Между тем положение становилось критическим, склад Центрвоензага, находящийся в зоне сильного теплового воздействия, в любую минуту мог вспыхнуть как порох, поскольку в нем хранилось громадное количество военного имущества и боеприпасов. Спасать склад от огня вызвались добровольцы, в том числе инспектор Шульц, брандмейстеры Давыдов, Крапчитов, Сергеев, Семенов, Михайлов, помощники брандмейстеров Беляков, Канарейкин, Субботин, Ганин, пожарные Макаров, Панков, Тычина, Бессонов, Ручки, Рудой, Железов, Проскалин, Бучкин 1-й, Сорокин, Князев, Голованов.
Тушить пожар было очень трудно, после каждого взрыва окрест разносились осколки снарядов, от которых приходилось укрываться деревянными щитами, листами металла. Чтобы пресечь распространение огня, пришлось вручную разбивать строения, выламывать затлевающие доски, конструкции и на земле обливать их водой. Другая группа пожарных успешно действовала в районе радиотелеграфной станции, вызволив из огненного плена шесть человек.
На рассвете 10 мая 1920, огненный ад удалось утихомирить, все реже и глуше раздавались взрывы фугасов и артиллерийских снарядов. К шести часам утра все очаги горения были потушены, взрывы полностью прекратились. В результате двенадцатичасовой битвы с огнем пожарные столицы отстояли крупный военный склад и радиотелеграфную станцию.
Президиум Московского совета от имени рабочих столицы выразил глубокую благодарность всем пожарным частям, принимавших участие в ликвидации пожара на Ходынском поле.
Добровольцы, вызвавшиеся выполнить опасное задание в чрезвычайно сложных условиях, были награждены серебряными часами, а брандмайор Понофидин — массивным золотым портсигаром".
Спустя месяц после взрыва в Москве был подожжен склад военного имущества в Зареченском районе города Тулы. Всего в мае1920, польские диверсанты уничтожили около двадцати складов боеприпасов и другого военного имущества в европейской части Советской России.
Последней крупной диверсией польской агентуры в 1920 году, стал взрыв склада боеприпасов и взрывчатых веществ Западного фронта 7 августа 1920 года в Вязьме: "В 20-х годах ХХ века около станции Вязьма — Новоторжская, находилось множество складов, предназначенных для нужд фронта. В то время шла ожесточенная война Красной Армии с белополяками. В вяземских складах в большом количестве хранились оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты, фураж для лошадей. Склады снабжали весь Западный, а возможно, и Юго-Западный фронт. Склады удачно маскировались высокими кустами и лесом, к тому же были ограждены колючей проволокой. В ночь с 6 на 7 августа 1920, на одном из складов начался пожар, который быстро распространялся на другие строения. Прежде всего, пострадали артиллерийские склады, а затем в пламени огня и грохоте взрывов были уничтожены и все остальные. Вместе со складами сгорели многие дома по бывшей Московской улице (ныне — улица Ленина), до самого военкомата. Много домов сгорело по улице Ново-Садовой. Но на этом бедствие не закончилось. Вырываясь из пламени, артиллерийские снаряды разлетались по всему городу, распространяя пожар по всей Вязьме. Больше всего жители города боялись взрыва пироксилина, хранящегося на территории складов в подземных погребах. Караульная служба не смогла затопить склады с пироксилином водой, как это полагалось по инструкции, а во время буйства огня пожарная команда уже не смогла подобраться к складам. В любой момент город мог превратиться в одну большую воронку. В Вязьме началась паника. Масштабная трагедия была предотвращена благодаря вяземскому военному комиссару Ивану Арсентьевичу Виноградову, который верхом на своей лошади, сквозь взрывы и пламя, смог пробраться к специальным водопроводным кранам, предназначенным для затопления пироксилина. Взрыв запасов пироксилина был предотвращен, а город — спасен".
В ответ уже 19 мая 1920, газета "Известия ВЦИК" сообщила о первых результатах деятельности Особого отдела ВЧК по упорядочению охраны военных складов. Около 150 сотрудников Главного артиллерийского управления и Главного военно-инженерного управления Красной Армии, были уличенные в преступной халатности и привлечены к суду. В начале июня 1919, Московская ЧК разоблачила шайку расхитителей военного имущества на одном из военно-хозяйственных вещевых складов Москвы. Пять преступников были расстреляны, а остальные приговорены к различным срокам тюремного заключения.
28 мая 1920, ВЦИК и Совет Труда и Обороны "ввиду усилившейся работы агентов польской шляхты в тылу Красной Армии и в центре страны, ввиду ряда поджогов, взрывов, а также всех видов саботажа" постановили "придать военному положению самый решительный и непреклонный характер". При Совете Труда и Обороны была создана специальная коллегия для общего наблюдения за проведением военного положения и "осуществления беспощадной расправы над всеми врагами Республики". Постановление ВЦИК и Совета Труда и Обороны предусматривало, что "ВЧК и тем его органам, которые будут на это специально уполномочены означенной коллегией, предоставляются права военных революционных трибуналов в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности Республики: взрывы, поджоги, измена, шпионаж, спекуляция военным имуществом, преступное нерадение при проведении охраны военных складов и других военных мероприятий". (газета "Известия ВЦИК" от 13 июня 1920, № 127).
