Я неподвижно стою на площадке, глядя на сцену внизу, как будто это происходит где-то вдалеке от меня, как будто это кино. Но жар чувствуется все сильнее, напоминая, что это реальность. Я вспоминаю, как совсем недавно, до того, как получила письмо Жюля, я хотела умереть. Если я сейчас ничего не сделаю, мое желание исполнится. Будет ли это ужасно? Я чувствую, как Жюль и жизнь в Америке ускользают от меня, как сон.
Нет. Я качаю головой, стряхивая с себя наваждение. Мой брат ждет меня. Я должна выбираться. Я спускаюсь на лестницу. Но в этот момент один из слонов разворачивается, стукается об лестницу и выбивает ее из креплений. Она начинает угрожающе качаться. Я хватаюсь за перила, а она начинает наклоняться. Она накренилась в одну сторону и в любую секунду может упасть.
Я отчаянно кручу головой. Гриф трапеции находится в нескольких метрах надо мной, не смогу достать. Делаю выпад, хватаясь за нее одной рукой. Пальцы смыкаются на перекладине. И что теперь?
Слишком много людей внизу, под сеткой, прыгать опасно. Я смотрю на дальнюю перекладину, затем с силой раскачиваюсь, чтобы добраться до нее. Но она слишком далеко, это бесполезно.
Я обреченно повисла на перекладине, дым наполняет мои легкие, щиплет глаза. Руки, уставшие после выступления, пульсируют от боли. Я должна держаться. Еще несколько минут, и никого не будет под сеткой, и я никого не задену, если упаду. Но будет уже слишком поздно, сетка под нами теперь горит, я не смогу приземлиться так, чтобы не травмировать себя.
– Астрид! – зовет меня голос сквозь дымную завесу. Ноа. Она стоит в проеме шатра. Почему она вернулась? Она идет ко мне с широко распахнутыми испуганными глазами.
– Астрид, держись!
Ноа смотрит на Тео, который корчится у нее на руках, потом снова на меня, не зная, что делать. Я вижу, как она пытается передать Тео одной из танцовщиц, умоляя ее забрать его на улицу от дыма и изнуряющего жара. Но танцовщица в панике убегает, не забрав ребенка. Ноа идет к дальней лестнице, держа Тео на руках.
– Выбирайся отсюда! – кричу я. О чем она только думает, подвергая ребенка и себя такому риску? Но она продолжает карабкаться наверх. Наверху она сажает Тео как можно дальше от края, чтобы он не скатился с площадки, и зацепляет его пеленку. Затем она хватает гриф и прыгает, она так странно выглядит в обычной одежде.
– Астрид, хватайся за меня, – кричит она, раскачиваясь ближе ко мне. Я не отпущу гриф. Она никогда не ловила. Она не сможет. – Астрид, надо выбираться. – Спасение от рук Ноа – это последнее, что мне нужно сейчас. – Петр хотел бы, чтобы ты боролась, – добавляет она. – Не сдавайся просто так.
– Петра здесь нет, – тупо повторяю я.
– Знаю. Но есть мы. И если ты не отпустишь, умрем мы все, даже Тео. Астрид, ты должна прыгнуть. – Ее слова, как эхо тех слов, которые говорила я, когда она только пришла в цирк, и это чистая правда. Я переворачиваюсь и цепляюсь за перекладину ногами, вытягивая руки в ее сторону. Раскачиваюсь и пытаюсь дотянуться до нее. Она упускает момент, и я пробую еще раз.
Наши руки сцепляются друг с другом, и в ее глазах я вижу триумф.
– Поймала, – говорит она, но я не улыбаюсь ей в ответ. Это ничего не меняет.
– Просто возвращайся, – командую я. Но как? Она не сможет докинуть меня до площадки.
– Туда, – говорю я, показывая в угол сетки рядом с лестницей, где нет огня. – Бросай меня туда.
– Ты хочешь, чтобы я тебя уронила?
Она смотрит на меня, не веря своим ушам, раскрыв глаза от удивления.
– Другого выхода нет. Прицелься в угол и бросай меня туда.
Она неуверенно смотрит вниз.
– Ты должна сделать это, сейчас. – Через несколько минут вся сетка будет гореть и у меня не будет возможности спастись. – Отпусти меня.
Она делает глубокий вдох и раскачивается, чтобы набрать скорость и приблизиться к той стороне. Я задерживаю дыхание. Ноа никогда не ловила и не бросала, но она отпускает меня в самый подходящий момент. Я мягко лечу вниз, мое тело напряжено, колени расслаблены, и вот я приземляюсь на край сетки еще не тронутой огнем, совсем у края.
Я смотрю обратно на трапецию, где все еще висит Ноа, жалея, что она не может просто прыгнуть вниз, как я. Тео остался на площадке.
– Быстрее! – кричу я. Она раскачивается сильнее, отчаянно пытаясь добраться до площадки. Соскальзывает, едва не упав. Однако ее пальцы успевают схватиться за край, и она подтягивается, забираясь на площадку.
Ноа поднимает Тео и спускается вниз по лестнице. Но двигается она медленно и неуклюже, пытаясь удержать ребенка, который, впав в истерику от ужаса, кричит и вырывается.
– Сюда! – зову я, подбегая к низу лестницы.
– Забери его, – кричит она, роняя Тео в мою сторону, практически кидая его мне. Он приземляется в мои руки, сильно ударившись и рыдая все громче. Я закрываю ему нос и рот. Нужно вытащить его отсюда. В меня врезается мужчина, бегущий к выходу, плечо пульсирует от боли после удара. Я прижимаю Тео ближе, чтобы не уронить. Смотрю на открытую дверь, у меня уже все легкие наполнились дымом, прохладный свежий воздух манит к себе.
