я, с требованием, чтобы сдались на имя королевича и того плута задержали.
18.
19. Москва опять приехала из крепости с тем же, что и прежде, поручением, но их еще сильнее выбранили, однако ж заключили условие о размене пленных.
20.
21. Отпущены по условию из крепости все пленные: было их десяток с чем-то; другие померли.
22. На другой день передался боярский сын, бывший приставом у Средзинского, и сказывал о большем несогласии между боярами, воеводой и богатейшими из купцов.
23. Опять москва приехала на переговоры, но их побранили за то, что повторяли прежнее, и отправили обратно.
24.
25. Опять москали из крепости приехали к переговорам, но так как ничего нового не предлагали, то и были строго выбранены, и приказано им более не являться в лагерь с такими делами под опасением лишения живота.
26. Запорожские казаки, вышедшие на поиск из королевского войска, ограбили Козельск и Мещевск, которые взяли нечаянно, перерезали всех, не давая никому пощады, и с большой добычей возвратились в королевский лагерь.
27. После переговоров со смолянами в одну ночь 18 разного звания людей передалось из крепости и сказывают о несогласии между стрельцами и боярами, желающими сдать крепость, не дожидаясь прибытия послов из столицы, и знатными мещанами, которые хотят дождаться послов.
28. Ночью передалось 7; рассказывают то же, что и прежние.
Того же числа посланники от лифляндского войска отправляли посольство перед королем.
29. От пана гетмана из столицы получено известие такого содержания: думные бояре объявили, что выдадут королю всех Шуйских, с тем только, чтобы король не оказывал им никакой милости. Имущество их все взято в царскую казну. Пан подстолий Лембергский и пан Борковский так их ограбили, что остались едва с платьем, которое на себе имели. Бояре не решались еще выдать за границу Василия, бывшего царя, дабы в чужих государствах не колол им глаза. Советовали отправить Дмитрия и Ивана Шуйских в Польшу, дабы этот дом, который с давних времен помышлял много худого против государей, не сделал какого в государстве замешательства. Требовали от пана гетмана удостоверения, которое и получили, что король их не помилует, ибо в противном случае хотели их убить; жен же их постригли в монахини. Для сдачи крепостей, а именно Пскова, Великих Лук, Торопца и других, отправили Григория Валуева и Ивана Салтыкова. Войску же, бывшему с обманщиком, для удобнейшего продовольствия сами бояре указали путь в Северскую землю. Посольство свое отправляют 21 сентября, а с ним вместе и Шуйских. Одним словом, с каждым днем более привязываются к королю его милости и к нашему народу.
30. Посланы универсалы королевские в Смоленск, дабы не медлили сдачей крепости, а если не сдадутся до третьего дня, то имения их будут розданы другим боярам, покорившимся королю, и никакого потом помилования не получат. Посадских также имения будут конфискованы, и сами они лишатся живота.
ОКТЯБРЬ
1.
2. Передавшийся из крепости москаль подкопами вынул порох, который москва подложила под шанцы; а было его 7 больших возов.
3. В другом месте москва зажгла порох и взорвала часть шанцев, однако ж без потери людей, которые своевременно убежали.
4.
5. Нарочный, присланный от великих послов из столицы, целовал руку короля и известил о посольстве. Того же числа прибыл к королю из столицы сын Молдавского воеводы Александра Маруция. Он, путешествуя, зашел в Москву во время Федора, который женил его на своей родственнице, не соглашаясь выпустить из своего государства. Потом, после убийства Дмитрия, осужденный сидел в Новгороде и едва ныне вышел оттуда при успехе королевского войска.
6. Посланные от войска Сапегина, которое после побега обманщика обратилось к королю, отправляли перед королем свое посольство, требуя, дабы оное не лишалось заслуженного жалованья и было бы сравнено с полком пана Зборовского.
