Результаты превзошли всё то, о чём мы уже поведали читателю. Многочисленные компетентные свидетели и полученные фотографии подтвердили, что необычное студенистое вещество сочилось изо рта, ушей, глаз, носа и выделялось всей поверхностью кожи медиума. Согласитесь, зрелище весьма странное и отталкивающее, но ведь многие из естественных процессов, с которыми мы ежедневно сталкиваемся, также не вызывают у нас особого восхищения. Вы можете видеть это слоистое, вязкое вещество, свисающее с подбородка, как сосульки, растекающееся по телу, образующее белый «передник» или окутывающее лицо, оставляющее «шишки» в тех местах, где находятся нос и уши. При прикосновении к веществу при ярком освещении оно «втягивается» обратно в тело медиума подобно щупальцам напуганного осьминога. Если удаётся схватить и ущипнуть эти «щупальца», то медиум громко вскрикивает. Выросты эктоплазмы проникают сквозь одежду, не оставляя никаких следов. С согласия медиума был ампутирован небольшой кусочек этого выроста. Он растаял как снег в сосуде, куда был помещён, оставив влажный след и несколько крупных клеток, подобных клеткам гриба. Под микроскопом удалось разглядеть клетки эпителия слизистой оболочки, которыми была выстлана эта субстанция.
Уже одного только факта существования этой загадочной эктоплазмы достаточно для признания того, что проведённые эксперименты произвели настоящую революцию и могли быть названы эпохальными. Однако у читателей возникает закономерный вопрос: какое отношение ко всему этому имеют духи? Совершенно невероятно, но эта субстанция в самом начале формирования начинает (как это происходило с некоторыми медиумами, в частности с Евой) превращаться в определённые фигуры, человеческие конечности и лица, — сначала двухмерные, а затем, по мере разрастания, приобретающие объём. Очень многие фотографии зафиксировали этих странных призраков; они зачастую меньшего размера, чем живые существа. Некоторые из этих лиц, возможно, представляют материализованные мысли Евы и явно связаны с теми картинами, которые хранит её память. Одно лицо напоминало лицо президента Вильсона с щегольскими усами, другое — свирепый образ господина Пуанкаре. Однажды вещество образовало над головой медиума слово «зеркало». Некоторые критики утверждали, что она специально для этого тайком использовала одноимённый журнал («Мirrоr», — Е.К.), правда, не смогли объяснить, каким образом. Её собственное объяснение заключалось в том, что руководящая сила неизвестной природы каким–то непонятным ей способом материализовала эту надпись, чтобы показать, что возникающие из эктоплазмы лица и фигуры представляют своё зеркальное отражение реальности.
Даже после этого рассказа читателю скорее всего не совсем понятно, что же связывает все эти явления со Спиритизмом. Попробуем разобраться на следующем примере. Когда силы Евы были в полном расцвете, то она могла материализовать целую фигуру (процесс происходил с длительными перерывами, так как полная материализация стоила ей собственного здоровья); эта фигура была создана по образу и подобию человека, уже умершего к тому времени. Связь между медиумом и фигурой утрачивалась, казалось, будто кто–то вдыхал в эту фигуру жизнь. Новое создание, которое повторяло образ покойного, приобретало способность к передвижению, обретало дар речи и возможность выражать эмоции духа, находящегося внутри неё. Последними словами в записях мадам Биссон были такие: «Как на сеансах, так и в других многочисленных случаях, материализовавшийся призрак выходил из кабинета, начинал разговаривать и даже подошёл к мадам Биссон и поцеловал её в щёку (чем, надо полагать, очень её смутил, — Е.К.), причём звук поцелуя был очень натуральным.» Не правда ли, странный финал для научного отчёта? Возможно, что этого вполне достаточно для того, чтобы показать следующее: ни один даже самый упорный материалист не сможет найти объяснения подобным фактам, опираясь только на свои теории. Мистером Джозефом Мак–Кейбом на последнем публичном выступлении была выдвинута мысль о том, что эктоплазма — не что иное, как… продукт отторжения пищи! Как будто он не видел, что лицо медиума во время некоторых экспериментов было закрыто густой вуалью, которая не препятствовала проникновению потока эктоплазмы и в то же время не могла пропустить вышеупомянутый… продукт.
Эти результаты, проверенные «вдоль и поперёк» всеми возможными способами, были без всякого преувеличения настолько поразительны, что исследователь имел право воздержаться от высказывания каких–либо суждений до тех пор, пока не было получено полное подтверждение истинности результатов. К настоящему времени такие подтверждения получены. Доктор Шренк–Нотцинг возвратился в Мюнхен, где он надеялся найти ещё одного медиума — польскую леди, проявлявшую способности к материализации. С ней он провёл серию опытов, которые описал в своей упомянутой выше книге. В экспериментах с полькой Станиславой он применял те же скрупулёзные методы, как и в сеансах с Евой, и получил те же результаты. Его книга посвящена периоду совместной работы с мадам Биссон, есть там и подробный отчёт о парижских экспериментах. Однако наиболее важна та её часть, которая посвящена исследованиям, проведённым в Мюнхене в 1912 году, и их дальнейшему углублению. Разнообразные фотографии эктоплазмы мало отличались от сделанных прежде; таким образом, любое предположение о тщательно подготовленном обмане со стороны Евы автоматически вызывало те же подозрения и в отношении Станиславы. Многие немецкие учёные специально посетили заседания Нотцинга для проверки полученных им результатов.
