Во дворцах и мечетях, оставленных после себя Омейядами, гармонично сочетаются арабские, персидские, сирийские и греческие элементы и начинается синтез, называемый мусульманским искусством. Арабский элемент – это бесконечное повторение мелких деталей, которые можно прибавить или убавить без ощутимых последствий для целого. Это прекрасно видно на примере колонн в кордовской мечети. Мотивы напоминают об однообразии пустыни, о кажущихся бесконечными рядах финиковых пальм в оазисе или ногах верблюдов в веренице каравана. Персы привнесли изысканность, изящество, многоцветность. В Сирии Омейядов древнесемитские и чужеродные греческие элементы и мотивы примирились друг с другом и были поставлены на долгую службу исламу.
Глава 39Сирийская христианская церковь
Еще до того, как возник ислам, сирийская христианская церковь разделилась на несколько общин. Сначала появилась Восточно-сирийская церковь, или Церковь Востока. Эта общность, сложившаяся в конце II века, утверждает, что все его учения, литургия, рукоположение и традиции берут начало с того времени, когда царь Эдессы Абгар якобы написал Христу, прося исцелить его от неизлечимой болезни, и Христос обещал царю послать к нему одного из своих учеников после вознесения. Эту церковь ошибочно называют несторианской по имени киликийского Нестория, хотя она возникла примерно на два с половиной века раньше. В последнее время несторианской называют ее римские католики, дабы заклеймить ее как ересь, в отличие от тех ее членов, которые присоединились к католической церкви как униаты и стали именоваться Халдейской католической церковью. Первый патриарх халдейского обряда был избран в Мавсиле (Мосул) в 1551 году партией недовольных.
Со своей христологической доктриной богочеловека, протестом против обожествления Девы Марии, а также необычайной жизнеспособностью и миссионерским пылом эта церковь на заре ислама была самым мощным фактором влияния в сирийской культуре, которая оставила свой отпечаток на Ближнем Востоке от Египта до Персии. Члены этой общины начиная с IV века изучали и переводили греческие философские труды и распространили их по всей Сирии и Месопотамии. Из Эдессы церковь расширилась на восток в Персию. К концу V века епископ столицы Сасанидов Селевкии-Ктесифона объявил себя патриархом Восточной церкви. В 762 году, когда был основан Багдад, патриархия переехала в столицу Аббасидов, где пользовалась благосклонностью халифа. Даже при мусульманах эта церковь, как никто другой, активно занималась миссионерством. Погребения и другие данные свидетельствуют о наличии сирийских церквей в Мерве, Герате, Самарканде и других областях Средней Азии, начиная с середины VI века.
Примерно в то же время миссионеры этого «восточного протестантства» проникли на юг до самой Индии, где христианство пустило корни еще несколькими веками ранее. Сирийские церкви возникли на западном побережье Индии, в частности на Малабаре, а также на Цейлоне. Приверженцы сирийского обряда в Индии получили название «христиане святого Фомы» в честь апостола, которого предания сомнительного характера изображают первым проповедником христианства в Индии. Переселенцы-христиане из Багдада и других мусульманских городов укрепили индийскую общину в VIII и IX веках. Их слава дошла до Запада, благодаря чему король Англии Альфред отправил посольство в эту далекую страну.
Но главных своих достижений миссионеры добились на Дальнем Востоке. В VII–IX веках, а затем в XII и XIV веках сирийские монахи дошли до Китая. Первые миссионеры прибыли в Сиань-Фу в 635 году, когда мусульманские армии завоевывали Персию. Имена и подвиги 67 миссионеров увековечены на китайском и сирийском языках на каменной стеле, воздвигнутой «седьмого числа первого месяца 781 года христианской эры», которая по сей день стоит в этом городе. Недалеко от этого места все еще можно видеть бывший несторианский монастырь, ныне даосский храм. Просуществовав в Китае более семи столетий (635—1367), эта сирийская церковь, отрезанная от материнской общины, слишком слабой из-за исламского владычества, чтобы укреплять своих отпрысков, была поглощена местными культами, даосскими сектами и мусульманскими общинами. В китайских хрониках она осталась как «сиятельная религия». Ее культурные следы до сих пор еще видны в сирийских буквах, которыми писали монголы и маньчжуры, а также в технике создания и оформления переплетных книг в Туркестане, которая связана с техникой, применяемой египетскими коптами, и предположительно была перенесена сирийскими христианами.
Восточно-сирийская церковь к началу Первой мировой войны включала в себя 190 тысяч членов, проживающих в Урмии, Мосуле и Центральном Курдистане. Их уцелевшие остатки в последние годы переселились в Ирак и Сирию. Англиканские миссионеры дали им новое название – ассирийцы, которое приняли и некоторые их лидеры, и оно не кажется неуместным, если сравнить физические черты многих из них с ассирийскими, сохранившимися на памятниках.
Западная ветвь сирийской церкви с ее богочеловеческой христологией и возвышением Девы до божественного статуса сравнительно мало занималась миссионерской работой. Ее богословие было монофизитским, выводившим на первый план единую природу Христа за счет его человечности. Монофизитскую общину в Сирии враждебные ей греки называли яковитской по имени Иакова Барадея, епископа Эдессы середины VI века. Гассаниды и другие сирийские арабы исповедовали это вероучение до появления ислама. Так называемая яковитская церковь преобладала в Сирии, а в Персии – церковь, неверно называемая несторианской. Языком обеих церквей был и остается сирийский; но греческий язык также преподавался в монастырях, и яковиты вместе с несторианами трудились над тем, чтобы передать греческую мысль в Сирию, а затем и в ислам. Киннасрин был крупным северосирийским центром распространения монофизитства и греческих идей. Яковиты были хранителями всех знаний, развивавшихся и распространявшихся в те времена.
