После освобождения из лондонской тюрьмы Петерс встречался с Клэр Шеридан, кузиной Уинстона Черчиля. Однако, "На одной из вечеринок Клэр заметила, что Яков внезапно потерял интерес к очередной политической дискуссии Причиной тому стала подруга Клэр — совсем молоденькая, тихая Мэй, дочь лондонского банкира". Женился на дочери британского банкира Мэйзи Фримэн (Maisie Freeman). В 1914 году родилась дочь Петерса Мэй. Перед Февральской революцией 1917 года, Петерс занимал место управляющего отдела импорта крупной английской торговой компании". (Bessie Beatty. The red heart of Russia. 1918. р. 136).
Если Петерс, судя по его биографии, был одним из прямых агентом европейских банкиров, то Дзержинский долгое время находился под контролем их главного ставленника в большевистском руководстве — Якова Свердлова.
Об этом очень чётко говорят обстоятельства казни бывшего императора Николая II и его семьи, а так же события мятежа левых эсеров в Москве.
Вот как описывал казнь последнего императора и роль в этом событии Свердлова и Дзержинского, проникший в 1918 году, в центральный аппарат ВЧК белогвардейский контрразведчик В. Г. Орлов: "В июле 1918, когда я опрашивал агентов в здании ЧК, посыльный принес телеграмму, адресованную Дзержинскому, который в тот момент сидел рядом со мной. Прочитав её, он побледнел, вскочил и воскликнул: "Опять они действуют не посоветовавшись со мной!" и бросился вон из комнаты. На следующий день мы узнали новость, что императорская семья была расстреляна без ведома ЧК, по указанию Свердлова. Решение о расстреле царской семьи было принято Свердловым еще в апреле 1918 года. По общему мнению, сложившемуся в ВЧК, Ревтрибунале и Кремле, решение об убийстве царской семьи было принято единолично и реализовано собственной властью Свердлова. Он осуществил подготовку этого в тайне от товарищей и этой казнью поставил их перед сверившимся фактом". (В. Г. Орлов "Двойной агент. Записки контрразведчика" — М.: "Современник", 1998. — с. 60–62).
По этому поводу нужно отметить, что Дзержинскому в этом и другом случаях не стоило удивляться тому, что Свердлов его ни о чем не известил. Дзержинский своим предшествовавшим поведением очень этому способствовал.
Вот что отмечал по этому поводу комендант Кремля Мальков: "Очень считался со Свердловым Дзержинский. Напишет Свердлов ему записку, что в ЧК такие-то непорядки и надо сделать то-то и то-то. Дзержинский берет эту записку и, не меняя в ней ни слова, сняв лишь обращение к себе и поставив свою подпись, рассылает в органы ЧК в качестве директивы". (П. Д. "Записки комендант Кремля" — М.: "Молодая гвардия", 1962. — с. 183).
Теперь о поведении Свердлова и Дзержинского, во время мятежа левых эсеров. Как и было запланировано заговорщиками, 6 июля 1918 года сотрудник центрального аппарата ВЧК Яков Блюмкин убил германского посла Мирбаха, что стало сигналом к началу левоэсеровского мятежа. Его главной ударной силой стал Московский особый отряд ВЧК, возглавляемый левым эсером Поповым. Этим отрядом в первые часы восстания были захвачены здания ВЧК и Центрального телеграфа.
Вот как описывал эти события В. Д. Бонч-Бруевич: "В это время примчался на автомобиле один из товарищей, работавших в ВЧК, и сообщил, что конный полк ВЧК восстал. "Как, — воскликнул возмущенный Дзержинский, — этого не может быть, это ерунда. Я сейчас же поеду туда и разберусь в чем дело". "Ни в коем случае вам туда ехать не надо, — сказал я Дзержинскому, — вы только испортите дело!" Но Свердлов присоединился к мнению Дзержинского, говоря, что это все пустяки, что стоит Феликсу приехать и все будет в порядке. Дзержинский негодовал: "Нет, я поеду к ним во чтобы то ни стало". "Конечно, — поддерживал его Свердлов". Далее Бонч-Бруевич описывает роль Свердлова в происходящем следующим образом: "Видя, что никакие уговоры не помогают, я решился на последнее средство. Я отозвал Ленина и обратил его внимание, что разговор идет совсем не в деловых тонах, что кончится это все весьма печально. Что Дзержинский там будет арестован и положение еще больше осложнится".
