НОЯБРЬ
1. Воевода велел схватить одного боярина, бывшего сотским, за то только, что сказал: «Однако ж, когда сил недостанет, мы должны будем сдаться, а лучше бы вовремя». На другой день после пытки боярин умер.
Того же числа получено известие, что Скопин-Шуйский из своего войска отрядил 30 бояр, дабы собрали разбежавшихся по лесам людей и перехватывали или убивали наших фуражиров. Из тех бояр некто Тржаска, собрав 3000 крестьян, нападал из лесов и убил 40 пахоликов пана маршала и 10 казаков пана Краковского.
2. Назначен к первым посланцам, имеющим отправиться в Москву, вместо пана Викентия Войны пан Скумин, староста Брацлавский. Вследствие некоторых известий посольство умножено.
К вечеру москва сильно стреляла каменьями в наших и ранила двух пехотинцев.
Передался один москаль, пробравшись чрез отверстие, сказывает, что в крепости большее бедствие и дороговизна. Пуд соли около половины нашего корца продается по рублю; четверть ржи по рублю же. Нет сена для лошадей. В воде недостаток. Вылазки делают для того только, чтобы могли кого отправить к Шуйскому, ибо уже близ 4-х недель как никого не было ни от них, ни к ним. Он же рассказывает, что и сегодня готовятся к вылазке с той же целью. Узнав о том, служившие в полку пана гетмана паны Моравец, Борковский, два Срединские, Давидовский и некоторые другие собирались вечером, а другие за ними, но, прежде чем доскакали, увидели, что стража дерется с вышедшими на вылазку. Бросились дружно и копьями счастливо сразились с москвой. Москва возвратилась в крепость, они преследовали ее с саблями в руках, но наткнулись на пеших стрельцев, которые начали убивать под ними лошадей. Первый пан Давидовский потерял коня, но спасся, мужественно отбиваясь от превосходнаго в числе неприятеля – русских было 150. Младшего пана Средзинского они так окружили, что он не мог спастись, хотя сражался довольно долго; товарищи, удержанные ружейным огнем, не могли пособить ему, и он попал в плен. Другие спаслись невредимыми, с окровавленными саблями; то доказывает, что много москвы погибло, но они трупы своих людей уносят. Пан Борковский только ранен рогатиной в левую руку.
4. Ночью на среду бросали бомбы в крепость; из них 6 попало, и загорелся один дом, так что видно было пламя; множеством народа, однако ж, потушили, хотя и не без потери в людях.
Пополудни стража пана Людвика Вайера поймала москаля, простого мужика, который доносил то же о бедствии и дороговизне, что и передавшийся прежде стрелец, прибавляя, что Средзинского привели к воеводе и спрашивали, скоро ли король отступит. Сказывал также, что наших не изнуряют, и пленным дают по несколько грошей, а есть их до 50, ибо наши столь беспечны, что, возвращаясь с фуражирования, почти мимо самых стен проходят.
5. Сказал тот же москаль, что собираются на вылазку ночью из крепости на шанцы. Поэтому стояла в ружье ночью сотня пехоты, и были в осторожности в шанцах и часто стреляли. Поэтому москва, видя нашу готовность к отпору, ничего не предпринимала.
Того же числа стреляли сильно из пушек в меньшую башню возле Богословской, и сделан значительный пролом вверху.
6. Пришли к королю депутаты от казаков запорожских с изъявлением покорности, с просьбой о пожаловании хоругвей и с извещением, что пан Велегловский манит их к Дмитриевой конфедерации, но что они не хотят поднимать оружия против короля.
Получено также известие, что Дмитриево войско сделало конфедерацию на следующих основаниях: заслуженной платы отыскивать соединенными силами, противиться, ежели бы кто хотел на них вооруженной рукой наступать, и пана своего не покидать. Пахолики, однако же, отозвались, что они не станут служить против своего короля.
7. Другие депутаты от казаков из Вязьмы пришли к королю с изъявлением покорности и готовности служить. Их было до 3000, самых отличных и опытных.
Пан староста Велижский получил известие, что один казак, из полка донских казаков, служивший целое лето под начальством пана Гонсевского, услышав, что пан Гонсевский отправился к королю, отстал от его людей, которых оставил между Торопцом и Велижем, и отправился к Дмитрию. Получив от него грамоту, чтобы ему все повиновались, он, с несколькими сотнями донских переодетых козаков, потянулся к Торопцу. Но торопчане, напав на него, разбили и самого его казнили на столбе.
Между тем пан староста сносится с казаками запорожскими, стоящими у Белой, узнав, что они пришли служить королю.
То еще слышно, что Василий Шуйский и Дмитрий Скопин очень встревожены.
9. Ничего.
10. Казаки, сговорившись с паном Людвиком Вайером, бросились ночью к воротам с топорами, но сильная стрельба из крепости не допустила их к оным.
Той же ночью с другой стороны один поручик из полка пана старосты Пуцкого хотел зажечь ворота, но был убит из пищали.
