шлинах, которые Мирдасиды взимали с приходящих товаров. В письме, адресованном другу врачом-христианином из Багдада Ибн Бутланом, который посетил город примерно в то же время, содержится описание Алеппо при Мирдаси-дах с высоты птичьего полета. Город окружала белокаменная стена с шестью воротами. У стены стоял древний замок, а вершину холма венчали две церкви и мечеть. В городе было еще шесть церквей и приходская мечеть (что говорит о необычайно большом числе христиан). Еще в нем располагалась небольшая больница. Люди пили дождевую воду из резервуаров. На одном только рынке было двадцать купцов, торговавших тканями, которые за последние двадцать лет заключали сделки на 20 тысяч динаров в день.
Дух эпохи с ее политической анархией, социальным упадком, интеллектуальным пессимизмом и религиозным скептицизмом нашел отражение в поэзии выходца из Северной Сирии по имени Абу-ль-Аля аль-Маарри (973—1057), чья фамилия указывает на место рождения Мааррат-ан-Нуман. Аль-Маарри происходил из йеменитского племени танух. В четыре года из-за оспы он лишился одного глаза, а потом и другого. Это физическое увечье внушило ему пессимизм. Слепой юноша получил какое смог образование в Алеппо. Позже он дважды побывал в Багдаде. В свой второй приезд он общался там с рационалистами, мутазилитами и философами греческих школ, вступил в кружок вольнодумцев, но через девятнадцать месяцев, в 1010 году, ему пришлось срочно вернуться домой из-за болезни матери, которая все же умерла еще до его приезда. В Багдаде он, вероятно, познакомился с индусами, которые приобщили его к вегетарианству. «Сорок пять лет после того он не ел мяса». Остальные годы своей жизни он одиноко прожил в родном городе и, как говорят, пожелал, чтобы на его могильной плите начертали такой стих из его сочинения:
Это несчастье мне причинил отец, я же – более никому.
Он жил на тот небольшой доход, который ему давали лекции. Когда фатимидский халиф аль-Мустансир, внук аль-Хакима, занял Мааррат, он предложил поэту все, что только сыщется в его сокровищнице, но получил отказ. Большую часть времени аль-Маарри проводил в уединении, называя себя рахин аль-махбасайн, «заключенный в двойной тюрьме» (собственного дома и слепоты). Однажды он отправился в пригород Мааррата, чтобы просить у Салиха ибн Мирдаса милости для шестидесяти известных повстанцев из его города, которых Салих бросил в тюрьму; их немедленно освободили.
В отличие от других поэтов своего времени аль-Маарри не тратил свой талант на восхваления князей и властителей ради получения наград; а панегирик в часть Сайфа ад-Даулы, который он написал еще в дни молодости, по-видимому, правитель так и не услышал. В поздних произведениях аль-Маарри воплотилась его пессимистическая и скептическая жизненная философия и рациональный подход к проблемам. Среди людей, с которыми он вел переписку, был главный пропагандист исмаилитов. В своем «Ри-салат аль-гуфран» («Послание о прощении») аль-Маарри заселил чистилище известными еретиками и вольнодумцами, которые развлекались и критически комментировали тексты. Есть предположение, что именно этот трактат послужил толчком для Данте к написанию «Божественной комедии». Его «Лузумийят» содержит некоторые из его самых популярных стихов, которые отчасти предвосхищают творчество Омара Хайяма. В своей книге «Аль-Фусуль ва-ль-гайят» аль-Маарри пытался подражать Корану, что было кощунством в глазах мусульман. Философия, пропагандируемая в этом труде, имеет главным образом эпикурейский характер. Следующие строки иллюстрируют его неортодоксальные взгляды:
Твердят христиане: «Всесилен Христос».
Ну как не дивиться той силе!
Какой бы всесильный безропотно снес,
Когда его смертные били!
Нам хвалят евреи свое божество,
О добром твердят Иегове.
Он добрый? Как странно! Тогда отчего
Он требует жертвенной крови?
Обряды персидские дико смешны.
Царю удивляюсь Хосрову:
Ведь, чтобы «очиститься», персы должны
Умыться… мочою коровы.
Разумностью, логикой веры своей
И ты не хвались, мусульманин!
В дороге пройдя мимо сотен камней,
Лишь в Мекке целуешь ты камень.
Религия хитрым сплетением слов
Силки для людей расставляет.
Различны силки – неизменен улов:
Глупец в них всегда попадает[258].
Аль-Маарри был одним из немногих арабских поэтов, которые сумели выйти за рамки ограничений своего времени и места и подняться в сферу универсального человечества. Тысячная годовщина со дня его рождения отмечалась в 1944 году под эгидой Арабской академии Дамаска в Дамаске, Алеппо, Ладикии и Мааррат-ан-Нумане. В праздничных мероприятиях приняли участие делегаты из Сирии, Ливана, Трансиордании, Ирака и Египта, а востоковеды из Европы и Америки поучаствовали, прислав свои эссе. Праздник в Дамаске назвали величайшим в истории культуры этого города. В связи с торжествами захоронение поэта в месте его рождения отремонтировали и превратили в общественную святыню.
