ется слугой самого Всевышнего! Нет-нет, это невозможно. Это я расфантазировалась… Я или ослышалась, или не настолько умна, чтобы понять императрицу правильно.
— Ээээ, госпожа императрица… — сказала я, — я не совсем вас понимаю, не могли бы вы объяснить более доходчиво?
— Хорошо, Алиша, поясню, — сказала она. — Мы с супругом сочли, что ты — достойная женщина для того, чтобы войти в нашу семью и стать приближенной к императору. Ты умна, справедлива, талантлива, добра, рассудительна, уравновешенна, ответственна, обладаешь смекалкой и отличной памятью, быстро учишься и умеешь приспосабливаться к любым условиям, и к тому же совершенно очевидно, что в тебе кроется неограниченный потенциал. Кроме того, ты вполне хороша собой и умеешь держаться с достоинством и правильно себя преподносить. В тебе нет ничего такого, чего можно было бы стыдиться и что помешало бы тебе стать достойным членом императорской семьи… Ну что ты так удивленно смотришь на меня, Алиша? Ты думаешь, я шучу?
Я замотала головой, хотя по-прежнему ничего не понимала. Но сочла благоразумным промолчать, предоставив императрице продолжать свою речь. По правде говоря, я не могла поверить в то, что она говорит. Все происходящее напоминало странный сон, и украдкой я даже стала щипать себя за запястья.
— Я понимаю — ты думаешь, что цвет твоей кожи никогда не позволит тебе войти в тот круг, который ты считаешь высшим и привилегированным, — продолжила императрица. — Но запомни: для господина Серегина, для меня и для всех наших людей это не имеет ровно никакого значения! У вас, у чернокожих, глубоко в сознании сидит убежденность в своей неполноценности, ибо вас веками угнетали белые люди. Так вот — тебе и всем прочим чернокожим придётся расстаться с этими убеждениями. Все это — вздор, который навязали вам угнетатели, потому что им хотелось от вас покорности. И чтобы и чернокожие, и все прочие обитатели этого мира быстрее усвоили, что они равны нам, ты и должна войти в императорскую семью. Если захочешь, конечно. Понимаешь меня, Алиша?
Я кивнула. Сердце моё вдруг сильно забилось. Все это правда! О, неужели? Да ведь это настолько невероятно, что никто и не поверит! Но тут мои мысли застопорились. Семья — это ведь родство. Ну то есть члены семьи связаны между собой или кровью или законными узами, как муж и жена. Так как же я буду принята в семью императора? Ведь не как жена? Это уж точно нелепость… Алиша — жена императора… Уф, даже подумать стыдно… Ну а как тогда?
— Ээээ… кхм… — Я заерзала, не зная, как задать волнующий меня вопрос.
Однако императрица верно поняла мои мысли. Глядя на меня своими ясными голубыми глазами, она сказала:
— Ты станешь сестрой императора. Будет проведен специальный обряд, который узаконит ваши родственные узы. Ты будешь жить в нашем доме, вместе с нами. У тебя будет своя комната, которую ты, если захочешь, сможешь обставить по собственному усмотрению. Ты по-прежнему будет заниматься этим лагерем, но при этом мы поможем тебе научиться грамоте и ещё многим полезным вещам, необходимым при твоем роде занятий. Пройдет совсем немного времени, и ты не узнаешь сама себя. Но ты этого достойна — так считает мой муж, и я с ним согласна. Кроме того, ещё до обряда произведения в императорские сестры ты пройдешь курс омоложения и поправки здоровья… Мой муж — суровый перфекционист, и считает, что у его людей все должно быть самое лучшее.
Она помолчала, внимательно глядя на меня. А у меня, очевидно, был очень ошарашенный вид, так как моё сознание просто отказывалось верить в происходящее. Научиться грамоте? Пройти курс омоложения?
— Алиша, — сказала моя высокая гостья, заметив моё состояние, — поверь, став сестрой императора, ты и сама изменишься. И многое поймешь, чего никогда не поняла бы, оставшись в прежнем статусе. Ты узнаешь, что значит быть по-настоящему свободной, и, глядя на тебя, этому научатся и другие подобные тебе. Они увидят воочию, что в нашей империи все действительно равны, и что чернокожая бывшая рабыня может стоять на одной ступени с императором. И только тогда в этом мире начнётся истинный прогресс. Ибо без совершенствования духа и сознания не может быть ни технического, ни общественного развития. А все это нам нужно ускорить, чтобы побыстрее избавиться от мрачного наследия власти Тьмы, нацеленного на то, чтобы блокировать здоровое мышление и привести к тлену и упадку… Естественно, Алиша, я должна задать тебе вопрос: согласна ли ты стать сестрой Императора?
— Ээээ… — произнесла я, в то время как все услышанное водоворотом крутилось в моем мозгу, требуя осмысления, — ну раз это нужно, то я согласна…
— Нет, Алиша, ты должна дать осознанное согласие, — вздохнула императрица, — поскольку это родство будет не кровное, то есть не предопределенное, то это предложение подразумевает выбор. Ты можешь подумать, и только потом дать ответ, я не тороплю тебя. Видишь ли, стать членом семьи императора означает не только другой статус и преимущества, но и налагает определенную ответственность. Я, конечно, не сомневаюсь, что ты будешь нам с мужем достойной сестрой, но все же решать тебе. Принимая решение, тебе следует исходить не только из того, нужно ли это НАМ, но и из того, нужно ли это ТЕБЕ, и для чего. Именно это и есть свободный выбор: когда ты не просто соглашаешься на то, что тебе предлагают, так сказать, «сверху», но и сообразовываешься со своими собственными побуждениями, желаниями и стремлениями. Ну как, берешь время на раздумья?
