Пока он произносил эти слова, меч налился таким ярким бело-голубым сиянием, что на него было больно смотреть. Договорив клятву, император левой рукой взял край Священного Алого Знамени и приложился губами к его шелку.
— Иерамус, Иерамус, Иерамус! — троекратно выдохнули все мы, и гром высоко в небесах провозгласил, что наша взаимная клятва подтверждена и зафиксирована в небесной канцелярии. Теперь у нас, имперских патрицианок, первыми принявших клятву, снова все будет как у взрослых людей — права, обязанности и ответственность.
Ещё один миг — и я почувствовала, как растворяюсь, словно крупица соли в океане, в воинском единстве императора Сергия. Но при этом я оставалась собой. И я чувствовала мысли, настроение каждого из тех, кто тоже носит звание Верного. Объединяющие мысли, объединяющее настроение — то, что у нас общее на всех, хотя мы и разные…
Отныне все мы стали одним целым. Это родство — сильней, чем кровные узы. И сам император — один из нас, вот что самое главное! Он равен нам, а мы равны ему! Невероятная формулировка, просто немыслимая больше ни в одной империи… Вот отчего таинство посвящения в Верные наполняет таким восторгом. А это именно таинство, а не просто клятва. Стоит закрыть глаза, и ты ныряешь куда-то внутрь себя, а там… души других Верных, которые со всей искренностью чувств обнимают нас, всех и каждую, поздравляя с присоединением к пулу Верных. И это чувство, что нам тут рады, несмотря на наше происхождение из другого мира, иные язык и обычаи, согревает меня изнутри и кружит голову будто выпитый натощак стакан горячего вина со специями.
Я осматриваюсь по сторонам, и вижу, что Единство состоит не только из людей, таких же, как мы и остроухих солдаток, которые тоже люди, но только другой разновидности. Там есть много тех, кого наша прежняя Империя считала своим врагами, а потому извела их всех, до последнего детеныша. Но здесь они живее всех живых, и, более того, они также принесли императору Сергию присягу на Верность, от которой не отклоняются ни на йоту. Теперь я должна забыть о том, что раньше называла их злодейками, и запомнить самоназвание этой разновидности людей. Теперь они для меня светлые, тёмные и серые эйджел — ведь это так просто, особенно после того как тут, внутри Единства, они сами протягивают нам руки дружбы, при этом многие из чёрных, как ночь, хвостатых девиц одеты в такие же, как у меня, синие мундиры пилота истребителя. Теперь во мне больше нет неприязни к этим существам — я принимаю тот факт, что они тоже служат Империи, и даже радуюсь ему. Ведь если непримиримый враг стал другом — это большое достижение, о каком в нашем прошлом мире, в ТОЙ империи, и помыслить было невозможно.
И ведь тут, в Единстве, присутствуют не только существа из плоти, пусть даже такие экзотические, как остроухие солдатки, эйджел или деммы — тут есть бесплотные, но вполне реальные псевдоличности: один живой корабль по имени Рион (очень милая девушка, хоть и тёмная эйджел), а также искин «Солнечного Ветра» Агриппа. Если мне понадобится помощь по технической части, то Клим Сервий никогда не откажет в консультации, а если возникнут сложности с навигацией, то обращаться следует к Виктории Кларе. А если вдруг мне надо будет пойти туда, где одинокой образованной девушке находиться небезопасно, то компанию мне составят рослые остроухие солдатки, ударом кулака в лоб насмерть убивающие быка. Но и я, прикрывая транспорт с десантом на своём истребителе, не буду иметь права ни струсить, ни отступить, потому что там, внутри, будут находиться мои братья и сестры. Одним словом, Воинское Единство — это большая и очень дружная семья, где один за всех и все за одного.
Сама я теперь тоже очень изменились. В первую очередь, я стала чувствовать себя намного свободней… Словно с моего разума сняли шоры и мне открылся бесконечный горизонт. И с моими подругами, которых я ощущаю все время поблизости от себя, произошло то же самое… Там, в нашем прошлом мире, нам грех было роптать на судьбу. Мы не сомневались в правильности установленного много тысячелетий назад порядка. Мы воспринимали его как единственно правильный, справедливый, ведущий к прогрессу. Другого мы не знали и не могли даже вообразить. Могущество и процветание, сила и мощь — всем этим обладала наша империя, сумевшая подмять под себя все народы на Старой Земле, наголову разгромить злодеек, освободив от них Вселенную, и покорить другие планеты. Мы были преданы Империи, мы истово служили императору, мы подчинялись закону — и были вполне счастливы. При этом мы были уверены, что в нашей империи счастливы ВСЕ…
Но теперь, когда мы уже окончательно стряхнули с себя остатки прошлого, у нас словно открылись глаза — и мы вдруг увидели все несовершенства нашего утраченного мира… Миллиарды пеонов там влачили жалкое существование без всякой надежды изменить своё положение, миллионы искусственно рожденных людей были обречены на рабство в силу своего происхождения. Но в Империи Сергия из рода Сергиев все совершенно не так. Раб тут становится свободным, а пеон считается личинкой гражданина, если, конечно, он слышит Призыв. И наоборот. Тем, кто глух к Призыву, не помогут ни знатность, ни богатство. В империи-предшественнице из другого мира бывали пеоны, чье состояние исчислялось миллиардами сестерциев, а политических прав у них было не больше, чем у домашней собачки. Если для кого-то интересы Империи пустой звук, то и попытка его вмешательства в политику гарантированно закончится летальным исходом с конфискацией в казну всего имущества. Впрочем, сейчас мне нет никакого смысла думать на эту тему, потому что я уже вошла в число избранных, и теперь мне следует, не переживая о прошлом, лишь оправдать оказанное доверие. Лейтенант Цециллия Долабелла к походу и бою готова.
