II. Перевод с полского писма с утверженного ростриги Гришки Отрепьева, что дал на себя крепость за своею рукою воеводе Сандомирскому; а сказали Бучинские, что то писмо воеводы Сандомирского Юрья Мнишка, и сам воевода передо всеми бояры сказал, то писмо его воеводина рука:
«Мы Дмитрей Иванович, Божиею милостию царевич всея Русии, Углетцкий, Дмитровский, и иных князь, от колена предков своих, и всех государьств Московских государь и отчичь».
«Помнячи себе перваго жития нашего не тем обычаем, как иные монархи и предки наши, но как иные люди крестьянские за призрением Господа Бога Всемогущаго, от Которого живет начало и конец, а живот и смерть бывает от Него ж, усмотрили есмя и улюбили себе, будучи в королевстве в Полском, в дому честнем великого роду жития честнаго и нобожнаго приятеля и товарища, с которым бы мне за помочью Божиею в милости в любви житие свое провадити ясневельможную панну Марину с Великих Кончиць Мнишковну, воеводенку Сендамирскую, старостенку Лвовскую и Самборскую, дочь ясневелможного пана Юрья Мнишка, человека великия доброты и любви, и для того есмя взяли его себе за отца и о том мы его просили, чтоб он всегда к нам был любителен и дочь бы свою панну Марину за нас дал, а что тепере мы есть не на государьствах своих и то тепере до часу; а как даст Бог буду на своих государьствах жити, и ему б попомнити слово свое прямое, вместе с панною Мариною, за присягою, а аз помню свою присягу: и нам бы прямо обема держати и любовь бы была меж нас, а на том мы писаньем своим укрепляемся, а вперед во имя Святыя Троицы даю ему слово свое прямое царьское, что женюсь на панне Марине, а не женюсь и аз проклятство на себя даю; а кой час доступлю государьств наших отчины Московския, и аз пану отцу, его милости, дам десять сот тысяч золотых полских; также и панне Марине, жене нашей, из казны нашей московской, на подъем для того дальнего проезду, к наряду клейнотов и серебра и бархотов золотых дам; и посланников его милости пана отца и панны Марины не задержав отпускати, и их жаловати, и дарити нашим царьским жалованьем. На том мы на всем слово свое царьское даем другое, то, как вступим на наш царьский престол отца нашего, и мы тот час послов своих пошлем до наяснейшаго короля Полского, извещаючи ему и бьючи челом, чтоб то наше дело, которое ныне промежь нас, было ему ведомо и поизволил бы то нам сделати без убытка. Третье то, той же прежереченной панне, жене нашей, дам два государьства великие, Великий Новгород да Псков со всеми уезды, и с думными людми, и с дворяны и с детми боярскими, и с попы, и со всеми приходы, и с пригородки, и с месты, и с селы, со всяким владеньем и с поволностью, со всем с тем, как мы и отец наш теми государьствами владели и указывали; а мне в тех в обеих государьствах, в Новегороде и во Пскове, ни чем не владети и в них ни во что не вступаться, тем нашим писаньем укрепляем и даруем ей панне то, за тем своим словом, прямо; а как за помочью Божиею, с нею венчаемся, и мы то все, что в нынешнем нашем писме написано, отдадим ей и в канцлерии нашей ей то в веки напишем и печать свою царьскую к тому приложим; а будет у нашей жены, по грехом, с нами детей не будет, и те обои государьства ей приказати наместником своим владети ими и судити, и волно ей будет своим служивым людем поместья и вотчины давати, и купити, и продавати; так же волно ей, как ся ей полюбит, что в своих прямых уделных государьствах монастыри и костелы ставити римские, и бискупы и попы латынские, и школы поставляти и их наполняти как им вперед жити, а самой жити с нами, а попы свои держати сколко ей надобе; также на боженство свое римския веры держати безо всякия забороны, якож и мы сами, с Божиею милостию, с великою трудностью то приняли есмя и станем о том накрепко промышляти, чтоб все государьство Московское в одну веру римскую всех привести и костелы б римские устроити; а того Боже нам не дай, будет те наши речи, в государьствах наших не полюбится и в год того не зделаем, ино будет волно пану отцу и панне Марине со мною розвестися, или пожалуют болши того подождут до другого году, а аз тепере в том во всем даю на себя запись своею рукою с крестным целованьем, что то все сделати по сему писму, и целую крест и присягаю на том на всем при святцком чину, при попех, что мне все по сей записи сдержати крепко и всех руских людей в веру латынскую привести. Писан в Самборе, месяца маия в 25 день лета 1604».
А на исподи написано: «Дмитрей царевич рукою своею».
Да воевода ж Сендомирской сказал передо всех бояры, что писал к нему рострига с Москвы лист своею рукою, а дал ему город Смоленск со всем уездом, да Северу всю и поволил ему в них костелы ставити и монастыри римские.
Да рострига ж вор Гришка Отрепьев писал к папе римскому, с попом его с Ондреем езовитом, а в грамоте его пишет о том, что мысль его вся и радеет ото всего сердца к папе римскому, его латынской вере, как ему обещался; а подлинно о том о всем приказал он к папе с попом его с Ондреем езовитом и вперед к папа о том хотел писати; а что он папа слышел его дело, о котором он писал к папе двожды, что сговорил жениться у Сандомирского воеводы у Юрья Мнишка на дочери его Марине, за его папиным благословеньем, а то от папы благословенье иному ся никому не дает, токмо тем, которые на его в латынской вере, а ты мне воздал, от греческия веры в латынскую веру оступил и всех людей государьства своего на то привести хотел, и на том ему он челом бьет, что он папа о Московском государьстве радел и промышлил накрепко, чтоб ранее все Московское государьство в латынскую веру привести, и он во всем в том крепок и неподвижен в латынской вере, на чем душу свою дал папе и Литовскому королю.
Да к вору ж к Гришке к ростриге кардинал Нальяной, утвердитель римской веры, писал Мартын Малякрида от папы; а в грамоте пишет:
«Как весть та к папе придет, что он их латынскую веру принял, и им то всем будет во удивленье и в радость, все они о том станут веселитися и радоватися; и всегда ему папа о том своим писмом напоминал, чтоб он многое крестьянство широкого Московского государьства своим злохитрьством в веру в латынскую своею рукою привел и укрепил, как наперед того в своей грамоте к прежнему папе Клименту из Самбора писал; а они о том радуются всеми сердцами и душами своими, что он хочет во всем Московском государьстве латынскую веру укрепити: и как сядет на Московском государьстве, и ему б вскоре во всем Московском государьстве латынская вера укрепити и самому быти крепко в той же латынской вере».
Да к вору ж, к еретику, к ростриге к Гришке Отрепьеву писал папин легат, которой живет у Полского короля в Кракове, Клавдиус Раганус, для утвержения латынския веры; а в грамоте пишет:
«Надобно ему сверх всего исполнити то, что он папе и им всем обещал, что в Московском государьстве греческая вера с латынскою верою съединить, и они тому его слову верят: и он бы, по тому своему слову, вскоре то учинил и своему имяни от папы и от них всех честь принял».