После этого между Лениным и Бонч-Бруевичем происходит следующий диалог:
Ленин: — Но что делать? Видите, как они настаивают?
Бонч-Бруевич: — Это от излишнего возбуждения.
Ленин: — Я им говорил. Но они оба члены ЦК и их мнения самостоятельны.
Бонч-Бруевич: — Да, но здесь не заседание ЦК, здесь не голосование, а лишь мнения отдельных товарищей, и вас они, конечно, послушают.
Ленин: — Вряд ли.
Бонч-Бруевич: — Но они члены правительства и своим необдуманным поступком могут поставить правительство в критически тяжелое положение.
Затем Бонч-Бруевич предложил Ленину следующий план подавления мятежа: "Надо немедленно двинуть войска. Надо окружить восставших и предложить им сдаться. Если не согласятся открыть по ним артиллерийский огонь и расстрелять их всех. Одновременно занять войсками центральный телефон и телеграф, и вокзалы".
Далее Бонч-Бруевич отмечал: "Этот мой план понравился Ленину. Но тут вмешался Свердлов: "Ничего этого не надо, — пробасил Свердлов, — в два счета мы все успокоим. Что случилось? Ничего нет!" В ответ Бонч-Бруевич заявил: "Войсковая часть ВЧК, — сказал я с ударением на "ВЧК", — восстала!" Свердлов: "Ну, какое это восстание? Надо только появиться там Дзержинскому и все успокоится. Ты, Феликс, поезжай туда и телеграфируй нам. А после разберемся". — Бонч-Бруевич: "Ленин более не принимал участие в разговоре, и мы пошли к автомобилю. "Я еду", — крикнул Дзержинский и почти пронесся мимо нас. Вскочил в свой автомобиль и исчез". (В. Д. Бонч-Бруевич… — С. 304–305).
Пока они ехали в Совнарком, Бонч — Бруевичу удалось вывести Ленина из состояния прострации и заставить приступить к элементарным мерам по подготовке к подавлению мятежа. (В. Д. Бонч-Бруевич…там же).
В книге М. П. Ирошникова "Председатель СНК Вл. Ульянов (Ленин): очерки государственной деятельности", упоминалось о 125 сотрудниках царской политической полиции в составе центрального аппарата ВЧК в августе 1918 года, что составляло 16 % его личного состава на тот момент. Однако, это был в основном технический персонал в виде шифровальщиков и дешифровальщиков (криптографов), а так же сотрудников наружного наблюдения (филеров). (М. П. Ирошников "Председатель СНК Вл. Ульянов (Ленин): очерки государственной деятельности" — Л.: "Наука", 1974. — с. 424).
В прошлом агент военной разведки и контрразведки царского режима с девятилетним стажем (с 1909 года) К. А. Шевара (Войцицкий) по поручению Ф. Э. Дзержинского в 18 января 1918, сформировал и до своей гибели 16 марта 1918, возглавлял контрразведывательное бюро (КРБ) ВЧК. Это была очень засекреченная структура, подчинённая лично Дзержинскому. Об этом говори тот факт, что к концу января 1918 года Дзержинским было выдано сотрудникам КРБ 25 служебных удостоверений, но без указания должности и названия бюро, то есть как просто сотрудникам ВЧК. Шевара прослужил в ВЧК до 16 марта 1918 года, когда он был убит левым эсером А. Поляковым — командиром отряда матросов приданного КРБ для проведения арестов.
