против врага. Те из вас, кто через три дня после получения своего пособия не отправится в путь, клянусь Аллахом, я обезглавлю его».
Сказав это, аль-Хаджжадж приказал зачитать повеление халифа вслух. Оно начиналось словами: «Во имя Бога милостивого, милосердного. От раба Божьего Абдул-Малика, повелителя правоверных, мусульманам Куфы. Мир вам!» Но ответа не последовало. «Стой, – в гневе крикнул аль-Хаджжадж чтецу. – Неужто дошло до того, что вы не отвечаете на приветствие повелителя правоверных? Клянусь Аллахом, скоро я заставлю вас образумиться. Начни заново, юноша». Чтец послушался, и, когда он повторил приветствие халифа, ни один человек из перепуганного собрания не посмел промолчать, когда раздался верноподданнический ответ: «И мир повелителю правоверных!»
Новый наместник, который сменил учительскую указку на воинский меч, сдержал свое слово. Ни одна шея не казалась слишком крепкой для него, ни одна голова не сидела на ней слишком высоко, чтобы он не мог ее сокрушить. Его задача состояла в том, чтобы подчинить государству все элементы его устройства, чего бы это ни стоило. Аль-Хаджжадж именно это и сделал. По сообщениям источников, он расправился с 120 тысячами человек; 50 тысяч мужчин и 30 тысяч женщин сидели по тюрьмам ко времени его смерти. Эти, несомненно, преувеличенные цифры вместе с столь же преувеличенными рассказами о тирании этого арабского Нерона, о его кровожадности, чревоугодии и нечестивости говорят нам о том, что историки – в основном шииты или сунниты режима Аббасидов – оставили нам карикатуру, а не портрет этого человека.
Читая между строк, можно обнаружить ряд конструктивных административных достижений аль-Хаджжаджа, которые заслуживают уважения. Он расчищал старые каналы и прокладывал новые. Он построил новую столицу Васит («срединный»), названную так из-за того, что она находилась на полпути между двумя ключевыми городами Ирака – Басрой и Куфой. Он провел денежную и налоговую реформы, ввел новую систему мер и весов. Его обвиняли в искажении Корана, которое, по всей видимости, заключалось лишь в скромном критическом пересмотре и введении орфографических знаков с целью предотвратить неправильное чтение священного текста. Репрессивные меры, обоснованные или нет, позволили ему восстановить порядок в Куфе и Басре, очагах недовольства и оппозиции. Государственная власть также прочно утвердилась на восточном побережье Аравии, включая ранее независимый Оман. Его наместнические полномочия охватывали и Персию. Там его военачальник аль-Мухаллаб практически ликвидировал наиболее опасную для мусульманского единства секту хариджитов – азракитов. Так они назывались по имени своего первого вождя Нафи ибн аль-Азрака («синий»), учение которого доходило до того, что считало всех нехариджитов, включая даже мусульман, неверными и разрешало проливать их кровь, включая их жен и детей. К тому времени азракиты под предводительством Катари ибн аль-Фуджа’а овладели Керманом, Фарисом и другими восточными провинциями. За пределами Персии армии аль-Хаджжаджа проникли в долину Инда, о чем мы подробнее узнаем в следующей главе. У себя в столице аль-Хаджжадж полагался на верную поддержку своего гарнизона сирийских войск, которым он доверял так же безоглядно, как и сам был предан дому Омейядов.
Глава 36Былая слава Дамаска
В царствование Абдул-Малика и четырех его сыновей[244] династия Омейядов в Дамаске достигла зенита своей мощи и славы. При аль-Валиде (705–715) и его брате Хишаме (724–743) исламская империя расширилась до своей максимальной величины, раскинувшись от Атлантики и Пиренеев до Инда и границ Китая и превзойдя тем самым даже Римскую империю на пике ее развития. Никогда ни до, ни после этого арабская империя не достигала таких размеров. Именно в этот период арабской славы была окончательно и надолго покорена Трансоксиана, возвращена и укрощена Северная Африка и завоеван Пиренейский полуостров. К этой же эпохе относится арабизация системы государственного управления, введение первых чисто арабских монет, развитие почтовой связи и возведение таких памятников архитектуры, как Купол Скалы в Иерусалиме, самая почитаемая святыня ислама после святынь Мекки и Медины.
Обретение Сирии, Ирака, Персии и Египта при Умаре и Усмане положило конец первому этапу в истории мусульманского завоевания. Включение в границы ислама при Муавии Хорасана и Средней Азии на востоке и Ифрикии на западе ознаменовало окончание второго этапа. Окончательное покорение Трансокси-аны и долины Инда при Абдул-Малике и его ближайших преемниках знаменует собой третий этап.
Именно полководцы аль-Хаджжаджа добились полного подчинения территорий, которые в наши дни называются Туркестаном, Афганистаном, Белуджистаном и Пенджабом. Одним из этих военачальников был Абд ар-Рахман ибн Мухаммад ибн аль-Ашас, губернатор Систана и потомок старого царского рода центральноаравийского государства Кинда. Его сестра вышла замуж за сына аль-Хаджжаджа. В 699–700 годах Абд ар-Рахман выступил против Зунбиля, тюркского (иранского?) правителя Кабула (Афганистан), отказавшегося платить обычную дань. Правящие династии и войска этих и других царств Средней Азии составляли тюрки, но подданными были в основном иранцы. Армия Абд ар-Рахмана была настолько великолепно снаряжена, что ее прозвали «армией павлинов». Успешную кампанию Абд ар-Рахмана прервал его бунт против аль-Хаджжаджа, который и привел к падению полководца. В 704 году он бросился с вершины башни и погиб, что является одним из редких случаев самоубийства в исламе.
