Лютер и его последователи действительно выступали за свободу совести: каждый волен выбирать веру по велению совести, каждый волен толковать Писание по велению разума. Доведенный до логического предела этот принцип разрушал любое церковное единство. Сам Лютер не сделал подобного вывода.
В традиционном католицизме вероисповедание определялось церковью. Но в учении Лютера не было места церковным властям. Священники, по его учению, ничем не отличались от обычных людей и не обладали особой благодатью. В тех государствах, где торжествовала Реформация, закрывались монастыри, ибо, с точки зрения реформаторов, исполнение человеком повседневных обязанностей и является соблюдением Божьих заповедей. Отрицание Лютером безбрачия духовенства дало повод его католическим противникам заявлять, будто он затеял всю Реформацию, чтобы выйти из монашеского звания и жениться.
Если не признается существование особых духовных властей, то возникает вопрос: кто же должен проводить реформу церкви? С точки зрения Лютера — светские правители. Им и только им принадлежит право проводить реформы, определять веру для своих подданных. Разумеется, христианин свободен выбирать истинную веру, но исповедовать ее он может только при содействии властей. Когда прихожане, воспринявшие идеи Лютера, стали громить церкви, ломать священные изображения, изгонять священников, вождь Реформации резко выступил против этого. Только светские государи, по его мнению, могут указывать, как реформировать веру. Освободившись от власти пап, реформаторы попали под власть князей. Лютер с недоверием говорил о «Господине Omnes» (латинское «все»), как он называл народ.
Существовало, однако, еще одно направление в Реформации. Не забудем, что Лютер лишь положил начало Реформации, но никак не мог предопределить ее ход. Далеко не все протестанты были последователями виттенбергского реформатора. Многие сторонники новой веры шли гораздо дальше его. Свобода христиан понималась ими как свобода от всяких властей. Истинность религии, по их понятиям, должна определяться не правителями, а либо общиной христиан, либо каждым христианином в отдельности.
Из религиозных положений делались политические выводы. В 1522—1523 гг. в Германии разгорелось рыцарское восстание. Поводом к возмущению послужил отказ архиепископа Трирского разрешить проповедь реформаторов в своем княжестве. Но смысл этого восстания был иным. Рыцари стремились к созданию централизованной империи, главными их врагами были церковь и князья. Однако их восстание было подавлено. Крестьяне, подвергавшиеся эксплуатации со стороны рыцарей, не поддержали их.
Наиболее мощным общественным потрясением Германии в ходе Реформации явилась Крестьянская война 1524—1525 гг. Экономическими причинами ее было усиление феодальных поборов и бесправия крестьян. Но недовольство своим положением крестьяне восприняли под знаком Реформации: как нарушение основ христианского общества.
Свобода христиан понималась многими как политическая свобода, свобода от господ, возвращение к евангельским заветам — как требование социального и имущественного равенства. Эти идеалы выразила секта анабаптистов (перекрещенцы). Они отрицали не только таинства и обряды (крещение они считали символическим актом вступления в общину, действием сознательным, потому младенцев не крестили, а над взрослыми совершали акт повторного крещения), но и Святое Писание. По учению анабаптистов, каждый истинный верующий обладает даром божественного откровения.
В начале XVI в. ожидание конца света затронуло многих. Одни ждали пришествия Антихриста, другие — наступления тысячелетнего Царства Божия, и истолковывали Реформацию как начало этого Царства. В тысячелетнем же Царстве не должно быть неравенства, ни социального, ни имущественного, сословий, даже собственности. И если одни полагали, что Царство Божие придет само, то другие, а среди них сначала соратник, потом враг Лютера Томас Мюнцер (около 1490—1525), требовали установления этого Царства силой, здесь и сейчас. Мюнцер предвещал падение земных тронов, уничтожение богатых и возвышение бедных.
Когда летом 1524 г. в районе Верхнего Рейна началось крестьянское восстание, анабаптисты развернули пропаганду своих идей среди восставших. Они требовали полного равенства всех перед Богом, уничтожения монастырей и замков и того, чтобы господа оставили свои дворцы, поселились в хижинах и занялись производительным трудом.
Но большинство крестьян не шло так далеко. Они желали религиозных реформ, свободной проповеди Евангелия, выборности священников и одновременно с этим отмены тяжелых форм зависимости от господ, уменьшения повинностей, возвращения общинных угодий. Иные также настаивали на реформе государственного управления, усилении имперских органов власти и ослабления власти князей.
Слабо организованное восстание крестьян, не поддержанное ни городами, ни рыцарями, было потоплено в крови. Томас Мюнцер погиб. Связывавший все надежды на реформу веры со светскими властями, Лютер яростно обрушился на крестьян, подрывавших своим восстанием эти власти. Виттенбергский реформатор призывал вешать и топить мятежников, убивать их как бешеных собак. Он писал после подавления восстания: «Я, Мартин Лютер, убил всех погибших в восстании крестьян, потому что приказывал убивать их. Кровь их да падет на мою голову! Но я сделал это потому, что Господь приказал мне так говорить». После подавления рыцарского восстания и завершения крестьянской войны князья остались единственной реальной силой в Империи.
