и Персию.
В своей скульптуре, как и в религии, жители Петры демонстрируют тесную связь с такими городами на окраине пустыни, как Пальмира и Дура-Европос.
Вдохновленные греческими образцами, набатейские гончары изобрели новый вид керамики, который выделяется даже среди лучших изделий этого региона. Остатки кубков, тарелок, блюд, кувшинов и чаш изумительно тонки, толщиной с яичную скорлупу, и свидетельствуют о высочайшем мастерстве. Среди них присутствуют всевозможные разновидности: однотонные, расписные и с насечками. Глина красновато-желтого цвета, орнаменты, как правило, стилизованные цветы и листья. Преобладание виноградных гроздьев и лоз в узорах на керамике и архитектуре еще раз доказывает, что набатеи перестали воздерживаться от вина. Археологи Американской школы восточных исследований в Иерусалиме по черепкам установили около пятисот набатейских поселений между Акабой и северной окраиной Мертвого моря. В искусстве, архитектуре и инженерии, возможно, в литературе и, безусловно, в керамике набатеи были одним из самых одаренных народов в истории. Проводники караванов, которые выполняли роль торговых артерий Древнего Востока, зодчие города, уникального в истории творений рук человеческих, строители плотин и водохранилищ, где сегодня уже нет воды, набатеи сегодня представлены скромными бедуинами племени ховейтат, которые до сих пор бродят там, где когда-то преуспевали их предки, и разбивают свои шатры у стен своего «розово-красного города, вполовину такого же древнего, как само время».
Фасад храма в Петре. Этот обширный фасад вырезан в массиве горы
Когда солнце Петры стало клониться к закату, взошло солнце Пальмиры, также города на караванных путях. Обильный источник питьевой воды, хотя и сернистой, в самом сердце Сирийской пустыни положил начало оазису, который образовался вокруг мелкой деревушки. Поселились в нем несколько аравийских племен. Выход на сцену новых мировых империй и сдвиг международных торговых маршрутов помогли деревушке вознестись на головокружительную высоту богатства и могущества среди городов древности.
Свое поселение аборигены назвали Тадмор. Под этим именем оно впервые появляется около 1800 года до н. э. и вновь встречается в более поздних ассирийских летописях, из которых следует, что Тиглатпаласар I (ок. 1100 до н. э.) преследовал своих противников-бедуинов до этого убежища в пустыне. По Иосифу Флавию, сирийцы произносили это название как «Фадамера». Древнесемитская форма названия сохранилась в арабском Тадмур. Еврейский летописец (2 Пар., 8: 4) сообщает, что «Фадмор» построил Соломон – либо с целью возвеличить Соломона и его царствование, либо он перепутал это название с Тамарой в Идумее, которая обязана своим основанием еврейскому царю. Греческое название Пальмира значит «город пальм», что соответствует еврейскому tamar. Этимология слова tadmor неясна. Помня еврейское предание и находясь под впечатлением от грандиозности и великолепия руин, мусульмане рассказывали истории о том, что их построили подвластные Соломону джинны.
Расширение Парфянской империи в регионе Евфрата в середине II века до н. э. создало новую ситуацию на Ближнем Востоке. Такое же следствие имела и аннексия Сирии Римом примерно три четверти века спустя. Пальмира оказалась между этими двумя мировыми империями. Изолированное положение в самом сердце пустыни делало ее недоступным для римских легионов и парфянской конницы. Ее купцы наживались на ее уникальной позиции в качестве основной стоянки на пересечении дорог через пустыню с севера на юг и с востока на запад. Политики ловко использовали ее стратегическое положение между двумя великими державами-соперницами и, поддерживая то Рим, то Парфию, сохраняли равновесие сил и извлекали выгоду из нейтралитета. Настраивая одного противника против другого, они сохраняли независимость своего города в качестве буферного государства.
Пальмирские вожди заручились у шейхов пустыни обещанием не нападать на караваны; проводники вели эти караваны по бесплодной земле; конные лучники защищали их от набегов бедуинов; и город взимал большие пошлины с каждого товара, проходившего через его ворота. Среди них были некоторые предметы первой необходимости и множество товаров, считавшихся в то время предметами роскоши. Они не сильно отличались от тех, что шли через Петру: шерсть, пурпур, шелк, стекло, духи, ароматические вещества, оливковое масло, сушеный инжир, орехи, сыр и вино. Фрагменты китайского шелка найдены в гробнице 83 года н. э. Через пальмирцев проходила большая часть средиземноморской торговли с Персией, Индией и Китаем. О глубоком уважении к торговому люду говорят надписи середины III века н. э., они гласят, что «народный совет» решил поставить статуи «начальника каравана» и «начальника рынка». Наряду с торговлей процветало и местное производство. Надпись 258 года н. э. доказывает существование влиятельной «гильдии кузнецов, работавших с золотом и серебром». О том, что Пальмира не забывала и о сельском хозяйстве, указывает недавно обнаруженная при раскопках насыпь длиной в четверть мили (400 м) между двумя холмами для сбора воды для орошения. Благодаря этому Пальмира превратилась в один из богатейших городов Ближнего Востока.
