ю деи был рохмистр Доморацкой со всею ротою, во всей ратной збруе, да здесь ко мне часто приезживал уредясь как на битву, и то-де будет уж никому не приметно, что выедут ныне со мною поляки и литва в збруи; а бояре деи и дворяне ездят со мною простым обычаем, и им деи без оружия что учинить? а как деи тех бояр побьют, и досталные деи все устрашатся, ещо деи иные на них не придут». И они деи Бучинские молвили: «Великое дело то надобе начати да и совершити; а толко не совершится, ино самим нам будет худо». И рострига деи Гришка говорил: «Верьте деи мне, однолично то совершится; аз-де уж и такие статьи видел, сего деи году в Великой пост говорили про меня не многие стрелцы, что я веру их разоряю, и мне деи тотчас сказали, и аз деи тех стрелцов велел сыскати и приказал быти на дворец всех приказов стрелцом; и тех которые говорили туто ж велел привести; и учал-де есмя вину их и измену всем стрелцом сказывать, а у меня-де уж говорено с Григорьем Микулиным, как ему туто говорити и что надь теми стрелцы учинити: и как измену их объявили, и Григорей-де учал говорить: освободи-де, государь; миг, я у тех твоих изменников не токмо что головы поскусаю и чрево из них своими зубами вытаскаю; да мигнул-де на них Григорей стрелцам, и стрелцы-де, блюдясь от меня, тех моих изменников в мгновение ока изсекли на малыя части, мало-де сами не пересеклись секучи их; а то-де чаю так же будет, на кого-де только укажут, что изменник мой и то-де уж не пробудет, все-де от меня блюдяся делают что велю». И они-де Бучинские молвили: «Таких ты бояр велиш побить, кому у тебя в царстве урежати и кому в приказех быти?». И Гришка-де рострига говорил: «То-де уж у меня умышлено, ныне-де у меня здесь готовы воевода Сандомирской и староста Сепатцкой, да ты Вешневецкой, да Тарлы, да Станицкие, да вы, Бучинские, и иные ваши приятели, а по иных поляков и по литву пошлю, и мне-де будет уж надежно, и государьство мое будет без опасенья, и в римскую-де веру всех вскоре приведу; то-де уже здеся видел, хотя кого безвинно велю убить, а никто ни за кого слова не молвит». И они-де Бучинские говорили: «Слышали есми здеся у многих, что за веру здеся и так нас не любят; а толко стати неволею приводить, и за то станут всем народом». И рострига-де Гришка говорил: «Видели-де естя сами, что здеся делается: нароком-де есми приказал поляком и всяких розных вер людем ходити здеся в болшую их церковь и по всем их церквам в саблях, и как кто ходит, и они-де кабы сперва поговаривали меж тайно стали, и ныне-де уж и то ни за что; и аз-де велел поляком носити крест у поясов, и ниже гораздо пояса, и назади, а они-де тому кланяются и держат иконы и кресты в великой чести, и поляки-де и люторы и колвинцы и в церкви так ходили, и за то-де никто никаков человек никакова слова не молвил; а как-де я венчался, и у меня-де в ту пору болшое опасенье было, потому что по их крестьянскому закону первое крестив да то же вести в церковь, а не крестив никому иных вер в церковь не ходити, и аз-де нарочно велел быти в ту пору лютарем, и калвинцом и евангликом, и иных всяких вер людем, и они-де в церкви были и слышали-де есмя, что и образом изругалися и смеялися и в церкви, иные сидели в обедню, а иные спали, на образы приклонялися, и за то-де никаков человек не смел слова молвить; а болше-де есмя всего боялся, что цесарева моя римския веры и нечто митрополиты и архиепискупы и епискупы упрямятся, не благословят и миром не помажут, и во многолетье не станут поминати, и как-де есмя вшол венчатися в церковь и аз-де что хотел то делал, все делалось по моему хотенью и воле, и в царьских дверех миром помазывали и во многолетье пели во всех церквах благоверную цесаревую, а сами-де они то знают, что посяместа опричь римской веры в греческой вере цесаря не бывало; а которые митрополиты, и архиепискупы, и епискупы, и попы, про то учали были прежь сего о том поговаривати, и аз-де их поразослал, а ныне-де никаков человек не смеет слово молвить и во всем волю мою творят». И говорил-де туто рострига Гришка с клятвою, «что однолично в неделю, маия в 18 день, на стрелбе бояр, Мстиславского и Шуйских, и иных бояр и дворян лутчих, и детей боярских и голов, и сотников, и стрелцов, и черных и людей, которые за них любо станут, побить всех, а совершив, тот час костелы римские ставить; а в церквах в руских пети не велю и то-де все совершу, на чем-де есми присягал папе и кардиналом, и арцибискупом, и бискупом, и как-де есми воеводе под клятвою в писме своем написал; и Вешневецкому-де есми приказал, чтоб к недели со всеми своими людми был готов и промышлял бы неоплошно». И мы слыша такого злодея и богоотступника и еретика чернца Гришки злые умыслы и разоренье на крестьянское государьство и на православную веру, ужаснулись, как такой злодей помыслил на такое злое дело и встав на Бога богов и хотел до основания крестьянское государьство разорить и стадо Христовых овец в конечную погибель привести; а как милосердый Бог, призря Своею милостию на Росийское государьство, не дав в разоренье и в расхищенье крестьянского роду, и не попустил на долгое время того вора и богоотступника, вскоре злобесную его душу ниспроверг, а на Росийское государьство изобрав нас великого государя царя и великого князя Василья Ивановича, всея Русии самодержца; и мы великий государь, за помочью великого Бога, принял скифетр Росийского царьствия, по прародительской нашей царьской степени, и по моленью патриарха и митрополитов, и архиепискупов, и епискупов и всего освященного собора, и за челобитьем царей и царевичей и многих государьских детей, которые служат в Московском государьстве, и бояр наших, и околничих, и дворян, и детей боярских, и всяких служилых людей Московского государьства, говорили есмя митрополитом, и