Подобно мурджиитам, хариджиты были религиозно-политической школой мысли. Они восходят к более ранним временам, когда часть сторонников Али возмутило его согласие на рассмотрение его притязаний на халифат третейским судом. Бывшие приверженцы Али, хариджиты стали его заклятыми врагами. Они стремились поддерживать первозданные демократические принципы чистого ислама и с этой целью пролили потоки крови в первые три века исламской истории. Они выступали против предоставленной курайшитам прерогативы, в соответствии с которой халиф непременно должен быть из их числа, запретили культ святых с сопутствующими ему паломничествами и суфийские братства. До наших дней они сохранились в виде ибадитов (часто называются абадитами) – по имени Ибн Ибада, жившего во второй половине первого века ислама, и разбросаны по Алжиру, Триполитании, Оману и Занзибару.
Значительно более существенной общностью были шииты, один из двух враждебных лагерей, на которые разделились ранние мусульмане по важнейшему вопросу о халифате. Другим лагерем были сунниты. Именно в период Омейядов шиизм обрел свою характерную форму. Элементом, который отличал шиитов (сторонников Али) и суннитов (ортодоксов), была идея имама, преемника Мухаммеда и предводителя ислама. Шииты так же крепко держатся за веру в Али и его сыновей как единственных истинных имамов, как католики держатся за веру в преемственность от Петра. Пророк сделал посредником между Богом и человеком откровение – Коран; шииты сделали посредником человека – имама. К суннитскому «верую в единого бога Аллаха» и «верю в откровение Корана, несотворенного, вечного» шииты добавили свой символ веры: «верую, что имам, особо избранный Аллахом как носитель части божественной сущности, ведет к спасению».
По суннитским воззрениям, халиф – это светский глава мусульманской общины, предводитель правоверных и защитник веры, однако не наделенный духовным авторитетом. Шииты, напротив, ограничивают право на имамат потомками Али и считают имама не только единственным законным главой мусульманской общины, но и духовно-религиозным вождем, чья власть проистекает из божественного установления (насс). Как таковой прямой потомок Мухаммеда через Али и Фатиму наделяется таинственной силой, получаемой по наследству. Таким образом, он возвышается над всеми людьми и обладает безупречностью (исма). Позже суннитское предание наделяло в той или иной степени иммунитетом от греха и заблуждения только пророков, прежде всего Мухаммеда. Крайние из числа шиитов дошли до того, что стали считать имама воплощением Божества. Представление о Махди оформилось позднее и выражало ожидание вождя-спасителя, который положит начало новой эре свободы и процветания, что, несомненно, является отражением мессианских и тому подобных идей.
Из всех мусульманских стран наиболее плодородной почвой для зарождения учений сторонников Али оказался Ирак. После начала XVI века Персия стала оплотом шиизма. В Ливане и Сирии, где они носят имя мутавалли (то есть «сторонники Али»), их насчитывается около 232 тысяч человек. Внутри самого шиизма возникло почти бесчисленное количество мелких сект, включая ереси и экстремистские учения, которые уже отделились от шиитов. Шиизм как магнит притягивал к себе самых разных нонконформистов и недовольных – в экономической, социальной, политической и религиозной сферах. Некоторые диссидентские идеи, возникшие в раннем исламе, на самом деле были скрытыми протестами против победившей религии арабов и постепенно были втянуты в орбиту шиизма как мощнейшей силы, противостоявшей установленному порядку. Исмаилиты, карматы, друзы, нусайриты и им подобные, о чем мы поговорим позже, – все это были исторические ответвления шиизма.
Возможно, что Мухаммед неодобрительно относился к музыке, как и к поэзии, только из-за ее связи с языческими религиозными обрядами. В одном хадисе он объявляет все музыкальные инструменты муэдзином дьявола, который призывает людей поклоняться ему. Большинство мусульманских правоведов и богословов без одобрения смотрели на музыку и музыкантов, но народ выразил свою точку зрения в пословице: «Вино – это тело, музыка – душа, а радость – их потомство».
Как только прошел страх, внушенный исламом, стали появляться профессиональные певцы и музыканты, как мужчины, так и женщины. В эпоху Омейядов Мекка и особенно Медина стали рассадниками песен и музыки. Они привлекали к себе одаренных артистов со всех сторон и поставляли двору в Дамаске все более широкий поток талантов. Второй халиф из династии Омейядов Язид I сам сочинял музыку и ввел в обиход пение и игру на музыкальных инструментах. Именно при нем в халифском дворце стали впервые устраивать грандиозные пиры с вином и песнями. Абдул-Малик оказывал покровительство Саиду ибн Мисдже (Мусадже(?), ок. 714 г.), уроженцу Хиджаза, возможно, величайшему музыканту всей эпохи Омейядов. Саид был чернокожим мавлой из Мекки, он объехал Сирию и Персию и перевел на арабский язык византийские и персидские песни. Кроме того, ему приписывают систематизацию теории и практики арабской музыки классической эпохи. Аль-Валид I, покровитель искусства и архитектуры, призвал в столицу Ибн Сурайджа (умер ок. 726 г.), которого считают одним из четырех великих певцов ислама, и Мабада (умер в 743 г.), мединского мулата, и принял их с большими почестями. Мабад оставался придворным фаворитом при Язиде II и аль-Валиде II. Язид II вернул поэзию и музыку во дворец халифов после правления сурового и благочестивого Умара II. Хорошо известны его связи с певицами Хабабой и Салламой. Распутный аль-Валид II, который сам играл на лютне и сочинял музыку, привечал у себя при дворе целый сонм певцов и музыкантов. Тогда уже были известны ноты, но не записывались, а передавались устно от одного поколения к другому. «Аль-Агани» изобилует стихами, положенными на музыку во времена Омейядов, но там не сохранилось ни единой ноты. Хишам покровительствовал музыканту из Хиры по имени Хунайн. Музыкальное искусство при Омейядах распространилось настолько широко, что дало их соперникам – партии Аббасидов – эффективный аргумент пропаганды, направленной на подрыв династии «нечестивых узурпаторов».