7. Пан Залеский вручил королю знамена, им взятые при поражении казаками москвы в Почепе.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16. Пан гетман прислал из столицы следующее известие: после всех заключенных паном гетманом с думными боярами трактатов бывшее при обманщике войско препятствовало окончанию дела, но наконец, по убеждениям пана Сапеги, старосты Усвятского, 27 сентября двинулось к Боровску, направляясь на Калугу: ибо пан Сапега объявил, что, буде король ему велит, он будет стараться, если возможно, добрым способом убедить тамошнего плута сдаться королю. В сем же намерении пан гетман отправил пана Валевского в Калугу, уговаривать самозванца; если же станет упорствовать, то должно будет против него действовать, и пан гетман намерен сильно тому помогать с королевским войском. После ухода пана Сапеги с его полком бояре, видя непостоянство мира и народа, советовали пану гетману ввести войско в столицу. Но, когда пан референдарий Литовский с паном старостой Хмельницким были 26 сентября в городе для расписания квартир и от бояр требовали, дабы по условию кто-нибудь был назначен содействовать им, один чернец ударил в колокол, сзывая народ и объявляя, что войско входит в город. Сами бояре испугались и пришли тотчас же к пану гетману, прося приостановиться еще до третьего дня, дабы им дать время управиться с партией Шуйского. Затем выдали пану гетману тех князей Шуйских: он отослал князя Василия, бывшего государя, в Осипов, вверив надзор над ним пану Бартошу Руцкому, ибо просили его о том бояре; князей Дмитрия и Ивана отправил в Белую с паном Невядомским. Бояре сильно упрашивают, чтобы король не допускал сих князей до себя и чтобы их содержать в строгом заключении. И хотя немного не дошло до того, чтобы бояре их убили, но пан гетман, рассуждая, что королю столь важные люди могут пригодиться, предпочел оставить их в живых. Патриарх, однако ж, после выдачи Шуйских не переставал делать замешательства. 10 октября он собрал много народу, и то не простого, но и дворян, и людей служилых, которые о том советовались с ним, как бы нарушить крестное целование. Патриарх посылал потом дважды за боярами, дабы пришли к нему; бояре отговаривались, что заняты государственным делом. Тогда он послал с таким внушением, что если не хотят прийти к нему, то он пойдет к ним со всеми собравшимися у него. Тогда бояре пошли к нему и там пробыли часа с два. Князь Мстиславский всячески опровергал мятежнические отзывы о пане гетмане и о рыцарстве; то же делали и другие бывшие с ним, храня чистосердечно свою клятву и давая грозный ответ на их речи. Сильнейший упрек состоял в том, что пан гетман против Калужского вора не отправляет никого из полковников или из ротмистров, но ведет их в город – и что жены и дети их останутся беззащитными, ибо всех высылают на службу. Пан Гонсевский, Литовский референдарий, предостереженный одним приятелем, что замешательство наипаче оттого происходит, желая разрушить сие мнение и успокоить умы, отправил князя Василия Черкасского к князю Мстиславскому с известием, что он послан от пана гетмана для объявления, кого отправляет полковником над всем войском, и что сие хочет сделать завтра, лишь только бы московское войско было готово. Гонсевский просил, дабы определили место, где бы могли его выслушать.
Поступок сей много способствовал всем, державшим королевскую сторону. Тогда же князь Мстиславский передал патриарху громко слова пана Гонсевского, подтверждая, что пан гетман поступает с ними искренно, что сам народ тому виноват, что по сию пору войско еще не послано, ибо за возникшими мятежами московское войско не может собраться против вора, а пан гетман ожидает только оного, сам будучи уже несколько дней готов со своим войском. Мстиславский объявил притом, что никогда не нарушал своей присяги и что и теперь готов умереть за того, кому крест целовал; патриарх замолчал, как и все прочие. А наконец, расходясь, сказали патриарху, дабы смотрел за церковью, а в светские дела не вмешивался, ибо того и прежде никогда не бывало, чтобы попы управляли государственными делами. Потом бояре ушли в свои дома, и пан референдарий с ними. Они были очень довольны его объяснением, которое пришло так кстати, а 4 мятежников велели посадить в тюрьму.
На другой день все бояре приехали к пану гетману с теми, которые собрались было у патриарха. Пан гетман оправдывался в том, что на него взводили, будто сам хочет быть у них царем, – что все несправедливо на него наклепали. Потом Салтыков с Шереметевым, Голицыным и Грамотиным попеременно разъезжали посреди мятежников, строго выговаривая им и приказывая таких мятежей более не замышлять. Затем мятежники сознались, что виноваты, и упрашивали пана гетмана и бояр о помиловании. Уладив сие таким образом, пан гетман ввел часть войска в город, расположив целый полк пана Зборовского в Белом городе перед самим замком, по дворам посольским, Вильчковом и по другим; полк пана Казановского перед замковыми воротами во дворцах Дмитрия и Ивана Шуйских, а в замке стал сам пан гетман. Потом вступил еще в город полк пана Гонсевского. Полки пана гетмана и пана Струся, старосты Хмельницкого, расположились в Можайске, в Борисове и в Верее, дабы с той стороны тревожить обманщика. Бояре, присоединив к ним часть войска московского с князем Воротынским, хотят окончательно разделаться с тем обманщиком, от которого много городов уже отстало, как то: Касимов, Коломна и Нижний Новгород. Также города, к Северному морю лежащие, Вологда, Белое Озеро, Тотьма и другие целовали крест Владиславу. Из Великого Новгорода прислали письма к боярам, спрашивая, чем кончилось дело с королем, и объявляя, что ежели будут уверены в сохранении их веры, то и они также хотят крест целовать. К ним отправлен Иван Салтыков. А в Торопец, Луки, Себеж, Невель, Заволочье, Опочку, Остров и Псков пошел Григорий Валуев. Все ближайшие к столице города – Троица, Ярославль, Владимир, Кострома, Переславль, Ростов, Суздаль, Углич и Кашин – послушны королю. Бояре послали нарочных в Казань и в Астрахань, дабы и там приводить к крестному целованию.