Того же числа пан маршал в своих шанцах захватил пахолика, который бежал из полка пана воеводы Брацлавского, обокрав одного солдата, и передался смоленскому воеводе. Тот отправлял его уже однажды ночью шпионом в лагерь. Во второй раз он был схвачен. Он много рассказывает, и видно, что обо всем знает, ибо, во-первых, указывает, где хранится порох и сколько есть ядер, исчисляет, кто убит из знатных московских людей и кто где похоронен, а таких много, сказывает, что народ ежедневно понуждает воеводу к сдаче крепости, дабы могли жизнь свою спасти. По словам его, воевода отделывается тем только, что уверяет, будто бы король со дня на день имеет двинуться к столице. Да и когда повозки наших посланцев переправлялись чрез Днепр, они обрадовались, думая что король выступает в поход к Москве.
Пахолик тот берется зажечь пороховые магазины, но ему не доверяют.
11. Получено донесение от пана Добки, которого депутаты наши отправили к Москве с извещением о своем следовании, что пан Вержбицкий, стоящий в Дорогобуже, принял его учтиво и с почтением и под прикрытием 100 человек отослал в Вязьму, где стоит пан Велегловский, имея при себе до 400 москалей. Добка обнадеживает, что королевские посланцы будут там хорошо приняты, ибо и от того войска отправлены к королю депутатами Русецкий, Мархоцкий и Модржевский, кажется, с хорошими известиями, а именно, того только желая от короля, чтобы царице предоставлен был Самбор на вотчинном праве, а им за тяжкую их службу дозволено было воевать Молдавскую землю, и на том хотят покориться королю. Слышно, что Дмитриево войско поразило Скопина.
12. Посланцы королевские отправились в путь к подмосковному войску.
Того же числа пан Коханский, бывший посланником в Турции, возвратился к королю с добрым ответом и с дружеским предостережением о некоторых делах.
Из наших шанцев наряжены два москаля, из коих один брат игуменов, на переговоры с осажденными, ибо прежде желали размена пленных, но потом отреклись. По той стороне от пана маршала были днем о том переговоры, но ни в чем условиться нельзя с этим медвежьим народом.
Долго посланные двое пленных уговаривали к сдаче осажденных, но глухому все сказки – и, поспорив между собой в весьма грубых выражениях с обеих сторон, разошлись. Потом стреляли очень сильно.
14. С пятницы на субботу около шестого часа немцы пана Вайера заметили, что Москва вышла из крепости большой толпой к Днепру за водой, в которой ощущали недостаток. Немцы начали стрелять, дабы не допускать неприятеля к воде; москва, осветив стены плошками, открыла также такую сильную стрельбу, что люди в лагере встревожились. Кто-то, полагая, что делается вылазка на лагерь или на шанцы, приказал трубить тревогу, другие подумали, что уже идут на приступ, и, желая иметь участие в добыче, поспешно прибежали. Стычка продолжалась более часа с жестоким огнем, ибо и бывшие в шанцах сильно стреляли, а Москва из-за стен не умолкала, опасаясь петард, которые они называют такварами; из наших каждый, приспевший верхом или пешком, хотел выстрелить свой выстрел. В лагере все оставались в готовности к бою почти до полуночи.
Пан Коханский вручил турецкие письма, в коих султан удостоверяет о постоянной своей дружбе, прибавляя, что, так как она существовала с нашими предками, то и нам должно стараться ее поддерживать.
Сообщил также некоторые предостережения от поганства, он предварял, что надобно королю присматривать в Польше за некоторыми людьми беспокойными и недоброжелательными.
16. Получено известие от пана Добки, что приехал в Вязьму и был хорошо принят паном Велегловским, только когда хотел писать к пану гетману, то воевода Дмитриев, начальствующий в Вязьме, не хотел, не прочитав писем, дозволить посланным с ними отправиться в путь, и письма сии по сию пору еще не получены.
17. Ночью москва опять толпой высыпала из крепости к Днепру, желая запастись водой; усмотренные нашими, они возвратились в крепость не без урона – с обеих сторон долго стреляли – наши никого не потеряли.
Того же числа пан Модзелевский объяснял пану гетману, что не он причиной бывшего грабежа, но некоторый татарин, по оклику назвавшийся Лупиным. Пан гетман отпустил его с тем, чтобы он отыскал того татарина, ибо иначе из того дела не выпутается.
18. Около полудня (не достав ночью воды и дров) опять неприятели вышли из крепости, еще большей, чем прежде, толпой. Кнехты из шанцев пана маршала с той стороны Днепра и из шанцев пана Вайера принялись их отражать – два гайдука убиты и один кнехт ранен.
19. Пан гетман приказал сделать шанец на одной горе, с которой можно бить в ту часть крепости, куда перебрались бояре с воеводой, дабы укрыться от стрельбы пана маршала. С горы сей удобно обстреливать все заулки той части города.
Того же числа спустился один москаль из крепости, но сломал себе ногу и оттого не скоро пришел к шанцам. Он известил, что к Шуйскому отправлены некоторые лица; за ними послали в погоню. Он сказывал также, что в крепости большое бедствие от недостатка воды, соли и дров.
Того же числа пан Харлинский на русском языке уговаривал народ и стрельцов, дабы не подвергали душ своих тако