17
Губернаторы также не гнушались завышать налоговые ставки, поэтому и в столице, и за её пределами земледельцы и мелкие торговцы Японии оказывались под постоянным давлением и были вынуждены отдавать в казну большую часть своих скромных доходов. Эти поборы, проводимые без ведома Небесного правителя, падали на страну, уже истощённую двумя последовательными переездами Камму. Каждая смена столицы требовала повышения налогов для финансирования нового строительства и мобилизации на это строительство новых работников из деревень. Мимолетное замечание в хронике 842 года, во время правления Небесного правителя Нинмё, демонстрирует нам яркую картину нищеты вне стен Хэйана: «Столичным службам было приказано собрать и сжечь около пяти с половиной тысяч человеческих черепов, лежащих за стенами». Крестьяне, жившие по берегам реки Камо, протекавшей рядом с Хэйаном, были настолько бедны, что не могли позволить себе гробы или просто глубокие могилы для умерших; для захоронения люди просто рыли ямы в прибрежном песке, и когда река размывала песок, кости разносило по берегу.18
Небесный правитель Нинмё отрёкся от трона в 850 году Его жена происходила из клана Фудзивара, и следующим правителем стал его 23-летний сын Монтоку, наполовину принадлежавший к роду Фудзивара. Новое положение не означало, что у Монтоку появились новые обязанности. Ставленники Фудзивара правили страной за него, а он, не зная, чем заняться, по-видимому, проводил большую часть своего времени на женской половине дворца. Ему ещё не исполнилось тридцати, когда он стал отцом двадцати семи детей.19
Однако его старшей супругой была Акира Кэйко, дочь амбициозного аристократа по имени Фудзивара-но Ёсифуса. Ёсифуса организовал этот брак и с удовлетворением наблюдал, как Акира Кэйко родила сына и наследника. Затем он еще больше укрепил свою связь с троном, став в 857 году главным министром. Небесный правитель Монтоку скончался годом позже, в возрасте 32 лет. Его восьмилетний сын Сэйва был коронован как наследник, а дедушка назначен регентом.
Впервые регентом стал чужак, не принадлежащий к венценосному роду. Однако к тому времени этот род и клан Фудзивара так тесно переплелись, что идея особой преемственности правления превратилась лишь в символ – так же, как и власть юного Небесного правителя. Сэйва восседал на троне, как путеводная звезда – прекрасный, почитаемый и бессильный. Регент правил за него.
Даже когда Сэйва достиг совершеннолетия, власть осталась в руках регента. Теперь он стоял выше закона, вне досягаемости сюзерена. Власть регента происходила от Небесного правителя, но затмевала свой источник. Ёсифуса организовал даже свадьбу Сэйвы с собственной племянницей (двоюродной сестрой юного правителя). Это сделало его одновременно дедом, регентом и тестем императора. Брак создал ещё одну связь между королевским родом и кланом Фудзивара. У самой невесты, Такаико, также не было выбора. У неё был возлюбленный, но позднейшие поэмы говорят о его печальной судьбе: он был заключен в монастырь и не мог увидеть любимую, пока не стал старым и немощным.20
В 872 году Ёсифуса скончался, передав свои полномочия усыновлённому им Фудзиваре-но Мотоцунэ. Небесному правителю Сэйве исполнилось двадцать два года, и он больше не нуждался в регенте – но Мотоцунэ желал извлечь из своего положения все, что возможно. Через четыре года он убедил 26-летнего Сэйву отречься от престола и передать корону наследнику, пятилетнему сыну Едзи.
Периодически трон мог достаться ребёнку после смерти правителя – но отречение от трона в пользу ребёнка показывает, что Небесный правитель более не нуждался во власти. Регент, отражая его славу, правил за него. От правителя требовалось только существовать, как необходимый, но пассивный узел связи с божественной волей.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 53
Глава пятьдесят четвертаяТоржество аутсайдеров
Между 806 и 918 годами военачальники, повстанцы и тюрки приводят к гибели государство Тан, начинается период Пяти династий и Десяти царств, а объединенную Силлу делят на части князья-изгнанники и мятежные полководцы
Империя Тан уменьшалась, сражаясь за выживание, но для неё ещё не всё было потеряно. После восстания Ань Лу-шаня императорам Тан удалось восстановить эффективную систему сбора налогов. Продажа соли стала государственной монополией, добавившей денег в казну. Корона пусть и ослабела, но не обанкротилась.
Хотя налоги и соль оставались под контролем государства, об отдаленных провинциях, которые некогда были к нему прочно привязаны, теперь этого сказать было нельзя. Слишком многие фаньчжэни – военные губернаторы, назначавшиеся прежними императорами, – превратились в практически самостоятельных князей, управляющих собственными землями. Некоторые из этих военачальников были китайского происхождения, многие являлись потомками «варваров» – воинственных вождей, которые получили разрешение поселиться со своими племенами в границах империи Тан, согласившись в обмен защищать земли Тан от вторжений извне.