Подвиги Абд ар-Рахмана меркнут по сравнению с подвигами Кутейбы ибн Муслима аль-Бахили, который в 704 году по рекомендации аль-Хаджжаджа был назначен править Хорасаном от имени наместника и подчиняясь ему. Из Мерва, своей столицы, Кутейба за десять лет провел ряд блестящих военных кампаний в земли «за рекой» (ма вара ан-нахр – Мавераннахр). Рекой этой был Окс (современная Амударья), по которому до того времени пролегала традиционная, хотя и не историческая, граница между «Ираном и Тураном», то есть между персидско– и тюркоязычными народами. В этот период, то есть при халифе аль-Валида, мусульмане создали там для себя надежный плацдарм. Армия Кутейбы включала 40 тысяч арабских воинов из Басры, 7 тысяч из Куфы и 7 тысяч «подопечных». В ходе первой кампании Кутейба отвоевал нижний Тохаристан со столицей Балх (Бактра у греков). В 706–709 годах он захватил Бухару в Ас-Сугде (Согдиане) и прилегающие территории. В 710–712 годах он покорил Самарканд (также в Ас-Сугде) и Хорезм (современная Хива) к западу от него. В последующие два года он возглавил поход в провинции у Яксарта, в частности Фергану, в ходе которых установил номинальное правление мусульман в так называемых центральноазиатских ханствах. Многие общины в этом регионе вели кочевую жизнь того же типа, что и в Северной Африке и других регионах: набеги, за ними новые набеги, поборы, отказ выплачивать дань, нападения и заключение мира.
Переправа через Яксарт стала эпохальным событием, поскольку именно эта река, а не Окс образовывала естественную политическую и этническую границу между иранцами и тюрками. Переход через нее стал первым прямым вызовом, который бросили арабы монголоидным народам, а ислам – буддизму. В Бухаре, Балхе и Самарканде[245] стояли буддийские монастыри. В Самарканде Кутейба встретил несколько идолов, которые собственноручно предал огню. Это привело к тому, что некоторые верующие, ожидавшие, что божества мгновенно истребят того, кто осмелился оскорбить их изображения, тут же обратились в ислам. В Бухаре мусульмане также снесли храм огнепоклонников. Бухара, Самарканд и Хорезм вскоре станут рассадниками ислама в Центральной Азии и превратятся в центры арабской культуры, не уступающие Мерву и Найсабуру (перс. Нишапур) в Хорасане, а также Басре и Куфе в Ираке.
Труды Кутейбы продолжили его подчиненный Наср ибн Сай-яр и его преемники. Назначенный халифом Хишамом (724–743) первым правителем Трансоксианы, Наср выбрал своей столицей сначала Балх, а затем Мерв. Из Мерва ему пришлось отвоевывать (738–740) большую часть территории, захваченной ранее Кутейбой. Кутейба, по-видимому, удовольствовался тем, что разместил там арабских военных представителей, которые собирали налоги и действовали бок о бок с местными князьями. Только к этому времени арабы добрались до Кашгара в китайском Туркестане, якобы завоеванного еще Кутейбой (715). Аль-Валид II в 743 году вызвал Насра обратно и повелел ему явиться в Дамаск со всевозможными диковинными птицами для охоты и музыкальными инструментами; но халифа постигла смерть от руки убийцы, пока еще его наместник был в пути. К 751 году преемники Насра заняли Шаш (Ташкент) к северо-востоку от Самарканда, тем самым надежно установив главенство ислама в Средней Азии, главенство, которому китайцы больше не должны были чинить преград. Области «за рекой» в конце концов были полностью включены в обширную империю халифов. Но все попытки овладеть землями хазар между Каспийским и Черным морями в 737 году и позднее окончились неудачей. Гунны по происхождению, хазары впоследствии приняли иудаизм.
В то время как Кутейба и Наср с успехом вели завоевательные кампании на восточном театре войны, другой полководец направил свои стопы на юг, в Индию. Это был Мухаммад ибн альКасим ас-Сакафи, зять аль-Хаджжаджа. Его войско насчитывало 6 тысяч сирийских солдат. В 710 году Мухаммад подчинил Мукран, прошел через территорию, которая сейчас называется Белуджистан, и в 711–712 годах подчинил Синд, долину в низовьях Инда. Там он захватил морской порт Дайбул, где стояла статуя Будды (араб. Будд), «высотой сорок локтей», и Нирун (современный Хайдарабад). В следующем году завоевания продолжились на севере до самого Мултана, на юге – до Пенджаба и подножия Гималаев. В Мултане находилось национальный буддийский храм, где захватчики наткнулись на нескольких священников и паломников, которых взяли в плен. Добыча, награбленная в этом храме, оказалась настолько велика, что его прозвали «дом золота». Мултан долгие годы служил столицей арабской Индии и форпостом ислама.