мых авиационных ракет с тактическими ядерными боеголовками мощностью в пределах килотонны. Правда, специалистов смущало отсутствие на месте удара хоть сколь-нибудь значимого радиоактивного заражения. Однако из конечного варианта отчета, который был представлен пред светлые очи президента, этот факт (как и другие «сомнительные» пункты) решили просто выбросить. А то получался какой-то фантастической роман.
Результат этой мыслительной деятельности тоже получился соответствующим: мол, Советы получили новую прорывную технологию, а потому через некоторое время, когда их заводы наклепают с десяток тысяч таких аппаратов, военно-политический баланс в мире необратимо сдвинется в их сторону. И вывод был прост. Советы восстанавливают свой научный и промышленный потенциал с просто неприличной для цивилизованных стран скоростью, и никто не знает, до чего они додумаются завтра. Начинать войну следует прямо сейчас, пока у Соединенных Штатов Америки имеется подавляющее стратегическое преимущество по части ядерного оружия, а то потом может быть поздно. В какой-то мере авторы этого опуса были правы: до успешного запуска первого спутника, без всяких подсказок со стороны, оставалось всего четыре с половиной года.
В результате, прочитав этот доклад, президент Эйзенхауэр подписал директиву о подготовке внезапного удара по Советскому Союзу по плану «Дропшот» на первое апреля, имея в виду, что на то, чтобы передумать в случае улучшения ситуации, у него будет целая неделя. Но улучшаться ситуация не собиралась, и к тому моменту, когда плану нападения на Советский Союз ещё можно было дать сигнал отбоя, положение американских войск в Корее иначе чем катастрофическим назвать было нельзя. А в самой Америке носители национального самосознания подняли бурю в газетах и на новорожденном телевидении, требуя от своего президента «принятия самых решительных мер». Ну а после того, как бомбардировщика Б–36, поднявшиеся со своих баз в Гренландии и на Аляске, вышли из зоны устойчивой радиосвязи, отменять что-то было уже поздно. Над Арктикой и в обычное-то время радиосвязь является произвольным явлением, а в ночь с тридцать первого марта на первое апреля над ней, в придачу ко всему, как назло, разыгралось северное сияние.
То, что случилось потом, выглядело уже как прямой нокаутирующий удар в челюсть, а не звонкая пощечина, как в Корее. Как оказалось, Советы все знали, и приготовились к этому дню даже лучше, чем американская армия. Упреждающий удар у них получился просто сокрушительной силы: американская ядерная дубинка оказалась выбита из руки, изломана и брошена в грязь. При этом в первом авиационном ударе принимали участие как действовавшие западнее Рейна загадочные аппараты, прежде отметившиеся в Корее, так и обычная большевистская авиация, примененная просто в огромных количествах. Первым ударом с воздуха русские грамотно запинали американские и британские аэродромы, обеспечив себе господство в воздухе, а затем их авиация перешла к ударам по войскам, складам и транспортным коммуникациям. И в то же время на земле после сокрушительной артподготовки вперёд двинулись заранее изготовленные к сражению их великолепные механизированные войска, незадолго до этого намотавшие на свои гусеницы Третий Рейх. Руки у русских ещё сами помнят, что требуется делать, когда с запада на них скалит зубы жестокий враг.
Остановить эти бронированные лязгающие гусеницами лавины без применения ядерного оружия было невозможно, поэтому американское стратегическое авиационное командование взамен бомбардировщиков, утраченных при упреждающем ударе, целых два раза посылало на британские аэродромы усиление по пятьсот Б–29 в каждой волне. Результат, однако, получился прямо противоположный желаемому. Примерно над серединой Атлантики обе бомбардировочные формации были перехвачены невиданными скоростными истребителями, похожими на наконечник копья, и истреблены до последнего аппарата сверхдальнобойным оружием, напоминающим концентрированные пучки света. И все это в прямом эфире, под крики «нас убивают!» и «спасите наши души!», и это в самые короткие сроки стало известно всем и каждому, так что теперь никакая сила на свете не в состоянии заставить американских пилотов сесть в самолеты, чтобы отправиться на другую сторону Атлантического океана. Верная же смерть, без всякой надежды на спасение.
А не далее чем за два дня до этого произошло ещё одно событие из разряда невероятных. Морской конвой с войсками и материальным снабжением, отправившийся на тихоходных «Либерти» через океан в день начала войны, а потом перенаправленный из Амстердама в Ливерпуль, уже на две трети преодолел океанский простор, когда вдруг подвергся весьма необычной атаке. Неожиданно, прямо средь бела, дня из походного ордера стали исчезать транспортные суда. Сначала бесследно сгинул госпитальный корабль, а потом начали пропадать транспорты, перевозившие разное военное имущество — от автомобилей, палаток и запасного обмундирования до боеприпасов.
