Жикгимонт король
И за подписом Януша Скумина Тишкеевича, писаря великого княжества Литовского, старосты Бряславского
№ IV
ОКРУЖНАЯ ГРАМОТА
Короля Сигизмунда III к польским сенаторам от 2/12 марта 1610 года
Вельможные и нашему сердцу милые господа!
После прибытия нашего под Смоленск мы выслали сколь поспешнее возможно было послов наших под Московскую столицу до рыцарства нашего государства, дабы уведомить о предприятии нашем и войти в отеческия сношения с сынами Польши для блага, славы и безопасности отечества. Хотя послы наши часто извещали, как о сделанном им приеме, так и о том, чего ожидать нам можно было от тамошняго рыцарства и от находящейся в соединении с ним москвы, но теперь изустное донесение их дало нам полное и обстоятельное сведение о положении дела. Еще в бытность их в тамошнем стане, тот человек, который выдавал себя за покойнаго Димитрия, сам ли не доверяя собственному несправедливому делу, или вследствие чьего-либо совета, постыдно убежал из войска своего в город Калугу и там снова занялся призванием под свою хоругвь разноплеменной вольницы. По побеге его сделалось было смятение в подмосковном войске, но чрез старание послов наших и чрез доброе расположение рыцарства кончилось тем, что обратились к нам как к государю своему и чрез посланцев своих известили нас о готовности и желании своем содействовать в счастливом предприятии нашем, однако с условиями, коих удовлетворить казна наша не была в состоянии, ибо просили, чтобы мы обезпечили на имениях Речи Посполитой и на маетностях наших заплату двух четвертей жалованья обещанных им самозванцем, который сулил им более чем мог или хотел когда-либо дать. Мы не видели справедливой причины согласиться на их требование, как потому что не могли того сделать без соизволения сейма, так как и в разсуждении великого оскудения казны нашей. Кроме того они хотели, чтобы мы им выдали жалованье за четверть вперед чистыми деньгами на всех показываемых ими вооруженных на конях людей, а войско свое исчисляли в четыре тысячи гусар и четыре тысячи пятигорцев. Хотя в сем отношении требование их имело некоторое основание, но и того исполнить нам представлялось мало возможности по причине истощения казны нашей. Также присланы к нам и от московского войска под столицею с самозванцем стоявшаго, послами бояре, люди знатные, которые главнейше настаивали о сохранении греческой веры и старинных вольностей своих и вместе с тем убедительно просили нас дать им сына нашего королевича Владислава в государи Московской монархии, потому что от поколения законных их государей никого в живых не осталось. Они уверяли также, что если дадим им милостивое удовлетворение в их просьбе, то и прочая москва, державшая теперь сторону других особ, охотно отстанеть от них и согласится на государствование сына нашего, видя в нем потомка христианских королей.
Хотя при таком сих людей усильном желании мы, с совета здешних панов Рады нашей, и не разсудили вдруг опровергнуть надежды их на сына нашего, дабы не упустить случая привлечь к себе и москву, державшую сторону Шуйского, и дать делам нашим выгоднейший оборот, но так как мы поход сей предприняли не для собственной пользы нашей и потомства нашего, а для общей выгоды Речи Посполитой, то мы без соизволения всех чинов ея не хотели ничего положительнаго с ними заключить и постановить, что бы могло совершенно успокоить их монархию и восстановить единомыслие во всем Московском государстве. На другия статьи, не столь затруднительным, мы дали наше соизволение в решительно удовлетворительных выражениях. Что касается до самаго столичнаго города Москвы, то и там много раздору и часто бывают смятения от соперничества Скопина-Шуйского с Васильем, похитившим верховную власть; говорят, что и там многие тайно имеют большую наклонность к нам и к сыну нашему. Хотя же большая сила имеется при Скопине, но нельзя положить, чтобы и та была в состоянии противиться нашему вторжению, в особенности если тушинское рыцарство будет помогать нам; неединово Скопин пытался отдельно нападать на полки наших, но не только их и по одиначке разбить не мог, но даже часто нашими отбиваем был с большим уроном. При таком, по милости и благословению Всевышняго, цветущем положении иаших дел легко в. в. разсудите, что при помощи смут одних и доброжелательства к нам других открывается нам путь к умножению славы рыцарства, к разширению границ Речи Посполитой и даже к совершенному овладению целою Московскою монархиею, если только не помешает тому недостаток казны и имущества нашего. Хотя же мы о сих делах ревностно трудимся с находящимися при нас панами Рады и с рьщарством нашим, но, работая для общей славы и общей пользы общаго отечества нашего, мы обязываемся просить совета и помощи и от других оставшихся дома в. в. Очевидно, что нам трудно все совершить без обильных и скорых домашних денежных пособий, для снабжения коими здесь не имеем никаких средств. Грамотами нашими убедительно просим как в. в., так и других панов Рады, чтобы в. в., ведая о счастливом начале нашего вторжения, о положении дел в здешнем государстве и о представляющемся удобном случае овладеть им, сообщили нам, к каким мерам вы советуете прибегнуть для поддержания предприятия нашего, не только нужным и пристойным пособием, но и усилением нас присылкою свежей пехоты, чего мы уже не раз требовали; для нашей же казны издержки сии были бы слишком тягостны. Правда, мы надеемся, что воеводства, для такого добраго дела и в уважение представляющагося случая, не откажут в установлении новых податных сборов, но сим способом скорой помощи нам трудно будет получить, потому что собирание податей производится всегда медленно, а иногда и небрежно, что испытал уже и при прежних поборах в. наш коронный подскарбий, который донес нам, что до двадцати сборщиков дали себя обвинить за недоборы на прошлом суде. Потому для поддержания похода нашего скорою, пристойною и необходимою помощию следует в. в. обратиться к другим мерам и изыскать средство, которое доставило бы в. в. нужныя на то деньги, о чем мы в. в. усильнейше и убедительнейше просим. За сим молим Господа Бога, да сохранит в. в. в вожделенном здоровьи. Дано в стане под Смоленском 12 марта 1610 года.
