Это способствовало успешному развитию качеств, которые они уже имели, — в высшей степени авторитарный, волевой стиль управления, но в то же время и доверие к своим ближайшим сотрудникам, соединённое с разной степенью страха перед начальством и уважения к нему, тому самому начальству, которому подчас они вынуждены были лгать, что задание выполнено. Тогда сформировался средний и высший партийный аппарат, и на эти годы они смотрели потом с большей гордостью, чем на последующие. Это был их «экзамен на зрелость», как впоследствии один из этих людей, Патоличев, назвал свои мемуары. Привычка мыслить и рассуждать по-военному, сложившаяся у них в тридцатые годы, благодаря войне окончательно сформировалась и укрепилась, и они были не так подготовлены к более лёгким, но и более изощрённым требованиям экономики приближающегося мирного времени.
В целом народы Советского Союза между 1941 и 1945 гг. проявили стойкость, находчивость и решительность, которые могли быть вполне характерны и для экономически более развитых наций. Они победили отчасти благодаря деятельности своих вождей, отчасти вопреки ей. Это хорошо сформулировали двое коллег экономиста Алека Ноува. Один из них утверждал, что «результат Сталинградской битвы доказывает, что основная линия Сталина была правильной». Другой на это возразил: «Если бы проводилась другая политика, немцы никогда бы не дошли до Сталинграда». Оба утверждения весьма убедительны. Война выявила и лучшие и худшие стороны советской системы.
Последние годы Сталина
В 1945 г. Советский Союз представлял собой победоносную, но полностью разрушенную страну. Для того чтобы выиграть величайшую в истории войну, пришлось понести потери, которые превышали потери врага — и вообще потери любой нации в любой войне. По последним подсчётам, потери в ходе военных действий составили 7.5 млн. человек, потери среди мирного населения — 6–8 млн. человек; в конце 1939 г. население СССР насчитывало 194.1 млн.; в 1950-м — 178.5 млн., и это с учётом недавно аннексированных территорий в Прибалтике, Закарпатье (отобранном у Чехословакии в 1945 г.) и Молдавии (отнятой у Румынии в 1940 г.). К военным потерям следует добавить смертность в лагерях, которые во время войны продолжали вовсю функционировать, осуществляя авральное строительство, лесоповал и горные работы в колоссальных, порождённых требованиями военного времени масштабах. Питание заключённых тогда, может быть, ещё меньше соответствовало физическим потребностям человека, чем в мирное время. Всего между 1941 и 1945 гг. преждевременная смерть настигла около 20–25 млн. граждан СССР.
Разумеется, наиболее велики были потери среди мужского населения. Сокращение численности мужчин 1910–1925 гг. рождения было ужасающим и вызвало постоянные диспропорции в демографической структуре страны. Очень много женщин той же возрастной группы остались без мужей. При этом они часто были матерями-одиночками, продолжавшими в то же время трудиться на предприятиях переведённой на военные рельсы экономики, остро нуждавшейся в рабочих руках. Так, по переписи 1959 г. на 1000 женщин в возрасте от тридцати пяти до сорока четырёх лет приходилось только 633 мужчины. Результатом стало резкое падение рождаемости в 1940-х гг., и война была здесь не единственной причиной — эта тенденция, хоть и в более мягкой форме, продолжала существовать вплоть до 1970-х гг.
Украина, Белоруссия и большая часть Европейской России были разрушены, около 25 млн. человек остались без крова. Они подселялись к родственникам, которые и без того существовали в условиях ужасной скученности, жили даже в холодных землянках, вырытых среди городских развалин. Экономика была и перекошена, и полностью истощена. Производство зерна упало на две трети — по крайней мере именно такая цифра фигурирует в официальных отчётах. В промышленности наблюдался рост производства только той продукции, которая непосредственно шла на военные нужды, а производство товаров народного потребления и того, что было необходимо для послевоенного восстановления народного хозяйства, находилось на очень низком уровне. Стали выплавлялось 12.3 млн. тонн (против 18.3 млн. в 1940 г.); нефти добывали 19.4 млн. т. (31.1 млн.т.); цемента производилось 1.8 млн. т. (5.7 млн.т.); шерстяных тканей — 53.6 млн. метров (119.7 млн.м.); кожаной обуви — 53.6 млн. пар (211 млн.). Жилищное строительство и ремонт старых зданий вообще не велись, и это несмотря на огромную миграцию населения. По свидетельству Анатолия Федосеева, даже в Новосибирске, расположенном далеко от фронта, многие рабочие жили в трущобах на окраинах, в лачугах из ржавых кусков железа, досок, картонных ящиков, проволоки, стекла и земли.
Кроме жилья, люди прежде всего нуждаются в пище. Как мы видели, правительство сквозь пальцы смотрело на рост частного сельскохозяйственного производства и рынка продовольствия во время войны, поскольку существовала необходимость предотвратить массовый голод. Потому многие крестьяне надеялись, что колхозы будут распущены или по крайней мере сфера их влияния будет ограничена системой «звеньев». Член Политбюро А.А. Андреев, курировавший сельское хозяйство, насколько известно, выступал за широкое распространение «звеньев» как основы системы коллективного земледелия. Той же точки зрения придерживался и Н.А. Вознесенский, председатель Госплана военных лет. Он даже советовал поощрять обработку крестьянами приусадебных участков и предполагал создание сети государственной розничной торговли произведёнными частниками продуктами.