Одновременно с этим РВС Юго-Западного фронта потребовал от реввоенсоветов армий усиления борьбы со шпионажем. В связи с этим член Революционного Военного Совета Юго-Западного фронта И. В. Сталин писал в июне 1920 года командованию Первой Конной армии, осуществлявшей контрнаступление против польских войск на Украине, следующее: "Примите к сведению следующие обстоятельства:
1) При польских частях обычно имеются военные миссии Франции, Америки, Англии и вообще европейских государств. Члены миссий являются фактическими руководителями польских войск, поэтому их нужно (при возможности) обязательно арестовывать и направлять с надежным конвоем в РВ Совет фронта.
2) В занятых поляками городах обычно имеются всякие красные кресты (Американский, Швейцарский и прочие). Эти учреждения являются очагами польского шпионажа. Их также нужно задерживать и препровождать туда же.
3) Отходя, поляки оставляют оружие кулакам на предмет развития в тылу наших войск бандитизма. Поэтому необходимо, чтобы наши части при своем продвижении отбирали у населения оружие, разоружали его обязательно" (Центральный государственный архив Советской Армии (ЦГАСА) ф. 102, д. 5375, л. 13).
В борьбе с польским шпионажем в 1920 году сотрудники ВЧК, наконец взяли на вооружение проверенные временем методы агентурно-оперативной работы, период ожидания добровольных доносов и последующих засад и облав начал уходить в прошлое.
Постепенно оперативно-боевые группы Особого отдела и войска ВЧК очистили прифронтовую зону Западного фронта от польских партизанских отрядов, были арестованы несколько сот членов ПОВ и их агентов (в Киеве около 200 человек, в Одессе более 100).
В Белоруссии органам ВЧК и Особым отделам летом 1920 года были раскрыты польские шпионские сети в народном комиссариате земледелия, народном комиссариате просвещения Белорусской ССР, ликвидирована польская агентура в городе Бобруйске, задержать участников взрыва моста через реку Плисса.
В результате энергичной и самоотверженной работы чекистов польское командование не получило от своей агентуры в Белоруссии и на Украине той поддержки, на которую оно рассчитывало.
Всего в 1920 году по далеко не полным данным, по делам польского шпионажа и Польской военной организации были привлечены кразличным формам ответственности 1385 человек. К расстрелу приговорили 171 человека, к заключению в концлагерь на разные сроки — 127, к заключению в концлагерь до конца войны с Польшей — 123, к высылке в Вятскую и Пермскую губернии, на Урал и в другие регионы — 89 человек; наложены штрафы в сумме ста рублей золотом на 11 человек, умерли в процессе следствия 9 человек; оправданы, освобождены за недоказанностью, под поручительство, под подписку, для зачисления в Красную Армию и так далее — 852 человека.
В июне 1920 года в Особом отделе ВЧК из разных источников появились сведения, что в Москве находится и активно действует главный резидент 2-го отдела Игнатий Добжинский. Через некоторое время чекисты установили конспиративную квартиру в Хлебном переулке, где он скрывался. Добжинский, вскоре понял, что находится под наблюдением. Он предупредил своих людей и хотел бежать из Москвы, но был арестован на квартире у знакомых. Во время ареста Добжинский пытался застрелиться, но был схвачен за руку чекистом Ф. Я. Кариным.
Успех чекистов, возможно, объясняется тем, что Дзержинский дал слово отпустить в Польшу всех агентов ПОВ, работавших на идеологической основе. После этого два резидента ПОВ — И. И. Добржинский и В. С. Стацкевич, имевшие левые убеждения, согласились работать на ВЧК. Они склонили своих сторонников сложить оружие. В ответ Дзержинский сдержал своё слово: из привлекавшихся к ответственности по делу ПОВ 1385 человек были освобождены под подписку, а под поручительство и т. п. — 852 человека. Более десятка из них стали кадровыми сотрудниками ВЧК и работали по линии контрразведки.
Кадровыми чекистами стали такие члены ПОВ, как Вацлав Гурский (стал капитаном госбезопасности), Недзвяловская (работала в ИНО ОГПУ, была лучшим его фотографом, объездила полмира), Стецкевич под фамилией Кияковский находился на руководящей работе в контрразведывательном отделе (КРО) ОГПУ, начинал известную операцию "Трест", ездил в первую командировку за границу от этой организации. В 1932 году он погиб в Монголии во время религиозного восстания.
Таким образом, приняв на службу в ВЧК целую группу кадровых польских разведчиков, Дзержинский заложил основы успешного польского шпионажа в органах ВЧК-ОГПУ — НКВД, который пришлось выкорчёвывать в период с 1937 по 1940 год.
Хотя многие тогдашние чекисты предупреждали его о непродуманности его действий по зачислению бывших польских шпионов в ряды кадровых сотрудников ВЧк ещё в том же 1920 году. Так например в ноябре 1920 года начальник Особого отдела Западного фронта Филипп Демьянович Медведь написал Дзержинскому специальное письмо с предостережением по данному поводу: "От товарищей, приезжающих из Москвы, узнаю, что непо