По соседству с нами, слева, в такой же казарме, живут очень странные девицы. Они носят белые блузки, повязывая на шею красную косынку. Юбки при этом у них могут быть синие, серые, чёрные, и обычно не длиннее, чем до колен, как и у нас. Это не очень похоже на униформу, но определенного стиля они придерживаются. Мы слышим, как они часто смеются и даже устраивают какие-то сценки.
В другой казарме, справа, проживают девицы совсем другого толка. Их одежда, прически, манера поведения свидетельствуют о хорошем воспитании и благородном происхождении. Одеваются они кто во что горазд, причём предпочитают очень длинные юбки. Мы уже догадались, что те и другие взяты из разных миров… Впрочем, в них есть что-то общее, и это, в первую очередь, внешность. Держатся они посвободнее нас — очевидно, это контингент добровольный и уже достаточно освоившийся, знающий больше, чем мы. Ну и, разумеется, девицы и из правой, и из левой казармы говорят на одном языке, что позволяет им общаться между собой.
На нас обитательницы этих двух казарм поглядывают с любопытством. Пообщаться мы не можем, поскольку не понимаем друг друга. Но они проявляют дружелюбие, улыбаются и здороваются с нами, говоря: «Аве!», но это единственное слово, которое они знают на латыни. Одна из длинноюбочных, правда, пыталась завести с нами беседу, но мы очень плохо её понимали, неправильно выговариваемые ею слова резали наш слух. Нас же она не понимала вовсе. Под конец она с некоторой досадой воскликнула: «Латынь — это мертвый язык!», чем изрядно нас шокировала. Как это мертвый? Неужели в том мире, откуда они прибыли, не существует нашей империи и на нашем языке уже никто не говорит? Это было столь горестным открытием, что мы ещё долго обсуждали сей прискорбный факт, строя предположения, что же могло произойти с нашей могучей империей, что она просто исчезла, и язык её был утрачен.
Нам многое хотелось знать. У каждой из нас голове теснились тысячи вопросов. Не имея возможности получить на них ответы, мы вели довольно бурные беседы между собой, но это не приближало нас к истине. Мы поняли лишь одно, не подвергавшееся сомнению: то место, куда мы попали и где, скорее всего, останемся навсегда — это другая империя, ничего общего не имеющая с нашей, и при этом гораздо более могущественная. И что из пиратского плена нас освободили не без участия самого императора… Это наполняло наши сердца благоговением. А то, что к нам тут неплохо относятся, давало надежду, что наша судьба так или иначе устроится. И пусть пока все вокруг выглядит не столь привлекательно, как мы привыкли у себя дома, в конце концов, это только самое начало этой новой Империи, которую нужно обустраивать. С той поры, как император Феликс Максимус основал Неоримскую империю, прошло множество лет и даже столетий, прежде чем она стала такой же блистательной, как в наши дни. Но мы знаем, что имена его соратников и сподвижников, выбитые золотыми буквами по тёмному граниту, навеки вошли в имперскую историю — так, может быть, и здесь, рядом с именами госпожи Кобры, госпожи Анны и госпожи Елизаветы, будет записано имя великой госпожи Цецилии Долабеллы…
И вот в тот момент, когда наши мозги были готовы вскипеть от вопросов, нас снова посетила госпожа императрица, прилетев из какого другого места на своём штурмоносце. Было захватывающе наблюдать за тем, как в пространстве открывается дыра и оттуда появляется боевой корабль, сразу же после этого совершая посадку. Вот это, я понимаю, прорывная технология, а также демонстрация могущества и технического превосходства…
Елизавета Сергия охотно отвечала на наши вопросы, и вообще вела себя с нами без свойственной царственным особам надменности, а так, будто мы были людьми одного круга, и разделяла нас только разница в возрасте и жизненном опыте. И это удивляло. Впрочем, слушая то, что она рассказывала, мы все больше убеждались, что тут вообще особенные отношения между людьми, и каждый друг другу товарищ, независимо от положения. То есть все равны, и ни у кого нет привилегий. Удивительно… Я никогда бы не подумала, что подобное общество вообще может существовать. Нас учили другому… И теперь все наши представления просто разлетались вдребезги, ведь мы не просто слышали, а видели собственными глазами, что все здесь именно так, как рассказывала госпожа императрица. Господин Сергий говорит неофиту: «Я — это ты, а ты — это я, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу, вместе мы сила, а по отдельности мы ничто» — после чего тот становится Верным, составляющим со своим императором одно целое на поле боя и свободным в личных поступках. Я тут всего-то чуть больше суток, а уже хочу произнести эту клятву, так что нет сил дождаться случая, когда это будет возможно. Таких, как я, пока немного, но их число растет буквально на глазах, ведь мы, истинные патрицианки, всегда и везде стояли под знаменами Империи.
