Помимо ОКП приблизительно тем же самым в рамках единой стратегии противоборства с СССР и странами народной демократии занимался и Отдел специальных операций (ОСО) ЦРУ, штаб-квартира которого в Германии размещалась в городке Карлсруэ.
Постепенно разведывательное и геополитическое противоборство между двумя мировыми системами приняло глобальный характер. Так, на Западе начавшееся 25 июня 1950 года наступление северокорейских войск, на первом этапе гражданской войны приведшее к быстрому захвату столицы Южной Кореи Сеула, очень многие сочли началом осуществления планов советской экспансии, что привело к дальнейшей активизации разведывательно-подрывной деятельности в Европе.
Раз уж мы заговорили о войне в Корее, то нельзя не упомянуть о том, что в 1952 году в северокорейском лагере для военнопленных советскими чекистами был завербован резидент британской разведки в Сеуле Джордж Блейк, на многие годы ставший одним из ценнейших источников информации о деятельности западных спецслужб против СССР. В частности, Блейком предоставлялась информация о совместных операциях СИС и ЦРУ против ГСВГ в Германии в 1954–1959 годах.
В начале 1950-х годов ОСО ЦРУ разработал масштабную международную программу «стимулирования дезертирства», то есть бегства на Запад. Эта программа включала в себя целый ряд спецопераций во многих странах и была направлена против различных объектов: от населения ГДР и контингента ГСВГ и других групп советских войск за границей и до членов советских колоний за рубежом, сотрудников посольств и даже резидентов советской разведки. Проводившиеся БОБ ЦРУ оперативные мероприятия в рамках этой программы получили название операции «Рэдкэп». Особый упор делался на осуществление конспиративных вербовочных контактов с советскими военнослужащими, сотрудниками СВАГ и спецслужб СССР, МИДа и других государственных ведомств. Одной из особенностей операции «Рэдкэп» было массовое использование агентов-женщин в качестве приманки для избранных объектов.
Для улучшения координации разведывательно-подрывных действий на территории ГДР БОБ создала в 1955 году специальную «целевую комнату» — информационно-аналитический аппарат, своеобразный «ситуационный центр управления», призванный максимально быстро анализировать и оценивать поступающую оперативную информацию. Причем одним из главных объектов исследования стала штаб-квартира представительства КГБ в Карлсхорсте. Американские разведчики изучали не только личности сотрудников и расположение отдельных зданий, но даже обстановку кабинетов, тщательно отслеживали все служебные перемещения личного состава.
В ЦРУ небезосновательно полагали, что наилучшими возможностями для налаживания контактов с советскими гражданами обладают лица различных национальностей, владеющие русским языком, знакомые с привычками, укладом, менталитетом и образом жизни советских людей.
Для развертывания подобных операций, а также для того, чтобы скрыть их связь с правительством США, ЦРУ не только активно использовало уже существовавшие эмигрантские антисоветские объединения (Народно-трудовой союз, Союз борьбы народов России), но и создало новые «организации прикрытия»: Конгресс за свободу культуры, Группу борьбы против бесчеловечности, Комитет свободных юристов. Все они были ликвидированы собственным руководством во второй половине 1950-х годов, после разоблачения их связей с американской разведкой.
Между тем серьезные изменения в стратегии и тактике разведывательно-подрывной деятельности происходили и в США: в августе 1951 года пост заместителя директора ЦРУ занял Аллен Даллес, а в феврале 1953 года он же стал его директором. Этому предшествовало провозглашение президентом Дуайтом Эйзенхауэром новой внешнеполитической доктрины США — «Отбрасывания коммунизма». Как отмечают американские историки спецслужб Полмар и Аллен, под руководством Даллеса «ЦРУ превратилось в мощнейшую, глобальную разведывательную организацию, способную проводить тайные операции по всему земному шару».
МГБ СССР в апреле 1952 года информировало Сталина о том, что в узком кругу руководства ХДС (Христианско-демократического союза, бывшего тогда правящей партией ФРГ) Аденауэр заявил: «Мы не признаем Потсдамскую декларацию, мы стремимся к европейскому единству и добьемся его. Это создаст противовес, который окажет сильное влияние на Восточную Европу. Россия не посмеет начать войну».
Теперь, когда с момента описываемых событий прошло уже более шестидесяти лет, можно сказать правду: советское руководство имело немало достоверной информации о конкретных разведывательно-подрывных планах и соответствующей стратегии США.
Так, например, известно, что 15 декабря 1952 года в Кремле Сталин в присутствии членов Комиссии по реорганизации советской разведки МГБ Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, Н. С. Хрущёва, Н. А. Булганина и Л. И. Брежнева принял министра госбезопасности С. Д. Игнатьева и ряд его заместителей, а также Е. П. Питовранова, предложившего свой проект реорганизации советской разведывательной службы.