Такая политика означала бы некоторую реабилитацию НЭПа со всеми вытекающими отсюда последствиями, столь нежелательными для многих членов партии. Во всяком случае сам Сталин не собирался даже обдумывать эти меры. Напротив, постановление, появившееся в сентябре 1946 г., возвращало все земли, занятые частными лицами, обратно в колхозы. Таким образом, многие крестьяне, которые частным образом при попустительстве властей обрабатывали во время войны колхозные поля, теперь должны были сдать то, что они использовали ради собственной выгоды. Движение в сторону приватизации было остановлено, и центр тяжести государственной политики вновь переместился в сторону производственных планов и принудительных государственных заготовок. Это была плата за обвальное понижение цен. Цена картошки, например, не покрывала даже стоимости её транспортировки из деревни в город. Поэтому колхозы иногда совершали совершенно нелепые вещи — они покупали яйца, овощи и молоко, предназначенные для выполнения их обязательств перед государством, на рынке, поскольку это было выгоднее, чем сдавать собственные продукты. В то же время выросли налоги на частные земельные участки, и председателям колхозов запретили выдавать колхозный инвентарь — плуги, сельскохозяйственные орудия, фураж — для нужд частных хозяйств. Даже раздобыть сена для коровы стало проблемой, требующей много времени и сил.
В дополнение к этим мерам в 1950 г. в «Правде» была осуждена система «звеньев», заменивших собой привычные с конца тридцатых годов «бригады». Поводом для осуждения послужило то, что «звенья» препятствуют механизации сельского хозяйства. Андреев покаялся в том, что ошибался, рекомендуя вводить «звенья», и полностью отрёкся от намерения повсеместного их создания. Надзор над процессом сельскохозяйственного производства совершенно недвусмысленно стал снова обязанностью машинно-тракторных станций (МТС) и их партийных организаций. МТС опять стали распределять плановые задания, выполнять механизированные работы и взимать за них плату натурой, производя принудительные заготовки. К тому же колхозы были сильно укрупнены, предлогом к этому стала задача облегчить процесс механизации сельского хозяйства. На деле же эта мера упрощала контроль со стороны МТС и сельских партийных организаций. За два года количество колхозов сократилось с 250.000 до 97.000. В духе индустриализации, характерном для этих перемен, некоторые были преобразованы в совхозы, или советские хозяйства, обычно специализировавшиеся на каком-то виде продукции. Работники совхозов получали регулярную заработную плату, наподобие промышленных рабочих.
Результаты завинчивания гаек были разрушительны. В то время острой нехватки продуктов питания, сельское хозяйство по своей продуктивности лишь едва покрыло уровень военных лет. В 1946 г. на Украине разразилась засуха, но государственные планы заготовок не были ни на йоту снижены. Как и в 1933 г., государство отняло у крестьян все запасы. Как и тогда, по мере необходимости применялась сила. Один председатель колхоза писал тогда Хрущёву, бывшему первым секретарём Украинской коммунистической партии: «Мы сдали государству нашу норму. Но мы отдали всё. У нас самих ничего не осталось. Мы уверены, что партия и государство не забудут о нас и пришлют нам помощь». Увы, надежды его были тщетны: крестьянам предоставили возможность умирать с голода. В деревнях отмечались случаи людоедства, но, разумеется, не в печати, которая держала голод в секрете и рассказывала сказки о счастливой жизни колхозников, в изобилии имеющих молочных поросят и красное вино. Когда Хрущёв, одолеваемый дурными предчувствиями, всё же решился доложить Сталину о реальном положении дел, тот грубо отказал в помощи и начал высмеивать Хрущёва: «Ты легковер! Они тебя обманывают! Они понимают, что разбудят твои сентименты, потому и сообщают о таких вещах». Вследствие этого Хрущёва на время сменил более жёсткий Каганович.
Зерновое сельское хозяйство очень медленно выбиралось из той пропасти, в которой оказалось в послевоенные годы. Даже в относительно благоприятном 1952 г. оно всё ещё не достигло уровня производства 1940 г., а продуктивность одного гектара была ниже, чем в 1913 г. Потому похвальба Маленкова о том, что страна решила зерновую проблему, прозвучавшая на состоявшемся в том году XIX съезде, не имела под собой никаких реальных оснований. В других сферах сельскохозяйственного производства положение было ещё хуже. Даже в 1953 г. в Советском Союзе скота имелось меньше, чем в 1916-м, а население, которое нужно было кормить, выросло с тех пор на 30–40 млн. человек, при этом процент городского населения значительно вырос. Молоко и молочные продукты были доступны только в крупных городах, снабжавшихся лучше, да и то с перебоями. Продукция приусадебных участков, вопреки официальным запретам, стала основной поддержкой и для горожан, и для реального дохода кр