25 марта 1953 года, 19:45. Москва, ближняя дача в Кунцево
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
И вот я снова в том кабинете, где мы когда-то нашли умирающего товарища Сталина. Только на этот раз Хозяин бодр, полон сил и оптимизма. А как же иначе — ведь теперь он видит людей из своего окружения насквозь и знает, на кого можно положиться, а кто уже мысленно предал товарища Сталина, и теперь только и ждет момента, когда тот помрет. За последние три недели состав областных первых секретарей сменился на две трети, республиканских — на три четверти, а совет министров обновился больше чем наполовину. И большинство из отставленных функционеров ожидало не увольнение без мундира и пенсии, и даже не отправка на нары Гулага, а падение во Тьму Внешнюю, где уже вовсю скрежещет зубами злой клоун Никита Кукурузник.
И не было мне жалко среди них никого, одного лишь Лаврентия я отмолил у разгневанного Отца Народов, сказав, что менеджерами такого класса не разбрасываются. Тогда самый старший товарищ Сталин посмотрел на меня Истинным Взглядом и сказал, что этот Иуда продал его, продаст и меня. А «Иуда» стоял тут же, ни жив ни мертв, и слушал, как решается не чья-то, а его собственная судьба. Непривычное ощущение для бывшего генерального комиссара госбезопасности. Я подождал, пока его помотает на эмоциональных волнах от надежды к отчаянию и обратно, после чего ответил, что меня предать ему будет невозможно. Есть у меня методы и против людей с пониженной моральной ответственностью, для которых невозможно принесение страшной встречной клятвы. Магическая печать типа «хаос-порядок», скрепляющая заклинание перманентной регенерации, при своём разрушении в случае измены способна выделить от пятидесяти грамм в тротиловом эквиваленте, как у гранаты Ф1, до пятидесяти мегатонн, что соответствует самым мощным термоядерным боеприпасам. Наверное, есть где-нибудь в Мироздании культуры, у которых считается этичным без объявления войны заслать во вражеский город диверсанта, инициированного такой печатью, а потом подорвать её в самый неожиданный момент. Врагам тогда выйдет внезапный разгром, а смертнику, если он в то верит, полет в рай прямо к гуриям. Чик — и уже в объятиях у красавиц.
Немного помолчав, советский вождь сказал, что он не приемлет такие методы ни в каком смысле, хотя лично я могу поступать с Лаврентием так, как мне будет угодно. На этой ноте разговор был закончен, и лучший менеджер всех времен и народов поступил в моё безраздельное распоряжение, с одним лишь условием, что он никогда не сможет вернуться в родной мир. А если вернётся, то сам будет виноват в своих несчастьях — здесь его больше знать не желают. И все, больше никого из попавших в жернова местных коммунистических функционеров спасать от мазка зеленкой на лоб я не стал. Ни Микоян, ни Каганович, ни Булганин с Маленковым мне интересны не были, как и Ворошилов. За Буденного я бы вступился, как и за любого другого боевого генерала, но никто из этих людей в Хрущевском блудняке замешан не был.
Хозяину тут урок, и даже два. Обжегшись на Тухачевском, он по привычке дул и на всех остальных высокопоставленных военных, считая их такими же авантюристами и потенциальными заговорщиками, хотя они-то как раз, за исключением разве что обиженного Жукова, хранили Верховному верность даже после его смерти. Не тех он сдерживал и не тех продвигал, что в Основном Потоке потом серьёзно аукнулось деградацией партийно-государственного аппарата и крушением всего. Второй урок заключается в том, что «ленинградский» партийный клан, приготовившийся к схватке за власть после его смерти, Хозяин разгромил, а вот аналогичную «киевскую» кодлу во главе с Хрущом просто не заметил. И это тоже имело последствия — как краткосрочные, в форме его собственной безвременной смерти, так и долгосрочные, опять же в виде краха коммунистической идеи и распада великой страны, разделенной Лениным (а на самом деле Троцким) на дольки, будто апельсин. Товарищ Сталин, под корень вычистивший всех «старых ленинцев» (ибо все они участвовали в заговоре), изменить структуру Советского Союза сможет, и никто не посмеет ему возразить, а вот ни у кого из его преемников на такое просто не хватит тяму.
Но темой моего сегодняшнего визита к Хозяину на Ближнюю Дачу были скорее вопросы внешнеполитические, связанные с ослиным упрямством американцев, не желающих бросать карты в корейском вопросе. Попытка вражеского командования схватиться за ядерное оружие уже сама по себе выходит за рамки добра и зла, однако следующий ход той стороны перекроет её многократно. По данным орбитальной сканирующей сети, на американских базах в Европе, Великобритании, Ливии, Турции, а также в Гренландии и на Аляске началась нездоровая возня с ядерным оружием, что указывает на подготовку к приведению в действие плана внезапного нападения на СССР под кодовым названием «Дропшот». Только что пресеченная мной авантюра на Дальнем Востоке начиналась точно так же, но на этот раз бомбардировщики с ядерными бомбами будут взлетать с двух десятков авиабаз по всему северному полушарию. Слон действительно закусил удила и в упоении своей мнимой мощью рвется в драку, размахивая хоботом.