Гром над конвоем грянул только тогда, когда в походном ордере остались только корабли эскорта и транспорты с войсками. Атака двух огромных чёрных летающих кораблей, похожих на подобравших под себя лапы хищных жуков, выглядела как начало конца света. В общих чертах повторились обстоятельства гибели авианосных группировок в околокорейских водах и ночной атаки на Скапа-Флоу, только на этот раз беспощадные убийцы были видны невооруженным глазом, хотя и отсутствовали на радаре. Конвой — формация громоздкая, поэтому атаковать чёрным убийцам пришлось не один десяток раз, и самолеты, поднявшиеся с эскортных авианосцев, ничего не могли им сделать. И даже наступившая темнота не стала защитой для остатков конвоя — всех нашли и растерзали беспощадные мстители. И только тогда прекратились отчаянные вопли на аварийной волне, и в эфире настала тишина с эпитетом «гробовая». Все, больше никто никуда не идет. Все умерли.
И именно по этому поводу президент Эйзенхауэр собрал у себя на совещание министров военного кабинета. Ну как тут воевать, когда Атлантический океан стал непреодолимым препятствием, а в Европе дела идут по наихудшему варианту? Приказ на спешное отступление из баварской ловушки войскам уже отдан, но выполнить его во вменяемые сроки под бомбовыми ударами озверевшей русской авиации едва ли получится. И в то же время ни у кого нет сомнений, что русские не будут даже пытаться переносить боевые действия на американскую территорию. Для этого у них нет ни возможностей, ни желания.
— Итак, джентльмены, — сказал президент Эйзенхауэр, — у кого есть умные мысли, чтобы высказать в этом собрании? Ну-с, мистер Брэдли, начнём с вас, как-никак вы коллега мистера Жукова…
— Мистер Жуков делает то, что умеет, и то, что ему положено по должности, и сейчас мы должны говорить не о нём, — с солдатской прямотой рубанул Омар Брэдли. — Главное действующее лицо этой кампании скрыто от нас непроницаемым занавесом тайны, и лишь иногда из-за него высовываются руки в чёрных перчатках, чтобы снять с игральной доски те или иные фигуры. Ведь любому вменяемому человеку очевидно, что мистер Жуков и его начальник мистер Сталин — это одно, а тот кто выбил из нашей руки атомную дубину, изрядно вывихнув пальцы — совсем другое. Против мистера Жукова и его коллег мы ведем войну с равным по уровню, только более тактически грамотным, опытным и злым врагом. А вот таинственный мистер Икс делает с нами все, что ему вздумается, и это уже получается война миров, когда даже мистер Эйнштейн не может сказать, куда делись транспорты с разными дельными вещами, которые с таким изяществом сперли прямо из-под носа кораблей эскорта. Я не знаю, кто это — один человек, вроде капитана Немо или Робура-завоевателя, овладевший секретами древней (или, наоборот, космической) цивилизации, тайная организация с такими же возможностями или какое-нибудь потустороннее государство… Но явно одно — то, что приходит в наш мир через эту сущность, превосходит не только наши возможности, но и всяческое воображение. Единственная причина того, что мы пока живы и разговариваем тут, заключается в том, что захват территории Соединенных Штатов пока не входит в планы этой сущности.
— Вы сказали «пока», Омар? — встревоженно спросил Эйзенхауэр.
— Да именно «пока», мистер президент, — отрезал тот. — Но у нас есть все шансы напроситься на расширение масштабов операции, ведь нечто подобное мы проделывали уже дважды. Первый раз — когда, чтобы запугать, русских решили нанести ядерный удар по Корее и Китаю, и второй — когда схватились за этот людоедский план «Дропшот», который должен был выдвинуть нас на первую позицию в перечне величайших злодеев за всю историю цивилизации. В случае нашего успеха даже Адольф Гитлер стоял бы в сторонке и смущенно ковырял землю носком ботинка. Должен вам сказать: у меня есть предчувствие, что если в европейской кампании мы продолжим свои попытки отыграться, чтобы хотя бы остаться при своих, мистер Икс с легкостью сдвинет эскалацию ещё на один уровень вверх, нарезав своим «чёрным кораблям» цели уже на нашей территории. Да и те маленькие, верткие и ужасно зубастые аппараты тоже не станут для нас подарком. Вот тогда мы и в самом деле утратим всякую возможность воевать, и будем вынуждены капитулировать по формальным обстоятельствам.
— Так, — сказал Эйзенхауэр, — генерал Брэдли высказался. И хоть ещё дней десять назад я назвал бы его слова бредом умалишенного, сейчас по этому поводу у меня совсем другое мнение. У кого ещё есть какие-нибудь дельные мысли?
— Мистер президент! — вскочил со своего места госсекретарь Джон Даллес. — Вы ни в коем случае не должны идти на поводу у мистера Сталина, его неведомого союзника и наших паникеров, которым враг кажется всемогущим и непостижимым! Америка — великая страна, и она непременно одолеет всех своих врагов. Если понадобится, мы будем воевать с коммунизмом хоть целую тысячу лет!
— Ну вот, мистер президент об этом я и говорил, — вздохнул Омар Брэдли. — Нас погубят разные штатские политиканы, никогда не слышавшие даже, как над головой свистят пули, не говоря уже о грохоте ядерных взрывов, от которых до основания содрогается сама земля. Мы почти у края пропасти, а некоторые безумцы предлагают сделать следующий шаг. Трудно