Все то время, пока мы осваивались в Воинском Единстве, император Сергий и императрица Елизавета терпеливо ждали. Мы ощущали их терпение, доброту и поддержку во всех наших будущих делах, и это чувство наполняло нас спокойствием. Очевидно, подобное волнение случалось со всеми неофитами, а не только с нами, а потому для этой процедуры был выработан особый порядок, когда никто никого никуда не торопит.
И вот, наконец, мы снова были готовы внимать тому, что нам скажет обожаемый командир.
— Мой возлюбленные сестры, — произнёс Сергий из рода Сергиев, — поздравляю вас со вступлением в Единство! Ну а сейчас вам один час, и ни минутой больше, на сборы, после чего состоится ваше отбытие к новому месту службы. Все свободны, время пошло!
Мир Мизогинистов, 2 августа 2020 года, утро, бывшее Царство Света, женский репродукционный лагерь в Шантильи (35 км к западу от Шайнин-Сити)
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император четвертой Галактической Империи
Как говаривал когда-то Карабас-Барабас, это просто праздник какой-то. Итог вчерашнего дня в 1953 году радует так, что нет сил, но ещё больше доволен им тамошний товарищ Сталин. Сбив приграничные заслоны, советско-польско-чехословацкие войска развили такой темп наступления, что живые пока ещё Клейст, Гудериан и Гот только удивленно раскрыли рты. Будто вернулись вновь времена Висло-Одерской и Берлинской операций, когда войска в чистом прорыве, форсировав границу, мчались вперёд темпом по сорок пять – пятьдесят километров в день. Быстрее двигались только мехкорпуса особого назначения в мире Великой Отечественной Войны, курируемом Самыми Старшими Братьями. Вперёд, и только вперёд.
Западный Берлин, эта язва в самой середине советских боевых порядков, пал уже к полудню первого дня войны. Дислоцированная в этом НАТОвском анклаве сводная американо-британская пехотная бригада ещё с ночи была расстреляна артиллерийским огнём прямо в казармах, когда её только-только подняли по тревоге, чтобы с утра выдвинуться для противостояния русским варварам. Советские артполки в окрестностях Западного Берлина были дислоцированы таким образом, чтобы огонь по целям в городе можно было вести прямо с площадок перед боксами для хранения техники — неважно, самоходные это пушки/гаубицы или прицепные. Ещё грохотали орудия, а вперёд уже пошли механизированные части советской армии, сбивая с позиций вражеские заслоны на демаркационной линии. Дальнейшее действия характеризовались как подавление бессмысленного разрозненного сопротивления и зачистка территории от вражеских недобитков.
На линии соприкосновения дела тоже обстояли далеко не худшим образом. На крайнем правом фланге примерно стокилометровую полосу от русла Эльбы до побережья балтийского пролива Кадетринне занимала выдвинувшаяся из Калининграда одиннадцатая гвардейская армия (одна танковая, три механизированных и три стрелковых дивизии), получившая наименование отдельной, то есть не входящей в состав фронтов. Основным направлением наступления армии были определены территории Германии северо-восточнее Эльбы (Гамбург, Любек, Киль), а далее Ютландский полуостров до самого пролива Скаггерак. Основным противником армии опять же должны были стать датские войска, дислоцированные на данной территории в качестве оккупационных контингентов. Командует армией генерал-полковник Павел Батов (заслуженный, но, надо сказать, не самый успешный советский военачальник Великой отечественной войны), но против датчан при многократном перевесе в силах хватило и его талантов.
Удар был такой силы, что от датского ленивого гуся только пух и перья полетели. Ещё рано утром первого для наступления советские механизированные дивизии с разбегу заскочили в не ожидавший того приграничный Любек, а уже к вечеру вышли в непосредственные окрестности Гамбурга и Киля. В Копенгагене по этому поводу уже паника и чемоданные настроения. Орбитальное психосканирование данной территории говорит об этом совершенно однозначно. Самые одиозные личности не знают теперь, куда и бежать: то ли в Швецию, то ли в Великобританию, то ли прямо в Соединенные Штаты. Ещё неделя — и беспощадные советские танки ворвутся в датскую столицу, внушая насмерть запуганным пропагандой обывателям неизбывный ужас. Если бы в Европе ещё оставались американские бомбардировщики, способные нести ядерное оружие, то по Копенгагену, как и по любому другому европейскому городу, занятому советскими войсками, тут же был бы нанесен атомный удар, но, к счастью для злосчастных датчан эта погань была изничтожена ещё в самом начале.