– Отсюда я должна идти одна.
– Когда я снова увижу тебя? – настаивает он.
– Я не знаю, – говорю я, и на его лице отражается огорчение. – Я хочу, – добавляю я поспешно. – Просто отсюда так трудно выбраться.
– У нас совсем мало времени. Ты сможешь встретиться со мной завтрашней ночью, после представления?
– Может быть, – говорю я. Я не уверена, что мне это удастся. – Я постараюсь. Но если я не смогу… – Если бы только был способ передавать записки… У меня нет способа связаться с ним. Оглядываю территорию и думаю.
Мой взгляд останавливается на хвосте поезда. У каждого вагона есть коробка под днищем, вспоминаю я. Ящик внизу. В некоторых рабочие хранят свои инструменты. Я залезаю в один из таких ящиков из-под спального вагона. Он пуст.
– Смотри, – говорю я. – Если я не смогу улизнуть, я оставлю тебе сообщение. – Тайный почтовый ящик, о котором никто не знает.
– Тогда до завтра.
Он решительно целует меня, а потом крадется прочь, аккуратно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто за нами не смотрит.
Я бегу обратно в лагерь, задыхаясь. С Люком я почувствовала такое волнение, какого никогда не чувствовала прежде. С тем солдатом такого не было. Теперь я понимаю, что немец воспользовался мной, забрал кусочек моей юности, который мне теперь никогда не восполнить. Однако с Люком кажется, что прошлое – это лишь дурной сон, которого никогда и не было. Как это возможно?
Я не понимала, как Астрид может полюбить снова после того, как ее муж выставил ее вон. Теперь мне кажется, что и у меня может быть второй шанс. Вдруг мне кажется, что все, что случилось со мной, произошло не зря. Раньше я думала, как бы все было, если бы этот немец не пришел ко мне. Но если бы этого не случилось, я бы никогда не нашла Тео, не пришла бы сюда, не встретила бы Люка.
Как бы я хотела поговорить с Астрид об этом. В те редкие моменты, когда она добра ко мне, она мне практически как старшая сестра, и я знаю, что она сможет помочь мне разобраться во всем. Но она, конечно, никогда не сможет разглядеть, какой Люк на самом деле, из-за его отца.
Когда я прихожу к двери поезда, появляется Эльси. У нее бледное лицо, искаженное беспокойством.
– Слава богу, ты здесь. – Я все еще злюсь на нее за то, что из-за нее ребенок оказался слишком близко к животным, поэтому оттолкнув ее, прохожу в вагон. Но там, где обычно лежит Тео, его нет. Астрид тоже.
У меня стынет кровь в жилах.
– Что такое? Что случилось?
– Тео. Ему плохо, ему нужна помощь.
Глава 15Ноа
Эльси идет через весь поезд, я, не отставая, за ней.
– Что случилось? – спрашиваю я.
Она останавливается у двери вагона, расположенного совсем близко к началу поезда, где я никогда не бывала. Вагон для больных, так его называют. В нем заботятся о больных и не дают болезням распространиться дальше, как объясняла мне Астрид. Воздух здесь пахнет медикаментами. Изнутри доносятся кашель и стоны. Тео может подхватить здесь что-нибудь похуже, чем то, из-за чего он попал сюда. Через все остальные звуки прорывается его крик. Я иду вперед.
– Ему нельзя там находиться. Я заберу его с собой.
Робкая Эльси меня не остановит.
Но тут перед нами появляется Берта, женщина, ответственная за больничную палату, перекрывая мне дорогу своим необозримым телом.
– Сюда нельзя, – сообщает она.
– Тео болеет, – возражаю я. – Я нужна ему.
– Это правило герра Нойхоффа, здоровым нельзя заходить в лазарет.
Вирусы распространяются по лагерю, как лесной пожар: дизентерия, грипп. Эпидемия сильного гриппа – и целое представление может быть сорвано.
Я заглядываю за ее плечо. Тео лежит на одной из коек, маленький и одинокий, он обложен одеялом, свернутым в рулон, чтобы не упал.
– Как он?
Берта обеспокоенно хмурится.
– Сильный жар, – говорит она, не пытаясь скрыть правду от меня. – Мы делаем все, чтобы сбить его, но с детьми всегда сложно.
У меня скручивает желудок.
– Пожалуйста, позвольте мне помочь.
Она твердо качает головой.
– Ты здесь ничем не поможешь.
Она закрывает дверь.
«Астрид!» – думаю я, пока бегу обратно в спальный вагон. Но ее койка все так же аккуратно заправлена, она сюда не приходила. Отчаявшись, я выбегаю из вагона в сторону дома Петра, единственного места, где Астрид может быть в такой час. Уже почти десять, слишком поздно, чтобы заявиться туда без предупреждения. Я слишком взволнована, чтобы переживать за то, что разбужу их или оторву от какого-то иного занятия. Стучу в дверь. Через минуту в дверях появляется Астрид в ночной рубашке. С тех пор, как мы выехали в тур, это первый раз, когда она ночует с Петром. Глядя на ее взъерошенные волосы, я испытываю ярость: я оставила Тео с ней, как она посмела отдать его кому-то другому?
Но я не могу рисковать, нельзя ее злить.
– Помоги мне, – умоляю я. – Тео. Он болен.