С тевтонским упорством Шренк–Нотцинг углублялся в проблему, которую начал изучать ещё с мадам Биссон. Он получил волосы от одной материализованной формы и сравнил их с волосами Евы под микроскопом (этот случай произошёл во время серии французских заседаний), чтобы доказать, что волосы не были срезаны с головы самой Евы. Он также предоставил результаты химических анализов крошечного участка эктоплазмы, который был сожжён до состояния пепла, оставив запах жжёного рога. В состав эктоплазмы входили хлорид соды (поваренная соль) и фосфат кальция. В довершение, он получил кинематографическую съёмку потока эктоплазмы, исходящего изо рта медиума.
Стоит особо отметить то, что когда женщина–медиум впадала в состояние транса, её тело в течение эксперимента оставалось неподвижным. Казалось, что кто–то другой вселялся в неё, что можно объяснить либо раздвоением её собственной личности, либо влиянием потусторонней силы. Эта «личность» имела привычку общаться с медиумом в повелительно–иносказательной манере, втолковывая мадам Биссон, что необходима дисциплина, что нужно отчитываться о проделанной работе. Совершенно случайно двойник продемонстрировал способность к ясновидению, точно указав, что произошло с вышедшим из строя электрическим прибором. Поток стонов и жалоб, издаваемых телом Евы, скорее напоминал животный протест, чем проявление разумного начала.
Эти результаты были подкреплены экспериментами доктора Гюстава Жэле, чьё имя увековечено в анналах психической науки. Доктор Жэле служил практикующим врачом в Аннеси, где он успешно применял академические познания, полученные им в Лионе. Его привлекала зарождающаяся наука, и господин Жан Мейер не напрасно предложил ему возглавить Институт метапсихики. Методы его работы послужили образцом для всех его последователей, и он очень скоро доказал, что был не только гениальным экспериментатором, но и скрупулёзным исследователем, и глубоким философом. Созданный им капитальный труд «От подсознания к сознанию»[275] безусловно выдержит проверку временем. Он подвергался многочисленным «комариным укусам» критиков, которых раздражали пионеры Учения, продирающиеся сквозь дремучие джунгли к свету, но реагировал на них с юмором и решимостью. Смерть его оказалась неожиданной и трагической. Он отправился в Варшаву, где на сеансе медиума Клуски получил восковые отливки эктоплазмы. К несчастью, аэроплан, на котором он путешествовал, потерпел катастрофу, и Жэле погиб. Это стало невосполнимой потерей для всей психической науки.
В комитет Института метапсихики, который французское правительство признало «полезным для общества», входили профессор Шарль Рише, министр здравоохранения Италии Сантоликвидо, граф де Граммон из Французского института, доктор Камилль Фламмарион, экс–министр господин Жюль Рош, доктор Трессье из лионского госпиталя и доктор Гюстав Жэле — директор Института метапсихики. К перечисленным позже примкнули сэр Оливер Лодж, профессор Боццано и профессор Лекланш, член французского института и генеральный инспектор санитарной службы сельскохозяйственного департамента. Институт метапсихики имел хорошо оборудованные лаборатории для психических исследований, библиотеку, читальный зал, лекционные помещения и помещения для отдыха. Результаты работы комитета печатались в журнале института «Ля Ревю Метапсишик» («Lа Revue Меtapsychique»).
Важной стороной работы института стало приглашение известных представителей науки и литературы присутствовать на психических экспериментах, которые проводились силами института. Более сотни видных деятелей науки и литературы представили собственные доказательства, а в 1923 году тридцать медиков (среди них — девятнадцать с мировым именем) подписали и опубликовали показания, подтверждающие их полную убеждённость в истинности психических проявлений, которые они имели возможность не только наблюдать, но и контролировать.
Доктор Жэле провёл серию заседаний с Евой, пригласив сто научных сотрудников в качестве наблюдателей. Открывая эти заседания, он очень категорично заявил: «Я не собираюсь утверждать, что всё это не шарлатанство. Скажу только одно — исключена даже малейшая возможность прибегнуть к нему.» Жэле снова направился по уже проторенному пути, чтобы получить те же результаты. Отличие было в одном: его «призраки» принимали форму только женских лиц, иногда очень красивых и неизвестных ему. Возможно, это были те лица, которые хранились в сознании Евы. Он сам ни разу не упомянул о призраке, котор