Лояльность фаньчжэней к династии Тан варьировалась в значительных пределах. Некоторые из приграничных племён, таких, как тюркское племя шато, становились китайцами, другие игнорировали императора в Сиане. Границы империи стали не только проницаемыми, но и неразличимыми. Чем дальше путешественник отходил от Сианя, тем сложнее было определить, находится ли он еще на землях Тан.1
Поздняя Лян и три корейских государства
В 806 году император Тан Сянь-цзун предпринял попытку восстановить свою власть в этих дальних областях. В ходе ряда войн, длившихся с 806 до 817 года, он мало-помалу смог поставить фанчжэней в прежние рамки. Захватывая непокорных губернаторов в плен, он отправлял их в столицу и казнил. К 820 году ему удалось восстановить контроль дворца почти над всеми старыми землями Тан.2
Но когда до главного приза – объединённой империи – было уже рукой подать, энергичный молодой император скончался. Ему было всего сорок два года. Ходили слухи, будто императора отравили двое придворных евнухов, недовольных его властью. Ходили также упорные слухи, что сын и наследник Му-цзун был при-частен к неожиданной смерти отца. Было ли это правдой или нет, но Му-цзун занял трон – и позволил завоеваниям отца ускользнуть из своих рук. И Тан Му-цзун, и его наследник Цзин-цзун прославились в основном своей привязанностью к пирам и игре в мяч. Они переложили повседневные заботы управления дворцом на служащих-евнухов. Один из историков жаловался, что «дела государственные оказались почти полностью заброшены».3
К 827 году фаньчжэни вновь заняли свои независимые замки, а дворцовые евнухи взяли под контроль весь дворец. Они убили Цзин-цзуна, которому исполнилось всего восемнадцать (он правил менее трёх лет), и оргапизовали коронацию его младшего брата Вэнь-цзуна.
Тан Вэнь-цзун правил целых четырнадцать лет, но лишь благодаря своей готовности отдать власть над страной фаньчжэням в дальних областях страны и придворным, большая часть которых была евнухами – считалось, что не имея возможности оставить потомство, евнухи меньше страмились к захвату власти. Такое положение дел могло привести к хаосу и дезорганизации, как произошло в объединённой Силле.
Однако евнухи прекрасно справлялись с управлением государством. В 838 году, после двенадцати лет марионеточного правления Вэнь-цзуна, японский монах Эннин отправился в путешествие по империи Тан. Его дорожные записи рисуют нам картину хорошо организованного эффективноого государство, на вид даже процветающего. Впечатлённый увиденным, он отметил, что в одном только центральном районе, Сианя имелось более четырёх тысяч лавок. По обоим берегам канала «тянулись непрерывной полосой богатые, аристократические дома», и река была полна купеческих судов и лодок, перевозивших императорскую соль.4
Будучи неплохими администраторами, евнухи оказались бы бесполезны при любом военном кризисе. Они были чиновниками, не обученными военному делу. Однако благодаря исключительной удаче империи в этот период не угрожало никакое вторжение. Ни один амбициозный фаньчжэнь не пытался взять под контроль центр империи. Королевства Бохай, объединённая Силла и государство Ямато в Японии были заняты собственными проблемами. Во время правления наследника Тан Вэнь-цзуна империя уйгуров на севере оказалась расколота гражданской войной и распалась; кочевники с севера воспользовались её слабостью, захватили и ограбили столицу уйгуров, Орду-Балык, а население бежало на юг и запад. Тибетскую империю, которая долго доставляла неприятности юго-западной границе Тан, разрывала религиозная война.5
Хрупкая стабильность Тан значила, что императоры и евнухи могли сосредоточиться на торговле, поддержке соляной монополии, организации сбора налогов и культуре. В 869 году, во время правления императора Тан И-цзуна, король объединённой Силлы даже отправил своего сына, наследного принца Силлы, на обучение в китайскую столицу.
Всё шло хорошо, пока не начался военный кризис, которого так боялись. Он начался не снаружи, но изнутри, и хотя зачинщиком не был кто-либо из фаньчжэней, конфликт породило то же напряжение – недовольство чужаков, аутсайдеров, не вписавщихся в существующую систему.
В 874 году молодой человек по имени Хуан Чао провалил экзамен по гражданской службе. Он был разъярён. С детства он был известен своим умом и способностями к обучению, и не мог поверить, что по результату экзамена его сочли недостойным. Экзаменационную систему критиковали и раньше – несколькими десятилетиями ранее чиновник и поэт Хань Ю горько жаловался, что система обучения, призванная помогать студентам хорошо сдать экзамены, знакомила их лишь с литературными трюками и обучала самым обтекаемым, общим ответам, не имея ничего общего с настоящим обучением. Теперь же Хуан Чао на основании своего горького опыта заявил, что экзаменационная система – всего лишь инструмент, используемый властями, чтобы оград