Где-то наверху раздается скрип, переходящий в громкий треск.
– Выбирайтесь отсюда! – кричит кто-то, подталкивая меня к выходу. Я оборачиваюсь. Ноа все еще пытается добраться до земли, но она слишком высоко, чтобы я могла до нее добраться.
Лестница начинает качаться, она сильно накренилась в одну сторону. Раздается грохот, и весь снаряд трапеции начинает падать прямо на меня. Конструкция шапито ослабла из-за огня, и все начинает разрушаться.
Я выбираюсь наружу, крепко прижимая Тео к себе. С оглушительным треском шатер падает, огонь дождем обрушивается вниз. А Ноа исчезает из виду.
Глава 27Ноа
Тео нигде нет.
Я лихорадочно ищу его в темноте. Но руки хватают пустоту, как в ту ночь, когда я пыталась достать его на крыше вокзала. Его нигде нет.
– Тео! – кричу я снова и снова. Нет ответа.
– Вот он.
Астрид. Ее голос звучит так далеко. Я пытаюсь открыть глаза, но осколки впиваются в мое лицо, мне с трудом удается хоть немного раскрыть веки. Однако этой маленькой щели достаточно, чтобы увидеть Тео, она положила его на меня. Он рядом, но я не чувствую его из-за обжигающей боли, она хуже, чем тысячи пчелиных укусов.
Я лежу на земле в пятнадцати метрах от шатра. Как я оказалась здесь? На некотором расстоянии от меня тлеет то, что осталось от шапито, став кучей обугленной ткани и сломанных опор. Уже поздно, но пожарные поливают обломки водой, чтобы не было искр и чтобы огонь не перекинулся на соседние леса.
Я тянусь к Тео, но Астрид мягко удерживает меня, чтобы я не поднималась.
– Нет, – удается произнести мне с хрипом. – Я должна. – Она пододвигает его выше, мне на грудь, продолжая придерживать его. – Он в порядке?
– В полном, – заверяет она. Я осматриваю ребенка, пытаясь понять, не повредил ли дым его крошечным легким. Он кашляет один раз, подтверждая мои опасения. Однако у него хороший цвет лица, глаза ясные.
Затем я ложусь обратно, не в силах больше держать голову приподнятой.
– Отдыхай, – говорит Астрид, забирая Тео обратно, и я вижу ожоги на ее руках.
– Что случилось? – спрашиваю я. Она замялась, не хочет рассказывать мне. – Я не ребенок, помнишь? Не скрывай от меня правду.
– Шатер упал прямо на тебя, – отвечает она тихо.
Я вспоминаю этот момент, как она вытаскивала меня из-под раскаленных обломков, которые упали на меня и пригвоздили к земле.
– Я не чувствую ног, – говорю я, хватая ртом воздух. Вдыхая, я чувствую острую боль, затем горло схватывает спазм, и все тело трясет от кашля.
Астрид вытирает мне рот рукавом, и когда она отводит руку, видно, что на нем красное пятно. У нее на лице паника, она отчаянно оглядывается вокруг.
– Позовите врача! – кричит она, и по ее охрипшему голосу я понимаю, что это не первый раз, когда она пытается звать на помощь.
Но никто не отвечает и не приходит, чтобы помочь. Есть только мы.
– Скоро тебе окажут помощь, – обещает Астрид.
Где-то вдалеке я слышу звук сирены. Скоро сюда прибудет полиция. Будут вопросы, расследование.
– Пропуск, – вспоминаю я. Астрид должна выходить прямо сейчас. – Завтра он уже будет бесполезен. Ты должна идти.
Она отмахивается от меня, как от мухи.
– Я не уйду от тебя.
Всего несколько минут назад она хотела, чтобы я ушла. Но она больше не сердится. Наконец-то она простила меня. Теперь она знает все мои секреты и не отвернулась от меня – это то, чего я хотела с самого начала. Облегчение помогает мне забыть боль.
– Ты должна идти. – Я поднимаю руку и касаюсь Тео. – Возьми его. – Мне больно говорить.
– Но… – начинает Астрид.
– Сейчас, – добавляю я. – Или будет слишком поздно. – Я лежу, у меня совсем не осталось сил.
– Ты все еще можешь пойти вместо меня, – настаивает она, не желая признать правду, которая у нее прямо перед глазами. – Я дам тебе пропуск, как и говорила раньше. Ты сможешь уйти с Тео, и вы будете вместе.
Ее голос звучит так серьезно, что в какую-то секунду мне даже удается поверить в это.
– Нет, – говорю я, когда осознание произошедшего снова обрушивается на меня. Моя мечта о том, чтобы сбежать на свободу с Тео, уничтожена. Я опять кашляю, с хрипом вдыхая воздух.
– Я пойду позову на помощь, – снова говорит Астрид, поднимаясь.
– Останься со мной. – Я использую последние силы, чтобы схватить ее за руку. – Я не протяну долго.
Она качает головой, но в то же время и не может отрицать очевидного.
– Я не могу бросить тебя, – говорит она, продолжая сопротивляться.
– Разве у нас есть выбор? – Цирка больше нет, огонь завершил то, что не смогла война. – Ты должна взять Тео. Ты – его единственная надежда.
Тео ворочается у меня на руках, как будто впервые узнав свое имя. Я провожу рукой по его мягким волосам, и в этот момент я вижу, каким мужчиной он вырастет. Он не будет знать меня. Слезы текут у меня из глаз, обжигая обнаженную плоть на щеках. Я исчезну из его памяти так же, как и его родители.