№ V
ДВЕ ДОГОВОРНЫЕ ВЗАИМНЫЕ ЗАПИСИ
боярина и воеводы князя Михаила Скопина-Шуйского с предводителем шведских вспомогательных войск Яковом Делагарди
I
Божиею милостию, великого государя царя и великого князя Василья Ивановича, всея Русии самодержца, Владимерского, Московского, Новгоротцкого, царя Казанского, царя Астороханского, царя Сибирского, государя Псковского, великого князя Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятцкого, Болгарского и иных, государя царя и великого князя Новагорода низовские земли, Черниговского, Резанского, Ярославского, Белозерского, Ростовского, Удорского, Обдорского, Кондинского, и всея Северные страны повелителя, и государя Иверские земли, Карталинских и Грузинских царей, и Кабардинские земли, Черкаских и Горских князей, и иных многих государств государя и обладателя, его царского величества бояре и воеводы князь Михайло Васильевич Шуйский с товарищи, с бояры и с воеводы, которые со мною, договорились велеможно и высокороженнаго князя и государя Карла девятаго, Свитцкого, Готцкого, Вендинского, Финского, Корелсково, Лопского в Северной стране, Каянского, Естерского в Лифлянтах короля с болшим с ратным воеводою с Яковом Пунтосовичем-де ла Гардою на том: видячи его королевскую любовь и дружбу и споможенье, которое чинит государю нашему царю и великому князю Василью Ивановичу, всея Русии самодержцу, и всему Росийскому государству в том, что ныне он, велеможный король, ещо послал четыре тысячи добрых ратных збруиных людей ко государю нашему царскому величеству против его недрузей на помочь; а королевского величества ратному воеводе Якову Пунтосову отписать вскоре к тем ратным людем, чтоб оне шли к нему не мотчав, и пришед тем ратным людем к ратному воеводе к Якову Пунтосову, государю нашему царскому величеству и всему Росийскому государству верно служити, и от полских и от литовских людей и от изменников Московское государство очищати, и ево царского величества подданных людей не побивати и не грабити, и насилства над ними никоторого не чинити, и церквей не разоряти, и государевых бояр и воевод князя Михаила Васильевича, или которые будут бояре и воеводы государя нашего царского величества посланы, нигде не отставати и от них не воротитца, и как, Божиею милостию, государь наш царское величество своими рускими и королевскими людми и королевскою помочью Руское государство от воров и от литовских людей очистит, и как будут литва из государевы земли выгонены, и аз, князь Михайло Васильевич, с бояры и с воеводы, которые со мною, руки свои и печати к сеи грамоте приложили, ведаючи волю государя своего, обещаюся против того, что государю нашему царскому величеству велеможному королю Карлу против его королевской любви и дружбы и споможенья и проторей, которые велеможному королю Карлу учинились и вперед учинятца в тех ратных людех, которых ныне послал и вперед пошлеть, полное воздаянье воздати, опроче города Корелы с уезды, что ныне отдати, чтоб тех проторей стоило, чево велеможный король у государя нашего царского величества по достоянью попросить, города, или земли, или уезда, и на чом обоих великих государей послы договорятца. А как наперед сего ко государю нашему царскому величеству посылан был от королевского ратного воеводы от Якова Пунтосова секретарь Монша Мартынов, и втепоры за многими помешками на Москве о том не договоренося; а ратным людем, которые будут, наем им давати по тому договору, которой учинен в Новегороде, как был присылан Монша Мартынов от графа Иоахима Малсфелтцкого, безо всякие убавки; а и с Корелы и ис Корелского уезда государя нашего царского величества подданным людем насилством никого не вывозити и оманом никого не подговаривати, а держати по прежнему договору, который учинен в Выборе; и что сему договору быть крепку и недвижиму. И аз, князь Михайло Васильевич, с бояры и с воеводы, которые со мною, обещался по своей крестьянской вере и правде, что с сех мест месяц спустя доставить мне государя нашего царского величества королевскому воеводе Якову Пунтосову на сесь договор утверженная грамота, за государевою и всего государства печатью; а против того, королевской воевода Яков Пунтосов-де ла Гарда мне дал свое утверженье, за своею рукою и за печатью. А для утверженья, аз, князь Михайло Васильевич Шуйский, с бояры и с воеводы, которые со мною, печати свои привесили и руки свои приложили. Писан в Александрове слободе, лета 7118, декабря в 17 день.