Враждебное отношение мусульман к изобразительному искусству начало проявляться не раньше первых Аббасидов. Очевидно, оно отражало взгляды обращенных в ислам евреев и пережиток древнего суеверия о том, что, владея подобием человека, можно магическим образом влиять на его жизнь.
Большинство богословов со времен Аббасидов утверждали, что изображение одушевленных существ является прерогативой бога. В уста Пророка вложены слова о том, что в Судный день самому строгому наказанию подвергнутся мусаввирун, «дающие облик» (художники и скульпторы). С тех пор в мечетях уже не было изображений людей, хотя порой они встречались во дворцах и рукописях. Практически все декоративные мотивы имеют геометрический и растительный характер.
Самые ранние примеры исламского изобразительного искусства – это фрески из Кусайр-Амры, охотничьего замка аль-Валида I в Трансиордании. Они выдают авторство художников-христиан. На стенах изображены шесть правителей – врагов арабов, включая вестготского короля Родериха. Другие фигуры символизируют Победу, Философию, Историю и Поэзию. Есть и охотничья сцена, где лев нападает на дикого осла. На других сценах обнаженные танцовщицы, музыканты и пирующие. Нигде больше древние мусульманские фрески не сохранились в столь же идеальном состоянии.
Недавние раскопки в Хирбат-эль-Мафьяре, в 3 милях (5 км) к северу от Иерихона, выявили искусно отделанный зимний дворец Омейядов, стены которого украшают фигуры людей и животных.
Мозаичный пол в Хирбат-эль-Мафджаре. Под стилизованным гранатовым деревом пасутся две газели, а на третью нападает лев. Выполненная в ярких красках мозаика обрамлена узором, который придает ей вид гобелена
На стенах остались надписи, упоминающие Хишама (724–743), что не оставляет никаких сомнений в том, при ком строился этот дворец. Объемная статуя изображает девушку с букетом цветов. На стенной панели группа полнотелых танцовщиц с накрашенными губами и алыми ногтями на руках и ногах. Также мы видим целый зверинец птиц, кроликов и прочих животных. Во всем этом присутствует явная связь с искусством эллинизированных набатеев. Одчевидно, дворец был разрушен землетрясением в 746 году еще до его завершения.
Халифы Омейядов, как мы узнали выше, владели резиденциями вдали от городов, где спасались от эпидемий, вели деревенский образ жизни и утоляли свою ностальгию по пустыне. Окраины сирийской пустыни Бадия, особенно в ее южной части, усыпаны развалинами дворцов и охотничьих домов, построенных архитекторами Омейядов по византийским и персидским образцам или восстановленных ими. Некоторые из них, несомненно, когда-то были римскими крепостями.
Амра и Эль-Мафьяр – всего лишь два примера таких резиденций. Оба названия, как и названия большинства остальных, относятся к современным и не встречаются в классической литературе. Больше всего среди них прославилась Кусайр-Амра благодаря своим необычным фрескам. Построенная аль-Валидом I между 712 и 715 годами, она была открыта для мировой науки в 1898 году.
Еще один известный дворец в этом регионе – Каср-эль-Мушатта (бедуины произносят «Мшатта», «зимний приют»), построенный аль-Валидом II, известным своим пристрастием к охоте и менее невинным развлечениям. Великолепный резной фасад этого прекрасного замка сейчас хранится в Берлинском музее. Недавно обнаруженная Хирбат-эль-Мунья (сад) к северо-западу от Тивериадского озера также воздвигнута при этом халифе. Датировка двух найденных при раскопках динаров соответствует надписи, гласящей, что именно он был заказчиком строительства. Этот халиф также занимал Касталь, расположенный примерно в 20 милях (32 км) к югу от Аммана. По словам одного из первых историков, Касталь построен Гассанидом аль-Харисом ибн Джабалой. Если это так, то дворец построен еще в доисламский период. Аль-Валид пользовался другой резиденцией в этом районе – Азрак («синий»). Его отец Язид II либо построил, либо восстановил Муваккар, от которого остались жалкие развалины. Ничего не известно о месте Каср-эль-Туба (Тауба?) к юго-востоку от Муваккара.