Это убийство Шевары было частью плана левых эсеров по установлению полного контроля над контрразведывательной деятельностью ВЧК. Этот план начал осуществляться в мае 1918 года, когда в ВЧК был создан новый контрразведывательный отдел во главе левым эсером Яковым Блюмкиным. Этот отдел был распущен спустя два с небольшим месяца в конце июня 1918 года, но это не помешало Блюмкину убить 6 июля 1918 года германского посла в Москве, что стало сигналом к началу мятежа левых эсеров.
Теперь вернёмся, к тому, почему имела место быть первоначальная неприязнь руководства партии большевиков и соответственно руководства ВЧК к систематической агентурно-осведомительской работе, как основы оперативно розыскной деятельности.
Когда генерал Глобачёв, в уже упомянутой ранее беседе с министром юстиции Временного Правительства Переверзевым поинтересовался какими основными методами пользуются их неофициальные органы политической полиции, то ему назвали, прежде всего добровольное доносы со стороны представителей тех слоёв населения и членов политических партий, которые поддерживают Временное Правительство, а так же анализ сообщений различных газет и журналов на политические темы, ну и ещё сбор и анализ слухов о различных политических событий и обстановке в стране и прежде всего в Петрограде.
В ответ Глобачёв отнёс эти методы к разряду малоэффективных и потому имеющих только вспомогательное значение. По его мнению, единственным эффективным и потому главным методом розыскной деятельности может быть только систематическая агентурная работа, осуществляемая постоянно и желательно длительное время действующими агентами — осведомителями (секретными сотрудниками).
Впрочем слово саму Глобачеву: "В июне (1917) меня вызвали на разговор с вновь назначенным министром юстиции П. Н. Переверзевым в одну из нижних свободных комнат. Как оказалось, Переверзев имел в виду если не прибегнуть к моей помощи, то просить совета, как новой власти бороться с все развивающимся анархизмом в столице. Действительно, судя по газетам, анархическое движение росло, а власть с ним справиться не могла. Анархисты завладели дачей Дурново и домом за Московской заставой, где устроили свои штабы, и постоянными налетами и грабежами держали в терроре население Петрограда. На вопрос Переверзева, как бы я боролся с этим явлением, я ответил: "Так как до переворота все анархические группы своевременно ликвидировались и участники их были рассажены по тюрьмам, то несомненно, что, когда они были освобождены в порядке революции, они и составили первые анархические ячейки; поэтому необходимо, если не все дела Охранного отделения уничтожены, выбрать их имена и фамилии из дел, установить их адреса и всех ликвидировать; потом, дополнительно, приобретя внутреннюю агентуру и поручив дело хорошему судебному следователю, вести дальнейшее наблюдение и разработку, для окончательной ликвидации. Практика указала, что анархисты очень близки по своей психологии к обыкновенным уголовным преступникам и охотно дают откровенные показания". На это Переверзев заявил, что новая власть не может прибегать к недостойным приемам царского времени, то есть к внутренней агентуре. Услышав это, я пришел к заключению, что мы не можем говорить с ним на одном языке, и что Переверзев обнаруживает полную тупость и непонимание в данном вопросе. Однако я его все — таки спросил: какими же способами вы можете узнать, что замышляют ваши политические противники и в чем заключается их деятельность. Переверзев ответил: — Благодаря молве, слухам и анонимным доносам. — В таком случае я вас поздравляю, — ответил я ему, — вы наполните тюрьмы невиновными, а главари с вами быстро справятся; хорошо, если 0,1 % анонимных доносов оправдывается. Тем не менее, уходя, Переверзев заявил мне, что меня свезут в Охранное отделение, где я должен буду сделать выборку анархистов, и за эту помощь мне будет облегчен режим тем, что меня переведут в другое место заключения". (К. И. Глобачёв "Правда о Русской Революции"… — глава 2).