Сирийская монументальная колонна в Сиань-Фу, датирована 781 г. н. э.
Надписи на сирийском и китайском языках в нижней части монумента
Около 200 тысяч причастников этой почтенной церкви дожили до начала XX века в районах Мардина, Диярбакыра и Армении. Затем число их резко сократилось, и остаток нашел приют в Сирии и Ливане. В настоящее время ее патриархия располагается в Химсе. Ее приверженцы отвергают термин «яковиты» и предпочитают именоваться православными или старосирийцами. Те из них, кто в последнее время принял римско-католический обряд, образовали Сирийскую католическую церковь, и ее патриарх находится в Ливане. Это униатская ветвь, соответствующая халдейской.
Помимо Сиро-яковитской церкви, независимыми потомками монофизитов являются Армянская церковь и Коптская эфиопская церковь. Победа Сирийской церкви над церквями Армении, Египта и Эфиопии стала еще одним выдающимся достижением сирийского общества и культуры. Надо помнить, что при всем их интересе к изучению греческой мысли две сестринские сирийские церкви Востока и Запада возникли и развивались как реакция сирийского общества на эллинизирующее влияние Византии и Рима. И яковитство, и несторианство, которые в этих христианских столицах считались «ересями», главным образом были протестом против чужеземного вторжения и против процесса синкретизации, который превратил христианство, исконно сирийскую религию, в греко-римский институт. Ослабленные натиском ислама, обе церкви «дошли до наших дней как окаменелости вымершего сирийского общества».
Еще одним ответвлением древней сирийской церкви были марониты, которые происхождением обязаны своему покровителю святому Марону (Марун). Монах-отшельник, о жизни которого мало что известно, Марон жил между Антиохией и Киром (Курус или Куруш), где и умер около 410 года. Есть предположение, что именно он – тот самый «монах Марон», к которому Иоанн Златоуст на пути в изгнание обратился с письмом с просьбой молиться за него и сообщить ему вести. После смерти Марона, как гласит предание, ученики отнесли его останки в место неподалеку от Апамеи (Афамия) на Оронте, где в его память воздвигнут монастырь. Конфликт с яковитами в 517 году привел к тому, что в этом монастыре было перебито триста пятьдесят монахов, они до сих пор поминаются в маронитском церковном календаре. Ливан послужил новой секте лучшим убежищем, и она пустила корни в его северных областях. Там марониты слились с мардаитами, которые также перебрались с севера.
Если Марон был святым новой секты, то Иоанн Марон (Юханна Марун, умер около 707 г.) был героем и основателем новой нации, зародившейся на берегах реки Кадиша. Иоанн Марон родился в Саруме, возле Антиохии, изучал сирийский и греческий языки в Антиохии, прежде чем уйти в монастырь на Оронте. Он продолжил обучение в Константинополе и был рукоположен в епископы Батруна в Ливане. Его резиденция находилась сначала в Смар-Джбейле, затем в Кафархае, где он основал монастырь, носящий теперь его имя, там же он и похоронен. При нем община маронитов превратилась в автономный народ, которая одной рукой держала на расстоянии мусульманского халифа, а другой – византийского императора. Когда в 694 году Юстиниан II захотел подчинить себе маронитов, его войска разрушили монастырь на Оронте, но понесли разгром от Иоанна при Амьюне. С тех пор марониты ушли в добровольную изоляцию, у них развился характерный для горцев индивидуализм. В течение некоторого времени Каннубин, высеченный в твердых скалах суровых Ливанских гор, служил приютом патриархии маронитов, которая затем перебралась в Бакирки в окрестностях Бейрута.
Вожди маронитов середины VII века находились в дружественных отношениях с императором Ираклием и всех приверженцев секты обвиняли в поддержке его монофелитских взглядов. Одним из первых заявил об этом Саид ибн Батрик (около 931 г.). Его современник-мусульманин аль-Масуди придерживался того же мнения. Утверждение Саида повторил и Вильгельм Тирский, историк крестовых походов, по словам которого, «ересь Марона и его последователей состоит в том, что в нашем Господе Иисусе Христе существует и существовала с самого начала только одна воля и одна действенность». Вильгельм оценивает их число в 40 тысяч и далее говорит, что в 1180 году они отреклись от своих ересей и вернулись в лоно католической церкви; однако апологеты маронитов, начиная с ад-Дувейхи (умер в 1704 г.) и ибн Намруна (умер в 1711 г.), заявляли о том, что их церковь во все века оставалась православной. Утверждение, что существовал еще один Марон, монофелит из Эдессы, умерший около 580 года, и что якобы эти авторы перепутали его приверженцев с ливанскими маронитами, представляется небезосновательным. Нет никаких сомнений в том, что в этот период крестовых походов марониты привлекли к себе внимание Рима, однако их союз состоялся лишь в XVIII веке. Их церковь, которую можно считать национальной церковью Ливана, до сего дня сохранила сирийскую литургию и безбрачное священство, а Рим не включил в свой перечень святых ни одного из ее предполагаемых тезок-основателей. По данным переписи 1942 года, число маронитов в Ливане составило 318 211 человек, больше, чем у любого другого религиозного объединения в этой республике. В последнее время эмигранты-марониты привезли свои обряды в Италию, Францию, Северную и Южную Америку, Австралию и другие части цивилизованного мира.