Астрид смотрит на меня холодными пустыми глазами, затем закрывает дверь прямо перед моим носом. У меня замирает сердце. Даже если она ненавидит меня, она бы не отказала в помощи Тео. Но она появляется снова, переодетая, и идет к поезду. Я пытаюсь успевать за ней.
– С ним все было в порядке, когда я уложила его спать чуть раньше, – сказала Астрид. – Эльси присматривала за ним, а ты сказала, что скоро вернешься. – Она говорит это с укором. – Как долго он болеет?
– Я не знаю. Они не пускают меня к нему. – Вслед за ней я поднимаюсь в поезд.
Перед входом в лазарет она поворачивается, подняв руку вверх.
– Подожди здесь, – велит она.
– Я нужна Тео, – говорю я, хватая ее за руку.
Она стряхивает с себя мою руку.
– Если ты заболеешь, ты ему уже ничем не поможешь.
– А как же ты? – напираю я.
– Я хотя бы не выступаю, – отвечает она. – Но если заболеешь ты, номер будет сорван.
Все о представлении, речь всегда только о представлении. Для меня это сейчас не важно. Я просто хочу увидеть Тео.
– Нет времени спорить, – говорит Астрид. – Я скоро вернусь.
Астрид закрывает дверь, и я жду ее снаружи, слушая, как плачет Тео. Меня сковывает чувство вины. Как я могла оставить его? Час назад я была с Люком, втайне радуясь тому, что ненадолго избавлена от необходимости следить за ребенком. Я не имела этого в виду, честно. Я знаю, что это невозможно, но в глубине души я переживаю: не могла ли сама эта мысль навлечь на него беду?
В тамбуре между двумя вагонами, где оставила меня Астрид, есть тусклое окошко, я выглядываю из него в сторону деревни. У нас нет врачей, и все лекарства, что у нас есть, – это средства народной медицины, которые Берта хранит в своей сумке. Я бы попросила Люка помочь, если бы знала, что это сработает. Но мы не можем рисковать, Тео нельзя брать в город из-за вопросов, которые возникнут: кто он, откуда он. И, конечно же, кто-нибудь догадается о том, какие секреты мы храним, увидев, что он обрезан.
Вдруг рыдания внутри лазарета затихают. Сперва я чувствую облегчение от мысли, что Тео успокоился, но потом я переживаю: что-то пошло не так. Резко открываю дверь, не думая о правилах. Мое сердце останавливается. Тео одеревенел, руки и ноги резко дергаются.
– Что случилось? – кричу я.
– Я не знаю, – говорит Астрид, она очень испугана, я ее такой никогда еще не видела.
К нам прибегает Берта.
– Фебрильная судорога, – говорит она, затем поворачивается ко мне. – Его нужно искупать в холодной воде. Неси скорее воду.
Я стою на месте, не двигаясь, я не хочу покидать Тео даже на секунду.
– Быстро! – рявкает она.
Я выбегаю из поезда и наполняю первое попавшееся ведро из насоса. Вода выливается с боков, так что, когда я возвращаюсь к лазарету, остается только половина ведра. Астрид берет его у меня, стоя в дверях, и выливает воду в большую фарфоровую миску, которая служит также и детской ванночкой.
– Еще! – кричит Берта.
Когда я возвращаюсь во второй раз, я вижу, как она наливает чашку прозрачной жидкости в миску.
– Уксус, – поясняет она.
Я иду к Тео, но Астрид выставляет руку, не давая мне пройти.
– Тебе сюда нельзя.
Я пытаюсь протолкнуться мимо нее.
– Я должна увидеть его. Если что-то произойдет… – Я не могу закончить мысль. Я как будто снова в женском приюте и моего ребенка выдирают у меня из рук.
Астрид забирает Тео у Берты. Глядя на обеспокоенное выражение лица Астрид и то, с какой нежностью она его держит, я понимаю, что она любит его так же, как и я. И все же мне так хочется, чтобы это я держала его на руках. Астрид опускает Тео в ванну. Я задерживаю дыхание, надеясь, что он начнет ерзать от холодной воды, как обычно. Он остается неподвижным, но его тело, кажется, немного расслабляется в воде.
– Теперь я вспоминаю, – говорит Астрид, не сводя глаз с Тео. – Это точно фебрильная судорога. Пару лет назад такое было с одним из наших детей.
– Судорога? – повторяю я. – Звучит опасно.
– Сама судорога выглядит гораздо страшнее, чем она есть на самом деле, – вставляет Берта. – Но проблема в жаре. Мы должны сбить его. – Ее голос звучит мрачно.
Через пару минут Астрид забирает Тео из ванночки, вытирает его и одевает обратно в его ползунки, потому что у нас нет для него другой одежды. Теперь его глаза открыты, и он выглядит спокойнее. Астрид трогает его лоб и хмурится.
– Он все еще слишком горячий.
Берта достает и своей сумки пакетик.
– Я купила это в аптеке, перед тем как мы выехали из Дармштадта. Сказали, это помогает от жара.
– Оно рассчитано на взрослого или на ребенка? – спрашиваю я. Слишком большое количество лекарства может быть опасно, даже смертельно.
– Для взрослого, – отвечает Берта. – Но если мы дадим ему меньшую дозу… У нас нет выбора.
Насыпав немного порошка в ложку, она добавляет в нее воды, затем сует ложку Тео в рот. Он давится и отрыгивает жидкость, не желая глотать ее. Астрид вытирает его лицо и одежду тряпкой, хотела бы я сама это сделать.