. Евреи, которые к тому времени уже не ограничивались одной Иудеей, а расселились по всем крупным сирийским городам, хранили свой язык в качестве священного. Что касается арабов, то итуреи, влиятельные в Северной Палестине, и идумеи, формально принявшие иудаизм и населявшие юго-западную часть Палестины, постепенно переходили на арамейский. Те же их племена, которые еще не отказались от кочевой жизни, безусловно, продолжали говорить по-арабски. Далее на юг набатеи, которые из арабов теснее всего общались с римлянами, упорно держались за свою арабскую речь, но надписи составляли по-арамейски. В целом такая картина резко контрастировала с этнической и культурной анархией, к примеру, периода Амарны.
Греко-македонский элемент был рассыпан по всем сирийским городам, а наиболее густо – в колониях Селевкидов, таких как Антиохия, Селевкия, Апамея и Лаодикия, а также центрах торговли, таких как финикийские и филистимские приморские города, а также Дамаск и Пальмира во внутренних районах. Эти переселенцы были потомками македонских и греческих ветеранов, купцов, ремесленников и авантюристов, по политическим или иным причинам искавших счастья на Востоке. Римляне основали немногие колонии. При Августе появилась колония римских ветеранов в Бейруте и еще одна в Баальбеке, которым было суждено стать важнейшими очагами римской культуры. Латиноязычных колонистов было намного меньше, чем грекоязычных; многие из них уже владели греческим и могли общаться на нем с местными жителями и другими переселенцами. Более того, в отличие от греков, римляне держались несколько отчужденно, не вникая в культуру управляемых ими провинций. В первую очередь Сирия интересовала римлян в качестве базы для ведения действий против врагов, а также с точки зрения эксплуатации ее ресурсов. Сирийцы не проявляли особого внимания к римским военным кампаниям, за исключением тех случаев, когда под угрозой оказывалась их собственная безопасность.
Эффективность римской администрации в такой провинции, как Сирия, где цивилизация находилась на не менее высоком уровне, чем римская, хотя и отличалась по характеру, была не столь успешной и блестящей, сколь, например, в таких полуци-вилизованных провинциях, как Испания или Галлия. В Сирии греческие поселения, финикийские и иудейские города с их развитой социальной, интеллектуальной и экономической жизнью, а также школами искусства, философии и литературы не нашли у Рима ничего, что хотели бы позаимствовать. Для них латинская литература оставалась книгой за семью печатями. Однако с арабами и арамео-арабами дело обстояло по-другому. Среди них римляне основали свои колонии к востоку от Антиливана и оседлой Трансиордании. Каждая из них возникла вокруг ядра из итальянских переселенцев, вокруг которых группировались другие, и развивалась в особого рода общину. Этот шанс они получили после того, как Траян в 106 году н. э. аннексировал Трансиорданию, а также Авран, когда-то находившийся под властью набатеев, но позднее переданный Августом Ироду. В 105 году н. э. Траян покорил Петру. Затем Аравия Петрейская вошла в состав Римской империи под названием Provincia Arabia. Поскольку Сирия была центром римской власти на Ближнем Востоке, римская администрация расставила цепь аванпостов вдоль края пустыни для защиты более густонаселенных и цивилизованных районов. Эти укрепления часто комплектовались вспомогательными войсками, набранными из дружественных племен. Через эту территорию проходила дорога с востока на запад, соединявшая города на Тигре и Евфрате со Средиземноморьем и проходившая через Пальмиру. Ее пересекала большая дорога с юга на север – римская Via Maris, «приморский путь», «царская дорога» в Библии. Она шла из Дамаска через Авран в Галаад, Моав и дальше на юг, где сливалась с арабским караванным путем. Эта главная дорога Трансиордании возникла в конце 2-го тысячелетия до н. э., была замощена при Траяне и использовалась в качестве военной дороги римскими легионерами, а позднее и мусульманскими паломниками. Нововведения способствовали переходу кочевых и полукочевых общин к оседлому образу жизни. Урбанизация была ключевым моментом римской политики.