Сами илоты гораздо болезненнее, чем рабы-варвары, должны были воспринимать свой низкий социальный статус внутри спартанского полиса. Спартанцы целенаправленно внушали илотам представление о собственной ничтожности и ущербности, вырабатывая в них психологию рабов. Масштабный психологический прессинг, применяемый по отношению к илотам, способствовал формированию у них стереотипа поведения по "рабскому" типу. Во фрагменте Мирона, сохраненном у Афинея, показан весь комплекс мер, направленных на физическое и морально-психологическое подавление илотов: "Илоты, - говорил Мирон, - должны нести труды самые позорные и наиболее бесчестящие. Их заставляют носить шляпу из кожи собаки и одеваться в шкуры животных; каждый год им полагается определенное число ударов, даже если они не совершили никакого проступка, для того, чтобы они помнили, что они рабы; более того, если они переходят меру физической силы, которая прилична рабу, их наказывают смертью и на их хозяев накладывают штраф за то, что последние не сумели сдержать их развитие" (ap. Athen. XIV, 657 d). Даже согласившись с мнением некоторых иследователей[010_54], что Мирон несколько сгустил краски, все же придется признать, что в целом описание Мирона соответствует действительности. Это подтверждают и более ранние, чем Мирон, источники. Так, например, Феопомп свидетельствует, что "с народом (e[qno") илотов обращаются в высшей степени жестоко и обидно" (ap. Athen. VI, 272 a). Плутарх расширяет список позора и унижений: "И вообще спартанцы обращались с ними грубо и жестоко. Они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение. Им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку" (Lyc. 28)[010_55].
Внушение презрения и отвращения к илотам как существам низшего порядка было одним из обязательных воспитательных моментов спартанской образовательной системы. Молодым спартиатам специально показывали пьяных и неопрятных илотов, чтобы воспитать к ним глубокое отвращение[010_56].
Правда, культивирование психологической пропасти между илотами и спартиатами вовсе не исключало "частных" контактов между ними. В Спарте, таким образом, прослеживается тот же стереотип в отношении к рабам, что и в остальной Греции. В античной литературной традиции, прежде всего в комедиях Аристофана, дается определенный литературный тип раба, наделенный целым рядом отрицательных качеств: обжорством, пьянством, склонностью к воровству, трусостью и т. д. Но когда речь идет о домашних рабах, особенно о кормилицах и педагогах, они, наоборот, становятся носителями целого ряда добродетелей: преданности, честности, порядочности. У Еврипида, например, подобного рода рабы нередко спасают своих хозяев от гибели (Electra 286-287, 487 sqq.; Hippol. 176 sqq., 433 sqq.).
Страх, который внушали илоты спартанцам, заставлял последних жить в атмосфере постоянной "военной" опасности[010_57]. Воспринимая илотов как внутренних врагов, спартанцы питали к ним глубочайшее недоверие. О степени этого недоверия свидетельствует отрывок из утраченного политического трактата Крития, активного участника тирании Тридцати и известного лаконофила. Этот фрагмент приводит в своей речи "О рабстве" писатель-софист IV в. н. э. Либаний: "Лакедемоняне дали себе против илотов полную свободу убивать их, и о них Критий говорит, что в Лакедемоне существует самое полное рабство одних и самая полная свобода других... Он [спартанец] всегда ходит, держа в руке копье, чтобы оказаться сильнее илота, если тот взбунтуется... Они [спартанцы] изобрели себе также и запоры, с помощью которых они полагают преодолеть козни илотов... И как могут те, которых и во время завтрака, и во сне... вооружает страх по отношению к рабам, как могут такие люди... наслаждаться настоящей свободой?" (fr. 37 Diels = Liban. Or. XXV, 63 / Пер. А. Я. Гуревича).
Спартанцы старались держать илотов подальше от оружия (Xen. Lac. pol. 12, 4). Как известно, в Спарте только члены гражданского коллектива имели право в мирное время носить оружие. Так, в 398 г. руководитель заговора Кинадон предполагал, что безоружная народная масса, куда входили и илоты, в момент выступления сможет вооружиться только орудиями своего труда (Xen. Hell. III, 3, 7).