Император Карл V владел государством, в котором, по словам современников, «никогда не заходило солнце». В состав Империи, наряду с Германией и Италией, входили Нидерланды, Испания с возникшими именно в то время заморскими колониями. Он ощущал себя владыкой всего христианского мира, светским главой христиан. Итальянские войны упрочили его влияние на Апеннинском полуострове. Однако занятый сражением с главным врагом — Францией, он не слишком большое внимание уделял Германии, где его недолюбливали. Карл мечтал о едином христианском сообществе, единстве Империи, какое могло быть обеспечено только единством церкви. Не будучи ярым сторонником папства, склоняясь даже к мысли о необходимости определенных реформ в церкви, он не мог принять идеи Лютера и усматривал в праве князей устанавливать вероисповедание в их землях как покушение на свой авторитет. Но все было тщетно. В Германии развернулась борьба между сторонниками и противниками Реформации, закончившаяся в 1555 г. Аугсбургским религиозным миром. Был принят принцип — «чья власть, того и вера». Верховенство государства над церковью было утверждено даже в католических княжествах. Раскол по религиозному признаку окончательно подорвал единство Империи. Это так потрясло Карла, что в 1556 г. он отрекся от престола, передав свои германские владения брату, императору Фердинанду I, а Испанию с колониями и Нидерланды — сыну, королю Испании Филиппу II, сам же удалился в монастырь. Универсальная католическая имперская идея потерпела поражение в борьбе с идеями национальными и реформационными.
Лютеранство было первой, но не единственной разновидностью протестантизма, Германия первой, но не единственной страной Реформации.
Маленькая Швейцария внесла свой, весьма значительный вклад в реформационное движение. Наиболее видным и влиятельным реформатором здесь был выходец из Франции Жан Кальвин (1509—1564), основатель особого, кальвинистского направления в Реформации. Главное в его учении — идея предопределения. Согласно Кальвину, души людей от века, еще до сотворения мира, предопределены либо к вечному спасению, либо к вечной погибели. Никто не может достоверно знать собственного предопределения. Тем не менее, в ходе своей жизни человек может получить знак от Бога, намек на то, что ему суждено.
Если он преуспевает в своих земных делах, то это можно истолковать как указание на его избранность; если же ему не везет в его предприятиях, то нужно удвоить усилия: может быть, придет успех. Следовательно, горожанину, купцу, предпринимателю (центром деятельности Кальвина была Женева, город, в котором были достаточно развиты товарно-денежные отношения) нужно было неустанно трудиться — но, собственно, как они воображали, не ради наживы самой по себе, а ради высшей цели, ради того, чтобы получить уверенность в том, что они избранники Божьи. И даже тот, кому упорно не везло, должен был усердствовать, чтобы и в последний момент жизни не впасть в отчаяние и не потерять надежду на спасение.
Мы видим, что учение Кальвина о предопределении одновременно охватывало как религиозную жизнь человека, так и его практическое поведение. Это учение придавало высший смысл деятельности первых буржуа Европы.
В Женеве Кальвин установил самую настоящую диктатуру, хотя лично не занимал никаких постов. Избранная общиной верующих консистория — высший орган общины — давала указания, обязательные и для светской власти. Хотя праведное поведение, по Кальвину, есть знак дарованного Богом предопределенного избранничества, власти Женевы внедряли подобное поведение насильственным путем. Были запрещены игры, развлечения, музыка, дурные поступки любого рода. Известен случай казни семилетнего мальчика, который ударил свою мать. Женева превратилась в унылый город, где люди ходили в темных одеждах — роскошь была запрещена, — распевали псалмы и боялись гнева Божьего и недовольства консистории.
Провозгласив религиозную свободу, деятели Реформации не очень-то следовали своим призывам. Лютер в Германии выступил против беспрепятственной проповеди не только для католиков, но и анабаптистов, кальвинистов и других протестантов-нелютеран. Сторонники разных течений в протестантизме не жалели крепких слов не только для католиков, но и для соперников внутри лагеря Реформации: «соратники дьявола», «орудия Сатаны» и т.п., причем эти заявления были не простыми ругательствами, но серьезными обвинениями в сотрудничестве с врагом рода человеческого, в богоотступничестве. Кальвин в крайнем фанатизме превосходил даже ярых католиков. Ряд граждан Женевы протестовал не против нового учения, но против диктатуры «женевского папы», как называли Кальвина. Их никак не устраивал закон, по которому любой отлученный консисторией, лишался гражданских и политических прав и мог быть изгнан и даже казнен. Протест был подавлен силой.