а потом сделался епископом города Иппона и в короткое время прославился, как лучший писатель западной церкви. Он положил начало разработке католического богословия, и до сих пор его сочинение служит своего рода кодексом для благочестивых католиков. Кроме того, он внес в него идею предопределения, ту идею, которой после воспользовались реформаты. Мы не будем здесь рассматривать его богословскую деятельность и обратим внимание на книгу со стороны ее влияния на средневековое общество. Хорошая литературная подготовка, тщательное изучение Цицерона сделали Августина блестящим писателем. В его стиле преобладают прекрасные приемы латинских классиков. Его исповедь стала любимой книгой благочестивых католиков. Недаром она служила воспитанию пятидесяти поколений набожных католических душ. Но его труд «О граде Божием», написанный в 414 и 415 гг., имеет важное историческое, политическое и социальное значение. Августин в принципе установил тесную связь между варварством и христианством. Он отдает всю будущую историю варварству, т. е. миру новому, для которого как бы уготована новая религия. Он отмечает со снисхождением опустошения, убийства, грабежи; все это повторялось при завоевании Рима. Он удивляется этому милосердию варваров и приписывает его влиянию самого Господа. Его изумляет, что обширные базилики были назначены варварским вождем для людей, искавших убежища от погрома и разрушения. Августин проводит параллель между нашествием галлов и конскрипциями Мария и Суллы. Разве те демоны, говорит он между прочим, в которых вы верите, спасают вас от бедствий? Гусям или Богу обязан Капитолий спасению от галлов? Где были ваши боги во время поражения последних римских императоров; где были боги во время всех ваших несчастий? Наша политическая власть началась недавно, говорит он о христианстве; она не имеет связи с таким развратом и испорченностью. Ваши предки, говорит он о язычниках, сделали войну ремеслом и поработили соседние народы Востока. Роскошь, мотовство и разврат были естественными последствиями римских побед. Праздность римлян была результатом переполнения рабами Италии. Не мы наполнили Италию рабами; не мы поставили их ниже животных; не мы заставляли их исполнять работы, которые должны были нести скоты. Что касается нас, то мы проповедуем иное учение. Мы не налагали на жителей порабощенных городов оков. Не мы заставляли собственников покидать свои имущества и бежать; не мы развратили вашу чернь даровой пищей, цирками и театрами; не мы погубили сенат и аристократию; не мы обессилили легионы, заставляя их сражаться между собой; не мы первые унизили Рим. Разве не Диоклетиан первый подал пример к унижению Рима, перенеся столицу в Никомедию? Ваши императоры раздавали права гражданства всем народам; они сами разрушили патриотизм. Не мы заправляли армией, которая на протяжении девяноста двух лет дала нам более тридцати императоров и столько же претендентов. Чтобы соединить различные народы империи, надо создать нечто большее, чем мирские узы; эти узы нашлись только в христианстве. И вот возникает «царство Божие». Очистительный огонь варваров истребит язычество и сделает его достойным царствия Божия. Этому Божьему царству предстоит тысячелетие. В его обновленных стенах не будет честолюбия, жажды к славе; там будет царствовать мир и справедливость; там настанет святая жизнь о Господе.
Вот что должны были отвечать христиане язычникам и вот в чем суть великолепного творения Августина. Церковь возлагает всю ответственность за несчастья на язычников. Мало того, Церковь отрешает римлян от истории и бразды империи предает варварам и потому-то снисходительно смотрит на гонителей, если только эти гонители христиане. Надо заметить, что Августин в конце своей жизни, когда уже книга его сделалась известной, должен был раскаяться в своих словах. Одним словом, Августин возвестил, что наступает новый мир, новая история.
То, что было сформулировано Августином, стало убеждением на Западе. Из этой веры как бы исходила политика Запада. Восток еще остерегался этому верить. На Западе же было решено, что империя должна уступить место варварским королевствам. Ученые теологи Запада с этой книгой в руках поддерживали господство варваров и за это получали, конечно, большие права и привилегии. Два начала, варварство и церковь, соединяются и идут рука об руку. Вот почему средневековая история приняла такой клерикальный характер. Особенно хорошо учение Августина было принято в Галлии, где варваров было очень много. Проспер, богослов из Аквитании, изложил труд Августина в стихах и сверх того от себя написал особенное сочинение о призвании народов; сам автор радуется перевороту, который совершился в то время. Христианские проповедники старались украсить достоинства варварских предводителей. Каждый из них стремился быть дружным с варварским кунингом, но вместе с тем, надо сознаться, в душе испытывал сочувствие к римлянам.
