ения европейцев, обычаи у индейцев, на людоедство. «Апостол индейцев» либо отрицал обвинения, либо доказывал, что эти обычаи не столь уж ужасны. Именно с этих споров в первой половине XVI в. возникло два представления о народах, живущих первобытной жизнью. Точнее, эти два представления бытовали значительно раньше, еще в средневековых описаниях стран Востока. Но теперь разговор пошел уже не о легендарных, а о реальных людях из плоти и крови. С одной точки зрения, дикари — грубые примитивные полуживотные, и долг европейца — приобщить их к цивилизации, если надо, то силой. Подобная позиция была оправданием колониальных захватов. С другой — аборигены есть люди, живущие «по природе», вне разлагающего влияния цивилизации, и уже поэтому лучше, нравственнее, чище порочных европейцев; это «благородные дикари», и нам надо учиться у них, а не наоборот.
Одним из величайших последствий Великих географических открытий было изменение представлении о мире, о людях. Оказалось, что Земля — одна, что все, живущие на ней, — люди, хотя и весьма разнящиеся по своим правам и обычаям. Познание этих обычаев приводило, пусть не всех, но все же некоторых, к убеждению, что своя, европейская культура не единственно возможная, что есть и иные, нисколько не хуже, а может быть и лучше, что надо учиться у других, а не замыкаться в своей цивилизации. Появилась возможность сравнивать себя с другими, предпринимались попытки понять чужих, что вело — медленно, в течение столетий — к пониманию ценности каждой культуры, к пониманию единства всех людей.
1. Почему в XV в. начались попытки дальних морских путешествий?
2. Как видели европейцы природу и людей Нового Света?
3. Почему испанцы так легко завоевали государства Америки?
4. Каковы главные последствия Великих географических открытий?
ГЛАВА 6.5. РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЕВРОПЫ
Средние века, как говорилось выше, завершились к середине XVI в. Но последствия явлений, обозначавших конец Средневековья — Возрождения, Реформации, Великих географических открытий — сказывались на протяжении по меньшей мере еще столетия. Поэтому мы должны, хотя и очень кратко, упомянуть о событиях конца XVI и первой половины XVII в.
Англиканская церковь стала после Реформации, проведенной Генрихом VIII, частью государственной системы. Поэтому любые религиозные перемены влекли за собой перемены политические и наоборот. Попытки королевы Марии Тюдор (1553—1558), дочери Генриха VIII, вернуть Англию в лоно католицизма (за расправу над протестантами она заслужила прозвище Кровавой) не увенчались успехом.
Самой мощной католической державой в Европе была Испания — главная соперница Англии в мировой торговле и в захватах земель в Новом Свете. Поэтому любая прокатолическая политика, неизбежно оказывавшаяся происпанской, была в Англии обречена. И с прокатолической политикой было покончено, когда после смерти Марии на престол вступила дочь Генриха VIII и Анны Болейн Елизавета I Тюдор. В ее царствование (1558—1603) укрепляются английское национальное государство и англиканская церковь.
Политическая борьба в Англии в правление Елизаветы воплотилась во вражде двух королев: Елизаветы и шотландской королевы Марии Стюарт (1542—1567).
Характеры этих женщин были прямо противоположны. Елизавета — умна, жестока и коварна, некрасива; она покровительствовала наукам и искусствам, была прекрасно образована. Красавица Мария, обаятельная и легкомысленная, была мало склонна к государственной деятельности. Елизавета — убежденная протестантка, Мария — пламенная католичка. Детство Елизаветы было тяжелым: Генрих VIII обвинил Анну Болейн в государственной измене и приказал казнить, а Елизавету заточить в государственную тюрьму — Тауэр. Мария получила корону Шотландии еще в колыбели; шестилетней девочкой она стала невестой наследника французского престола, была перевезена во Францию, воспитывалась при французском дворе, шестнадцати лет стала королевой Франции, а в семнадцать овдовела. Для Елизаветы управление государством было долгом, исполнением Божьих заповедей, она считала себя высшим должностным лицом страны, ощущала, что она принадлежит Англии. С точки зрения Марии, страна принадлежит монарху, а не наоборот; в дела управления она не вникала и ей было все равно, корона какой страны увенчает ее голову.
Правление Елизаветы было эпохой расцвета Англии, и с ростом английской мощи возрастал авторитет государыни. Иначе сложилась судьба Марии Стюарт. Поскольку Елизавета строго придерживалась догматов протестантизма, и, тем самым, была в глазах католического мира еретичкой, то она, с точки зрения католиков, не имела права занимать престол. Ближайшей же наследницей бездетной Елизаветы оказывалась Мария Стюарт, внучатая племянница Генриха VIII, никогда не отрекавшаяся от своих притязаний на английский престол. Реформация в Шотландии привела к отречению Марии от престола и к бегству ее в Англию, где она, суверенная королева, оказалась, в нарушение всех законов, пленницей английской монархини. После двадцатилетнего заточения Мария, рассчитывавшая на поддержку католической Испании, была вовлечена в заговор, о котором английские власти знали с самого начала и даже, отчасти, его провоцировали. Заговор был, естественно, в нужное время раскрыт, Мария Стюарт осуждена английским судом и обезглавлена.