— Да, — кивнула я с некоторым облегчением. — Я подумаю до вечера…
— Ну что ж, тогда вечером я жду тебя у себя в доме, — сказала императрица, вставая.
Тут её взгляд задержался на увешанной пучками трав стене. Она подошла поближе.
— Чабрец, душица, зверобой, мята, тысячелистник… — произнесла она, разглядывая травы. — Да ты никак травница, Алиша?
— О нет, что вы, госпожа императрица, — ответила я, — я даже не знаю всех этих названий… Я делаю чай из этих трав.
— Можешь дать мне по пучку? — спросила она. — Я тоже люблю добавлять в чай разные ароматные и полезные травки, да только собирать их совершенно некогда…
— О да, конечно! — сказала я и тут же набрала ей букетик из разных пучков.
Затем она поблагодарила меня и вышла, попрощавшись до вечера.
А я принялась думать, как и посоветовала императрица. Она оказалась права — мне это было необходимо. За время раздумий я многое поняла о себе. Я всегда чувствовала, что есть нечто, что ограничивает меня. Ведь нас всех, женщин нашего мира, при Великом Пророке ограничивали. Нам не давали возможности развиваться, думать о том, что выходит за рамки повседневности. Наш разум держали в узде. Но мы принимали это как данность, как естественный ход вещей, не осознавая насильственность происходящего. Но человеку, очевидно, изначально свойственны жажда нового и способность размышлять; стоит изжить это в себе, и ты превращаешься в тупое животное. Мы и были такими животными, да только эта тяга к развитию не была убита в нас до конца. И поэтому все человеческое расцвело в нас вместе с приходом в наш мрачный мир господина Серегина. Того, что нас ограничивало, больше не существовало. И я где-то глубоко внутри себя чувствовала, что хочу измениться. Но старые установки сдерживали меня. И особенную роль тут играл мой цвет кожи… Мы всегда считали, что чёрная кожа — знак того, что мы стоим ниже белых людей. Что мы другие.
Но вот пришедшие в наш мир люди дали понять, что мы, чёрные — точно такие же, как все. И все же мы не ощущали этого в полной мере, хотя они обращались с нами по-человечески, с уважением… Получив свободу, мы по-прежнему отличались от белых. Ведь среди людей императора не было ни одного чернокожего. Чёрные люди не занимали высокие должности в новом устройстве нашего мира. И поэтому мы, чёрные, существовали как бы отдельно от всего остального общества, хотя и находясь с ним в тесном взаимодействии…
И я хорошо поняла, чего хотят добиться император с супругой, предлагая мне войти в их семью. И да, поначалу, просто ошеломленная такой высокой честью, я поспешила согласиться. Но теперь понимаю, что сделала это из личных и довольно эгоистичных побуждений. Не зря мне было предложено подумать… И вот я задумалась о тех самых побуждениях и стремлениях, а также об ответственности — обо всём том, о чём говорила императрица. Если я стану членом семьи императора, мне предстоит многому учиться, многое осваивать, ломая глубоко укорененные предубеждения. И все для того, чтобы следом за мной пошли другие. Сначала самые лучшие, такие, как я сама, а потом и все остальные. Готова ли я к тому, чтобы стать примером для других своих чёрных сестер? Да, я готова! Мне хочется стать другой. Но при этом остаться собой — ведь меня ценят именно за мои личные качества, которые уже никуда от меня не денутся. Выдержу ли я искушение гордыней? Это будет сложно, но я постараюсь. Ведь император и императрица совсем не страдают этим качеством, и тщеславие им совершенно не свойственно — мне следует ориентироваться на них, ведь как раз они станут для меня самыми близкими людьми. «Родными» людьми, как у них принято говорить. Вот это и есть главная составляющая этой ответственности — стать полностью своей в императорской семье, «родной». И тогда все остальное приложится…
Ну что же, я готова дать ответ… Прямо дух захватывает, когда я об этом думаю… Но это радостное волнение. Я уверена, что стану достойной сестрой. Императрица будет наставлять меня, а уж я умею хорошо усваивать наставления. Думаю, они во мне не ошиблись, и предстоящее событие откроет новую и радостную страницу в моей жизни…
9 мая 1976 года, 12:35 мск, Пуцкий залив, линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
И вот в моих апартаментах царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной… То есть я сам, генерал Бережной вместе с многоуважаемой Ниной Викторовной Антоновой, генерал Брэдли, и в качестве бесплатного приложения к нему старина Роберт Хайнлайн. До визита ко мне генерал Брэдли Хайнлайна как великого писателя и мыслителя ещё не знал, но пообщавшись с ним в кулуарах, проникся к старине Роберту определенным доверием. И ведь натыкали американского генерала носом во все наши толстые места, но он все равно остается в сомнениях…