Благодаря Халифу аль-Хакиму (996—1021) на свет появилась новая исламская секта – друзы. Она получила свое название от персидского миссионера-батинита Мухаммада ибн Исмаила ад-Дарази (перс. «портной»), который первым публично воздал божественные почести этому фатимидскому халифу. Для мировоззрения друзов основным является учение о воплощенном боге в человеческом обличье (мавлана, «наш господь»), последним и важнейшим проявлением которого был аль-Хаким. Пророки для них представляют сравнительно небольшое значение.
Не найдя отклика для своего нового вероучения среди египтян, ад-Дарази перебрался в Вади-ат-Тайм у подножия горы Хермон в Ливане, где его готовы были выслушать стойкие, свободолюбивые горцы, очевидно уже пропитанные ультрашиитскими идеями. Там он и пал в битве в 1019 году, и его преемником стал его же соперник Хамза ибн Али по прозвищу аль-Хади («проводник»), тоже перс. Когда аль-Хакима погиб, вероятно, в результате заговора собственных родных, аль-Хади отрицал его смерть и объявил, что халиф вошел в состояние временного сокрытия (гайбат), откуда должен вернуться с триумфом (раджат). Аль-Муктана Баха ад-Дин (умер в 1031 г.), правая рука Хамзы в распространении нового культа, обращался с посланиями во все стороны вплоть до Индии и Константинополя, но затем провозгласил новый курс: в ожидании «отсутствующего» аль-Хакима нельзя ни разглашать, ни распространять новую религию – несомненно, это было продиктовано стремлением обезопасить небольшое неортодоксальное меньшинство, борющееся за существование. С тех пор «двери закрылись»; и вход, и выход был запрещен. Идея скрытого имама еще до появления друзов была тщательно проработана рядом ультрашиитских групп (гулат), из которых главными были исмаилиты.
В своем «Аль-Рисала аль-масихийя» («Послании к христианам») Баха ад-Дин отождествляет Хамзу с Мессией. В других адресованных христианам посланиях он именует их «святыми» и «собранием святых», надеясь таким образом склонить их к своей вере. Он прибегает к притчам в духе притчей Нового Завета. По всей видимости, из этого можно заключить, что он был отступником из христиан.
От имени аль-Хакима Хамза освободил своих последователей от главных обязанностей мусульман, в том числе от поста и паломничества, и заменил их заповедями, предписывающими правдивость речи, взаимопомощь между братьями по вере, отказ от всех форм ложной веры и абсолютное подчинение божественной воле. Последняя заповедь, включающая в себя понятие предопределения, продолжала оставаться мощным фактором как в религии друзов, как и в ортодоксальном исламе. Еще одна особенность этого культа – вера в переселение душ. Эта идея пришла в ислам из Индии и обогатилась элементами платонизма. Мута-зилиты и батиниты еще задолго до правления аль-Хакима в той или иной форме приняли для себя доктрину метемпсихоза, которой и по сей день придерживаются современные мистики Персии и бахаизма. Под влиянием второй заповеди Хамзы, предписывающей взаимопомощь, друзы превратились в необычайно компактную, закрытую общность, похожую скорее на религиозное братство, нежели на секту, и это несмотря на то, что сама их община разделилась на два четко обозначенных класса: посвященные (уккаль, «мудрые») и непосвященные (джуххаль, «невежественные»). Священные книги, исключительно рукописные, доступны лишь немногим посвященным, а места встреч представляют собой уединенные помещения на холмах за пределами деревень, где по четвергам проводятся вечерние собрания.
Пытаясь закрепиться на юге Ливана, друзы вступили в конфликт с уже укоренившимися там исламскими диссидентами ну-сайритами, которые впоследствии были изгнаны в Северную Сирию, где сейчас живут. Друзам пришлось бороться и с другими соседями – шиитами и суннитами. Из своего первого дома на юге Ливана они позднее перебрались в район Шуф к востоку от Бейрута, где их нашли крестоносцы и где они существуют до сих пор. Они не смогли закрепиться ни в одном городе. В европейской литературе друзы впервые упоминаются в книге о путешествиях Вениамина Тудельского (около 1169 г.), когда они жили в границах Вади-ат-Тайм. Из Шуфа часть их из-за непримиримой вражды между кайситами и йеменитами перебралась в сирийский Авран в начале XVIII века. В XIX веке их число пополнил приток новых недовольных из Ливана. Сейчас в Авране их насчитывается около 86 тысяч и около 79 тысяч в Ливане. На протяжении всей своей истории они проявляли удивительную энергию и оказывали несоразмерное их количеству влияние на государственные дела Ливана и Сирии.
Еще одна сохранившаяся ветвь, отошедшая от исмаилитского ствола, – нусайриты. Их название происходит, вероятно, от имени Мухаммада ибн Нусайра из Куфы (жил во второй половине IX в.), сторонника одиннадцатого алидского имама аль-Хасана аль-Аскари (умер в 874 г.). Самые ранние существенные упоминания об Ибн Нусайре и его последователях встречаются в трудах Хамзы и других ранних друзов-полемистов. Последним основателем секты, как говорят их рукописи, был Хусейн ибн Хамдан аль-Хасиби (умер ок. 957 г.), исмаилитский протеже хамданидов Алеппо.