Недоверие спартанцев по отношению к илотам во многом объясняется многочисленностью последних[010_58]. Не только спартанцы, но и все греки ясно сознавали опасность владения слишком большим количеством рабов. Фукидид напрямую связывает суровое отношение к рабам на Хиосе с огромным их количеством: "Ведь на Хиосе было гораздо больше рабов, чем где-либо в другом городе (кроме Лакедемона), и эти рабы, именно из-за их многочисленности, подвергались там за свои провинности слишком суровым карам" (VIII, 40, 2). Уже из одного этого свидетельства Фукидида видно, что спартанский полис опережал всю Грецию по количеству рабов. Какое-то представление об их численности может дать рассказ Плутарха о том, что этолийцы, вторгшись в Лаконию, увели с собой 50 тысяч илотов (Cleom. 18, 2). Это произошло во 2-й половине III в., когда Спарта уже потеряла Мессению, а вместе с ней и всех мессенских илотов.
Если в Афинах и других греческих полисах обычный процент несвободного населения по отношению к свободному составлял в среднем 3 : 1[010_59], то в Спарте доля илотов по отношению к свободным была совсем иной. На каждого спартиата приходилось не менее семи илотов, а если учесть фактор постоянного уменьшения гражданского населения, то этот разрыв неизбежно увеличивался. Такая численная диспропорция была очень важным фактором, управляющим отношениями между двумя основными группами спартанского населения. К сожалению, только один источник, и то относящийся к военным делам, дает нам представление о соотношении илотов и спартиатов. В 479 г. при Платеях каждого спартиата сопровождало семеро илотов (Her. IX, 10, 1; 28, 2; 29, 1). Как признают некоторые исследователи, эти цифры Геродота в общем отражают примерную пропорцию всего илотского населения к спартиатам, по крайней мере, для V в.[010_60]
3. КРИПТИИ И ДРУГИЕ ФОРМЫ ПОДАВЛЕНИЯ ИЛОТОВ
Спартанское государство "изобрело" целый ряд средств для морального и физического подавления илотов. Самое главное из них - криптии, или тайные убийства илотов, которые стали основной формой их устрашения. С изобретением криптий террор спартанцев по отношению к илотам принял характер регулярного и освященного законом политического кровопролития. Само слово hJ krupteiva означает "засада" или "тайник".
Наиболее подробное описание криптий оставил нам Плутарх: "Вот как происходили криптии. Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах..." (Lyc. 28, 3-5). По-видимому, для спартанцев обычной практикой было устраивать расправы со смертельным исходом именно ночью (ср.: Her. IV, 146, 2). Д. Лотце на основании действий спартанского "секретного патруля" приходит к выводу, что эта практика подразумевала наличие комендантского часа[011_61].
Говоря о том, что криптии - изобретение Ликурга, Плутарх ссылается на мнение Аристотеля (Lyc. 28, 1-2). Сам он, судя по отдельным ремаркам, в этом далеко не уверен (Lyc. 28, 2; 28, 13; Lyc. - Num. Synkr. 1). Подобная его неуверенность объясняется, скорее всего, исключительно моральными соображениями. По словам Плутарха, это - единственное установление Ликурга, которое нельзя одобрить (Lyc. 28, 13 - "я, по крайней мере, не могу приписать столь гнусное дело (miaro;n e[rgon), как криптии, Ликургу"). Плутарху очень не хочется "числить расправы над илотами - дело до крайности жестокое и противозаконное - среди нововведений Ликурга" (Lyc. - Num. Synkr. 1). Но версию Аристотеля, связывающего появление криптий с Ликургом, он счел необходимым передать.
Сам Плутарх полагал, что систематические репрессии против илотов стали применяться только после восстания 464 г. (Lyc. 28, 12). Эту точку зрения разделял с ним и Диодор (XI, 63,7). Правда, как верно заметил Г. Бузольт, создается впечатление, что Плутарх передает исключительно собственную точку зрения на время возникновения криптий, не основанную на каких-либо достоверных фактах[011_62]. Но как бы ни толковать сообщение Плутарха, бесспорным остается одно - часть наших источников связывает появление криптий не с Ликургом[011_63], а с Третьей Мессенской войной. Хотя, возможно, противоречивость источников в данном вопросе отчасти мнимая. В результате восстания илотов 464 г. давно уже существующий институт криптий должен был получить сильный дополнительный импульс к своему дальнейшему развитию и усилению.
Институт криптий, который шокировал даже почитателей Спарты (Plut. Lyc. 28, 13), скорее всего, берет свое начало от примитивных обрядов инициаций, во время которых молодые воины должны были демонстрировать свое мужество, выносливость и ловкость, в том числе и с помощью убийства врага. Этот пережиток в Спарте очень рано трансформировался в социально ориентированный институт. Взгляд на криптии как реликтовое учреждение, удачно вписанное в государственную структуру Спарты, является широко распространенным в научной литературе