Когда в XIV—XVI вв. господа стали нарушать обычаи, а требуемые с крестьян повинности в условиях растущего денежного хозяйства возросли, сельское население увидело в этом прежде всего нарушение установленного порядка вещей и ответило мощными бунтами и восстаниями. Но то было делом будущего. Пока же забота о защите своего хозяйства побуждала крестьянина держаться своего господина, в котором он видел покровителя.
Само собой разумеется, положение крестьян никогда в средневековой Европе не было легким и привольным. Они были принижены и лишены большинства прав, которыми пользовались их господа; да и при сравнении с горожанами они серьезно проигрывали. Крестьянин — всеобщий кормилец. Это подчеркивали многие церковные писатели, которые даже утверждали, что именно у крестьян наибольшие надежды на загробное спасение: ведь они, выполняя Божьи заветы, добывают хлеб насущный в поте лица своего. Но вместе с тем бродячие школяры, сочинители озорных песен, поносили невежественных мужиков, не признавая их за человеческие существа, а рыцари презирали крестьян, видя в них потомков Хама — бесстыжего и презренного сына библейского патриарха Ноя. От латинского слова villanus («сельский житель», «поселянин») в новоевропейских языках пошли слова, означающие «негодяй».
И тем не менее было бы ошибочно называть зависимых крестьян средневекового Запада «крепостными» (как это иногда делают историки). Крепостной в России XVI—XIX столетий (до реформы 1861 г.) — не что иное, как раб. Он бесправен во всех отношениях — личном, имущественном, юридическом. Помещик вправе поставить его на любую работу, произвольно наказывать его, продавать и покупать — вместе с участком земли или отдельно. Это раб, холоп, забитое и лишенное воли существо. У него нет никакой инициативы и он относится к труду как к тяжкой повинности, исполняемой из-под палки. Он не обладает правом собственности, а потому не приучен и уважать чужую собственность.
На средневековом Западе крестьянин, при всей своей зависимости от господина, не был бесправен, не был исключен из системы права. Если он исправно выполнял повинности, господин не мог отказать ему в пользовании земельным наделом, на котором трудились поколения его предков.
Как видим, феодализм глубоко отличается от рабовладельческого строя, при котором рабы были бесправны и приравнивались к орудиям труда (их так и называли — «говорящие орудия»), и от такой позднейшей разновидности рабства, как крепостничество. Но не менее резко феодализм был отличен от сменившего его в Новое время буржуазного, капиталистического общества, в котором работник лично свободен и юридически независим и продает свою рабочую силу нанимателю вследствие своей экономической необеспеченности. В феодальном обществе господствуют крупные землевладельцы, однако их собственность по существу является властью над людьми, вассалами, зависимыми крестьянами и подданными. Власть лежит в основе собственности феодала.
Как же и почему возник феодальный строй общественных отношений? На этот вопрос нужно ответить, прежде чем перейти к характеристике «тех, кто воюют».
Феодальный строй сложился в Европе после Великих переселений народов, в результате взаимодействия позднеримских порядков с общественными отношениями, которые складывались у варваров, преимущественно германцев. Как мы уже знаем, Римское государство в последние столетия своего существования было ослаблено, и хозяйственная жизнь, а вместе с ней и реальная власть все более сосредоточивались во владениях крупных собственников. После варварских вторжений значительная часть этих имений перешла в обладание германских вождей, королей и их дружинников. Воинственные магнаты, окруженные воинскими свитами, играли отныне ведущую роль в общественной жизни. Строй германских дружин приобрел новый облик с тех пор, как эти дружинники вслед за своими предводителями обзавелись поместьями. Бок о бок с их владениями располагались поместья римской знати и стремительно разраставшаяся земельная собственность церкви и монастырей.
В результате этих перемен значительная часть крестьян попала в личную и поземельную зависимость от светской и церковной верхушки общества. Власть концентрировалась в руках тех, кто обладал силой, авторитетом и землями. Эти господа вершили суд, от них зависели защита страны и соблюдение в ней права и порядка, с ними в первую голову считался король, принимая решения и законы.
Но эти перемены еще не привели к становлению феодализма. Важным этапом его развития явилась новая волна нашествий на Западную Европу в IX—XI вв. — нападения арабов, венгров и норманнов. Для того чтобы отразить эти грозные непрекращавшиеся атаки, нужно было возводить укрепления нового типа, каких не знали ни римляне, ни германцы, — каменные замки и крепости с постоянными гарнизонами в них.
Замок господствовал над сельской местностью. Его окружал наполненный водой ров, и проникнуть в крепость можно было лишь по охраняемому подъемному подвесному мосту. Над крутыми стенами замка высились сторожевые башни. Нередко в замке было два ряда стен — внутренние и внешние, так что даже если враг овладевал наружной стеной, владелец замка мог укрыться во внутреннем укреплении. Когда враги осаждали замок и пытались им завладеть, защитники осыпали их с высоты стен камнями и стрелами, лили на них горячую воду и кипящую смолу и старались разрушить лестницы, приставленные осаждающими.