Постепенно ее глинобитные хижины сменились домами из известняка. В городе выложили широкие улицы, из них главная вела к святилищу Бела. Вдоль улиц возвели колоннады, и Пальмира приобрела вид процветающего греко-римского города с агорой и театром. Ее богатства оказалось достаточно, чтобы возбудить алчность Марка Антония, который в 41 году до н. э. приказал атаковать его конницей. Пальмирцы просто покинули свой город и бежали за Евфрат, прихватив свои ценности. Это был первый зафиксированный в истории контакт между Римом и Пальмирой.
Городу в пустыне было нелегко сохранить полную независимость перед лицом растущей мощи западной империи. К началу новой эры Пальмира, по всей вероятности, признала верховную власть Рима, если судить по имперским декретам 17–19 годов н. э., изданным при Тиберии относительно пошлин, однако все же не утратила самостоятельности. Примерно в то же время в городе, видимо, постоянно проживал представитель Рима, а один из его граждан по имени Александрос отправился с заданием от римлян к Сампсигераму в Химс. Траян включил ее в состав провинции, созданной в 106 году, а Адриан, побывав в ней в 130 году, даровал ей как римскому вассалу имя Адриана Пальмира. Зависимые от Пальмиры города также стали вассалами Рима. В начале III века Пальмира получила права колонии от Септимия Севера или другого императора сирийский династии. На монетах Каракаллы город именуется колонией. Как таковая она освобождалась от таможенного сбора. Для Северов было естественно благоволить к Пальмире. Панели, когда-то украшенные изображениями Юлии Месы и других членов семейства, были найдены при раскопках 1939 года. В качестве вассалов Рима Пальмира с ее сателлитами вошли в новый период процветания, который продлился более полутора столетий. Римские дороги соединили Пальмиру с Дамаском, столицей внутренней Сирии, с городами на Евфрате и крепостями, защищавшими пограничные валы. Недавние съемки с воздуха показали остатки таких фортов по всей Сирии и Трансиордании от Тигра до самого Красного моря. Видные граждане Пальмиры стали добавлять к своим именам римские. Даже сам город взял себе новое название. У одной семьи перед семитским именем шло римское Септимий, это указывает на то, что они получили гражданство при Севере и, вероятно, в награду за службу в борьбе с парфянами.
Первой из зависимых от Пальмиры городов шла Дура-Европос. Этот город использовался в качестве крепости для защиты растущей торговли Пальмиры. Там были найдены остатки фресок с изображением пальмирских солдат. Другим важным приобретением Пальмиры была Ресафа, позднее переименованная в Сергиополь в честь родившегося там святого Сергия. Сергий был солдатом, претерпевшим мученичество в 305 году в правление Диоклетиана, и в течение долгого времени оставался самым любимым святым Сирийской церкви, а его родина привлекала множество паломников и получила свой патриарший престол. Как Расаппа этот город упоминается в ассирийской надписи конца IX века до н. э. и соответствует Рецефу («тлеющий уголь»), разрушенному Синахерибом. Этому городу, который арабы назвали Эр-Русафа, суждено было сыграть более важную роль в качестве любимой летней резиденции халифов-Омейядов.
Упомянутое семейство с приставкой Септимий к имени в середине III века заняло в Пальмире господствующее положение. На памятнике, воздвигнутом в 251 году в честь его главы Септимия Гайрана, сына Одената, он называется «достославным сенатором и вождем [ras] Тадмора». По-видимому, он первым из пальмирцев прибавил титул вождя к своему римскому званию сенатора. Его отец фигурирует в надписях просто как сенатор, это звание, вероятно, даровали ему, когда в 230 или 231 году Александр Север посетил Пальмиру в связи с персидскими войнами. Этот Гайран, скорее всего, был отцом знаменитого Одената (ср. араб. udhaynah, «маленькое ухо»). Судя по личным именам, род происходил из арабов. Греческий историк называет этого Одената «правителем сарацин»[226]. Члены этого рода взяли на себя функцию исполнительной ветви власти, принадлежавшей народному совету. Этот совет чествовал заслуженных горожан.
Только во времена Гайрана Пальмира стала играть заметную роль в международных делах. К тому времени на смену старой парфянской династии пришла новая и энергичная. Это были Сасаниды, продержавшиеся у власти с 227 года н. э. до подъема ислама. В 260 году армия Сасанидов под командованием Шапура I прославилась тем, что нанесла столь позорное поражение римским легионам в районе Эдессы, что сам император Валериан попал в руки врагов. Двумя годами раньше Валериан пожаловал Оденату звание консула. Впоследствии персы двинулись на север Сирии и разграбили Антиохию и другие города. В это время Оденат пришел на помощь Валериану с многочисленным войском сирийцев и арабов. Он разгромил персов на берегу Евфрата, преследовал их до самых стен их столицы Персеполя и захватил часть царского гарема, хотя не смог вернуть из плена императора. Валериан умер в неволе, из его кожи сделали чучело и выставили в одном из храмов.