В свое время в обмен на помощь Мария согласилась признать своим наследником короля Испании Филиппа II (1556—1598). После ее казни папа призвал всех католиков к войне с Англией. Испания снарядила огромный флот — «Непобедимую Армаду». В ее составе было 134 корабля, несших около 3 тысяч пушек и более 20 тысяч солдат. И тут Англия показала, что значит национальное чувство. На собранные английскими купцами средства была экипирована армия для защиты от вторжения, построено около 200 кораблей. Командовал английской эскадрой адмирал Френсис Дрейк, некогда знаменитый пират, а также известный мореплаватель, совершивший второе после Магеллана кругосветное путешествие (он предпринял его не по своей воле, а спасаясь от испанских военных судов). В борьбе с Армадой Дрейк действовал в соответствии со своими пиратскими принципами: избегать решительного сражения и нападать на отдельные корабли на флангах и в тылу врага. Такая тактика принесла успех, Армада не смогла пристать к берегам Англии и решила вернуться в обход Британских островов; страшная буря застигла испанский флот у северных берегов Шотландии, разметала и потопила большинство судов. В Испанию вернулось только 43 корабля.
Разгром Армады укрепил господство Англии над морями. Внутри страны Елизавета вела борьбу не только с католиками, но и с диссидентами — ПУРИТАНАМИ (от латинского «purus» — «чистый»), которые считали, что только их секта хранит учение Христа в его чистоте. Это были последовательные кальвинисты, противники всяких мирских, «суетных» развлечений: театра, танцев, поэзии и музыки (кроме духовных), ярких модных одежд и т.п. Труд, накопление, бережливость — вот что они считали истинным благочестием. Они выступали за то, чтобы церковь управлялась не назначаемыми правительством епископами, а избранными верующими коллективными органами — ПРЕСВИТЕРИЯМИ. Во времена Английской революции, история которой относится уже к Новому времени, различные секты выступят уже в качестве политических партий в вооруженной борьбе и на парламентских выборах.
Во Франции реформационные идеи распространились с 20-х годов XVI в. Особенностью Реформации во Франции было то, что во главе каждого из религиозных течений стояли определенные аристократические кланы. В северной половине страны, включая Париж, господствовали католики, и их вождями были могущественные герцоги Гизы. Протестанты-кальвинисты, называвшиеся во Франции ГУГЕНОТАМИ (от немецкого «eidgenossen» — «давшие совместную клятву») составляли большинство в Южной Франции. В XVI в. сложение французской нации еще не завершилось, и юг страны, более или менее прочно вошедший в состав французского королевства только в XIII в., значительно отличался от севера и по обычаям, и даже по языку. Теперь на это наложились еще и религиозные различия. Во главе гугенотов стояли правители королевства Наваррского из рода Бурбонов, младшей ветви правящей династии Валуа.
Столкновение католиков и протестантов вылилось в так называемые гугенотские войны, развернувшиеся во второй половине XVI в. Вокруг королевского двора группировались люди, которых современники называли партией «политиков». Чиновничество, часть городов и дворянства севера страны поддерживали их. «Политики», оставаясь католиками, стремились к примирению с гугенотами и главную цель видели в единстве страны. Королева Екатерина Медичи (1519—1589), фактически правившая Францией в царствование ее сыновей Карла IX (1560—1574) и Генриха III (1574—1589) боялась усиления любой из партий. Незначительное столкновение, происшедшее в 1562 г., послужило толчком к вооруженной борьбе. Гугенотов поддерживала Англия, Гизы искали помощи у Филиппа II Испанского. Королевская партия, «политики», выдвинули лозунг: «Единый король, единый закон, единая вера», т.е. вопрос стоял уже не об истинности веры, а о ее единстве в целях единства государства. Религиозные войны постоянно перемежались перемириями и соглашениями. Их пиком стали события 1572 г. Одно из соглашений католиков с гугенотами должен был скрепить брак Генриха Бурбона, короля Наваррского, с сестрой французских королей Маргаритой Валуа. На состоявшуюся 18 августа 1572 г. свадьбу в Париж съехалось большое число дворян-гугенотов. Влияние кальвинистов при дворе возросло. Фактический предводитель гугенотов адмирал Колиньи претендовал на первую роль в государстве. Екатерина Медичи испугалась теперь уже влияния Бурбонов и вошла в союз с Гизами. 24 августа в день святого Варфоломея около двух часов ночи в Париже ударили в набат. Парижская чернь, ведомая агентами Гизов и руководителями парижских ремесленных корпораций, бросалась в дома гугенотов, накануне помеченные крестами. Началось массовое избиение безоружных людей. Колиньи был убит одним из первых. Король Карл IX стрелял по бегущим людям из окна своего дворца — Лувра. Находившийся в эту ночь там же Генрих Наваррский спасся, перейдя в католичество. К полудню было убито около 2 тысяч гугенотов, причем среди них были женщины и дети. Бойня распространилась на всю Францию, и всего пали жертвами около 30 тысяч человек. Протестанты во Франции и за ее пределами погрузились в траур, католики отметили Варфоломеевскую ночь как праздник. На таком фоне ярким исключением выглядит поведение виконта д'Ортеса, губернатора южнофранцузского города Байонны. В ответ на приказ об избиении гугенотов он написал королю: «Ваше Величество! В Вашем верноподданном городе Байонне проживают славные мужи и добродетельные жены, храбрые