Во время продолжавшейся более часа встречи Сталин подчеркнул: «Главный наш враг — Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку. Первая база, где надо иметь своих людей, — Западная Германия».
Таков был внешнеполитический фон формирования нового германского государства, которому исторически была уготована роль, выражаясь военным языком, «стратегического предполья вероятного театра военных действий».
И вот на основании имевшейся у советских органов госбезопасности информации правительству ГДР было предложено принять меры, адекватные внешнеполитическим реалиям.
Восьмого февраля 1950 года Главное управление по защите народного хозяйства МВД ГДР было преобразовано в МГБ — Министерство государственной безопасности (Ministerium fur Staatssicherheit), впоследствии получившее неофициальное сокращенное наименование Штази (Stasi).
Задачами нового ведомства были провозглашены «борьба с актами саботажа и диверсиями, а также пресечение деятельности вражеских разведок и их агентуры на территории республики».
Интересно, что первоначально в структуре министерства не предусматривалось наличия специального разведывательного управления (оно будет создано только в августе 1951 года), а саму функцию разведывательного анализа выполнял Институт экономических исследований, созданный годом ранее.
После образования в составе МГБ ГДР разведывательного управления Представительство 1-го управления МГБ СССР, ранее руководившее разведывательной работой на территории республики, по договоренности с немецким руководством сохранило за собой право, помимо оказания помощи в становлении разведаппаратов немецкого государства, вести самостоятельную оперативную работу (этим деятельность официального представительства советской разведки в Берлине отличалась от работы его представительств в других странах народной демократии). Непосредственно Представительство 1-го управления утратило самостоятельность и вошло в структуру представительства МГБ — КГБ СССР на правах управления.
С момента создания МГБ ГДР несколько видоизменились задачи и функции аппарата представительства его советского аналога в Берлине. На первых порах это была помощь в создании подразделений и обучении кадров, оказание им практической консультативной и иной помощи, обмен опытом оперативной работы, проведение совместных операций. А затем, по мере роста оперативного искусства немецких коллег, — обмен получаемой информацией, координация оперативных планов и проведение совместных мероприятий по противодействию планам, замыслам и действиям западных спецслужб.
Задача защиты государственной безопасности, то есть конституционного строя, суверенитета, независимости и территориальной целостности государства была чрезвычайно актуальна для Германской Демократической Республики, поскольку она не получила официального признания со стороны своего западного соседа, а в Конституции ФРГ официально провозглашалась цель «объединения всех немецких земель».
В июле 1950 года Берлинский оперативный сектор МГБ СССР упразднили, и мой отец был назначен начальником отделения контрразведывательного отдела оперсектора МГБ СССР в Бранденбурге, а 15 января 1952 года он стал там же инструктором отдела «МК» (местные кадры).
Прежде чем рассказать об этом направлении деятельности чекистов в Германии, следует уточнить, что 13 июня 1952 года подразделения представительства МГБ в ГДР были приведены в соответствие с новым административно-территориальным делением республики: теперь вместо 6 оперативных секторов земель было образовано 14 оперсекторов округов, позже переименованных в окружные отделы МГБ СССР. А 9 июня следующего года последовала ликвидация и окружных оперативных секторов в связи с новой реорганизацией всего аппарата представительства МГБ СССР.
Генерал-полковник А. М. Сахаровский, бывший в то время одним из руководителей советской разведки и, в частности, отвечавший за сотрудничество с органами безопасности стран народной демократии, подчеркивал, что это сложное направление работы требует от инструкторов большого такта, выдержки, тонкого оперативного и политического чутья, всесторонних знаний и немалого жизненного и оперативного опыта.
Мой отец в качестве инструктора принимал участие в организации подготовки молодых немецких контрразведчиков, в том числе и будущего руководителя восточногерманской разведки (Главного управления «А» МГБ ГДР) Маркуса Вольфа.
Вот что писал сам Вольф в своих известных мемуарах «Игра на чужом поле: тридцать лет во главе разведки»: «Я полагаю, что в Москве с полным основанием считали: немецкой службе будет в послевоенной Германии легче, чем русским, добираться до определенной информации, которую братская спецслужба будет предоставлять советской стороне. Так дело и обстояло, по крайней мере поначалу, когда наша спецслужба находилась под полным советским контролем». (Что, заметим в скобках, вовсе не помешало ей позднее войти в пятерку сильнейших разведок мира.)
Несмотря на имевшиеся (и вполне понятные) «трудности роста», деятельность МГБ ГДР начинала приносить весьма ощутимые результаты. Представитель МГБ СССР в ГДР М. К. Каверзнев информировал Москву, что в 1952 году Штази были арестованы 2625 человек, 599 из них — по подозрению в шпионаже. Он также сообщал, что в оперативную разработку МГБ ГДР был