архиепискупом, и епискупом, и всему освященному собору, и бояром, и дворяном, и всему православному крестьянству: что в прошлом в 99 году, за грех всего православнаго крестьянства, великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии сын, благоверный царевич князь Дмитрей Иванович, по зависти Бориса Годунова, яко агня незлобивое заклася и святая его праведная и непорочная душа отъиде в вечное блаженство, в небесное царьство, а тело его святое погребено на Углече и много исцеления подает всяким одержимым различною болезнью, и явно к болящим приходя себя оказует, и милостивое свое исцеление подает, на уверение всем православным крестьяном, и многие про его чудеса свидетельствуют и на соборе нам про то извещали; а злодеем его и убийцом Бог милосердый, по Своей святой воле, мстя неповинную кровь праведнаго, возда и месть по их делу, злой смерти предал и для их злодейского умыслу на Росийское государьство послал свой праведной гнев к познанию истинная, проявляя терпение и злострадания страстотерпца Своего; а нам бы мощи благовернаго царевича князя Димитрея Ивановича принести в царьствующий град к Москве. И поговоря о том со всем освященным собором послали есмя на Углечь, по мощи царевича князя Дмитрея Ивановича всея Русии, Ростовского митрополита Филарета, да Астороханского епискупа Феодосья, да Спаского архимарита Сергия, да Ондроньевского архимандрита Аврамья, да бояр князя Ивана Михайловича Воротынского, да Петра Никитича Шереметева, да Григорья Федоровича да Ондрея Олександровича Нагих; и маия в 28 день писали к нам с Углеча богомолцы наши, Ростовской митрополит и Астороханской епискуп, и архимариты, и бояре наши, что они мощи благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича всея Русии подняли и осматривали, и в ту-де пору от гроба весь храм наполнился многаго благоухания, и мощи благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича целы и ничем нерушимы, а в иных местех часть земли отдана, а на лице и на главе власы целы чермны, и на костях плоть цела, а ожерейлецо низано жемчужное с пугвицы все цело, и в левой руке шириночка тафтяная шита золотом и серебром цела, и саван на нем весь цел, а покрыт кафтанцом комчатым на хрептах на бельих, нашивка серебрена с золотом, а сапожки на нем целы, толко подошвы у носков отстали; да на царевичевых же мощех положено орехов с пригорши, а сказывают, как он тешился и втепору орешки кушал, и как его убили и те орехи кровью обагрилися, и для того те орехи на нем во гроб положили, и те орехи на царевичевых мощах целы ж; да которые ж люди одержимы были розными болезньми и исцелили от царевичева Дмитреева гроба, в прошлых годех и в нынешнем во 114 году, до их приезду, и те люди принесли к ним писмо и то писмо они к Москве привезли, июня в 3 день, и мощи благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича. И мы великий государь царь и великий князь Василей Иванович всея Русии и мать царевичева князя Дмитрея Ивановича, царица и великая княгиня инока Марфа Федоровна всея Русии, с митрополиты и с архиепискупы и с епискупы и со всем освященным собором, и с бояры и с дворяны и со всякими людми Московского государьства, мощи благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича встретили со кресты за Каменым городом, и его мощи передо всем освященным собором и передо всеми людми аз и мать его, царица инока Марфа Федоровна всея Русии, смотрели и всем людем показывать велели, и его целбоносные мощи и ризы все целы и тлению непричасны: и мы, видя сами такое неизреченное Божье милосердие, с радостными слезами всесилному и в Троицы славимому Богу и Его страстотерпцу благоверному царевичу князю Дмитрею Ивановичу хвалу воздали и милости у него и прощения просили; и как понесли мощи его в город, и от его мощей многие болные розличными болезньми получили исцеление; а как его поставили в церкви архангела Михаила, и от его целбоносных мощей пролились реки милосердия, многие болезные розличными болезньми исцеление получили; в первой день исцелил всякими розными болезньми тринадцать человек, а в другой день (июня в 5 день) двенадцать человек, и до сего дни непрестанно исцеляет и всем приходящим с верою нескудно милость свою подает. А на принесение мощей благовернаго царевича князя Дмитрея Ивановича царица и великая княгиня инока Марфа Феодоровна, в церкви архангела Михаила, перед митрополиты, и архиепискупы, и епискупы, и передо всем освященным собором, и перед бояры, и перед дворяны, и передо всеми людми, била челом нам великому государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Русии, что она перед нами, и пред освященным собором, и передо всеми людми Московского государьства и всея Русии виновата; а болши всего виноватее перед новым мучеником, перед сыном своим царевичем Дмитреем: терпела вору ростригу, явному злому еретику и чернокнижцу, не объявила его долго, и много кровь крестьянская от того богоотступника лилася и разоренье крестьянской вере хотело учиниться; а делалось то от бедности, потому, как убили сына ее царевича Дмитрея, по Борисову веленью Годунова, а ее после того держали в великой нужи, и род ее весь по далним городом разослан был и в конечной злой нуже жили, и она по грехом обрадовалась, от великия нестерпимыя нужи вскоре не известила, а как он с нею виделся и он ей запретил злым запрещением, чтоб она не говорила ни с кем; и нам бы ее в том пожаловати и всему народу Московского государьства простить велети, чтоб она в грех и проклятстви ото всего мира не была. И мы великий государь царь и великий князь Василей Иванович всея Русии, по своему царьскому милосердому обычаю, и для великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии, и для благовернаго страстотерпца царевича Дмитрея Ивановича чес