Центральная башня замка — ДОНЖОН — состояла из нескольких этажей, где находились жилище феодала и службы, кухня, пиршественный зал и складские помещения, в которых хранились запасы, необходимые для того, чтобы выдержать длительную осаду. В подвальном помещении была расположена темница — в ней содержали пленников и осужденных феодалом преступников. Внутри замка были также конюшни для боевых коней и стойла для домашнего скота. Воду брали из колодца, расположенного во дворе замка. В замке мог быть подземный ход, через который можно было незаметно выбраться наружу.
Под стенами замка нередко возникало городское поселение, и его жители могли найти в крепости прибежище во время нападения врага. Замок служил наглядным символом могущества сеньора и его власти над вассалами и подданными.
Замок графов Фландрских. Гент. Около 1180 г. Ров, наполненный водой, в центре замка — донжон.
Вызванная новой волной нашествий потребность в тяжеловооруженном профессиональном воинстве и привела к возникновению рыцарства. Рыцарь — немецкое Ritter — значит «конник», но рыцарь был не просто всадником, он представлял собой самостоятельную боевую единицу. Рыцарь был одет в кольчугу — рубаху из скрепленных между собой металлических колец, а в дальнейшем ее сменили кованные латы, защищавшие все его тело, от шеи до ног включительно. На голову рыцаря надевали (ибо без помощи слуг или оруженосца ему трудно было снарядиться) шлем; со временем лицо рыцаря стало защищать забрало. Помимо этого он еще прикрывался в бою щитом, на котором был изображен его герб (нередко какое-нибудь благородное или диковинное животное). Рыцарское вооружение составляли меч и длинное тяжелое копье. Боевая броня делала рыцаря почти неуязвимым для ударов противника. Рыцарь на коне — своего рода маленькая подвижная крепость. Вооружение и снаряжение рыцаря стоили очень дорого, на них уходила значительная доля дохода, получаемого с крестьян, которые населяли его феод.
На всем скаку он нападал на врага и стремился ударом копья выбить его из седла. Если это не удавалось, рыцари вступали в схватку на мечах. Пока рыцарь оставался на коне, он был грозной боевой силой. Но стоило выбить его из седла, и он оказывался беспомощным, так как не был в состоянии быстро подняться на ноги без посторонней помощи, — вооружение и доспехи были довольно тяжелыми и, сковывая движения рыцаря, делали его неповоротливым. Основной целью рыцаря в сражении было не убить противника, а, выбив его из седла, обезоружить и захватить в плен. За знатного пленника можно было получить крупный выкуп. Главное же, победитель покрывал себя славой, — ее-то рыцари прежде всего и жаждали. Славу непобедимого воина можно было стяжать и в рыцарских турнирах.
Турнирами называли военные состязания, на которых рыцари — турнир был привилегией исключительно рыцарства — сражались на глазах у благородной публики либо в поединках, либо группами; впрочем, в последнем случае бой также превращался в серию поединков. Участники объявляли, что сражаются в честь прекрасных дам, на благосклонность которых могли рассчитывать победители. Победители получали славу и признание, почетные призы, а также коней и оружие побежденных. Поскольку остаться без вооружения и коня считалось позорным для рыцаря, победитель возвращал их своим незадачливым соперникам за выкуп. Постепенно турниры, первоначально имевшие целью военную тренировку, превращались в пышные аристократические празднества, и сражались на них специальным затупленным оружием, чтобы не нанести ущерба бойцам. Впрочем, в феодальных войнах вплоть до XIII—XIV вв. жертв среди рыцарей было не так много, скорее гибла сопровождавшая их пехота, которую составляли простолюдины.
Рыцарский доспех, начало XIV в.
Сын рыцаря обычно получал одностороннее и довольно грубое воспитание. С малых лет его учили ездить верхом и владеть оружием; досуги он проводил на охоте (благо зверей в Европе в то время водилось множество). Чтение, письмо, арифметика не интересовали знатных подростков и юношей, за одним, однако, немаловажным исключением. Дело в том, что с целью не допустить раздробления рыцарского феода, он целиком передавался по наследству лишь старшему сыну, который и получал посвящение в рыцарское достоинство. Младшие братья оставались ни с чем. Многим из них приходилось постригаться в монахи, — вступая в монастырь, юноша отказывался от мирских радостей и удовольствий, но жизнь его была материально обеспечена. Так вот, те дети рыцарей, которых предназначали к духовному званию (это касалось и дочерей, лишенных приданого), нередко изучали чтение, письмо и другие «искусства».