Церковь и варвары. Это видно из Acta Sanctorum — жизнеописаний католических святых. Вот что, например, говорит Св. Евгерий по поводу появления варваров в Бургундской Галлии в 440 г.: «Вся страна трепетала при приближении могущественного и раздраженного народа — и что же? тот, кого считали варваром, является с римским сердцем. Известно, что варвары, служившие у римлян, даже будучи стесняемы, не прибегали к просьбам об умилостивлении сильнейших и всегда отвергали условия победителей. Почему же ныне вождь варваров, имея власть истребить город, сам обращается к милосердию, несмотря на то, что мы, римляне, раздражали его? Кто же оказал стольким несчастным такую услугу, что ярость обезоружена и победитель смягчается без всяких просьб?» Епископ объясняет это чудом Божиим, благим влиянием неба на варваров. Когда так торжественно духовенство воспевало успехи варваров, и торжество варваров стали приравнивать к торжеству Провидения, to духовенству вместе с народом пришлось идти навстречу варварам. Варвары сделали духовных своим орудием; с другой стороны, народ сделал их своим посредником. Духовенство хлопотало за народ; оно внушало варварам начала порядка, мира и человечности; оно сделало так, что языческое правительство усвоило римскую гражданскую цивилизацию. Конечно, духовенство преследовало свои личные цели, тем не менее оно оказало услугу как победителям, привив им римскую цивилизацию, так и побежденным, избавив их от уничтожения. Вообще учением Августина мир был подготовлен к господству варваров; варвары должны были сменить римлян. Эта идея, плод общественных стремлений, проявилась в известном факте — падении Западной Римской империи.
Когда выяснено, что общество было подготовлено известной идеей, то становится понятным, что борьба не могла долго продлиться и что за десять-пятнадцать лет свершилось то, на что при других обстоятельствах было бы мало нескольких веков. Это событие в мазах современников прошло незамеченным, потому что его ожидали давно.
Развратный и трусливый Валентиниан III был орудием в руках варваров. Валентиниан своей рукой убил Аэция в 454 г. Убив его, император, по выражению одного современника, поступил так, как поступает безумец, отрубающий свою правую руку левой. Он сам, в свою очередь, был вскоре, в начале следующего года, убит сенатором Максимом, жену которого обесчестил, обманом заманив во дворец.
Петроний Максим был провозглашен императором; после кончины своей опозоренной жены он женился на вдове убитого императора, Евдокии. Конечно, Евдокия не могла любить убийцу своего мужа; она искала случая не только убить его, но и отомстить. Предание рассказывает, что она пригласила вандалов, обратившись к их кунингу Гензериху.
Тогда вандалы еще не крепко осели в Африке; они считали своим призванием приносить повсюду разрушение. Гензерих мечтал заняться грабежами на своих мелких судах. Но этот маньяк был особенно страшен, когда страдал припадками меланхолии. Бывали случаи, что он сам не знал, куда и зачем направлялся. Однажды кормчий спросил его: «Господин! Каким народам ты несешь войну?» — «Тем, которые прогневили Бога», — отвечал старый кунинг. Теперь он был доволен, имея ясную цель.
Вандалы в Риме в 455 г. Вандальские корабли, которые одинаково легко ходили и по морю, и по рекам, вошли в Тибр. Гензерих взял Остию и пошел на беззащитный Рим. Императора Максима уже не было в живых. Его растерзала мятежная толпа. Долго, 14 дней вандалы грабили столицу (15–29 июня). Они перетаскивали на свои суда все, что могли; остальное разрушали, а античные статуи разбивали без всякой жалости. Они расхищали священные сосуды, на которые не посягнула рука Алариха, даже золотую кровлю Капитолия. Много драгоценностей и, что еще важнее, бесценных художественных памятников древности погибло дорогой во время бури на море. Дикая вакханалия бесцельного разрушения с тех пор именуется вандализмом. Вандалы сверх того захватили до тысячи пленных мужчин и женщин и, разлучая мужей и жен, матерей и детей, они продавали их. Папа Лев, которому не удалось заступиться за Рим, с духовенством поспешил на помощь несчастным, жертвуя для этого церковным имуществом и церковной утварью. Один из пастырей, епископ Паулин, пожертвовал даже своей свободой, чтобы выкупить сына одной вдовы. Епископ карфагенский, обратив свои церкви в больницы, сам ухаживал за больными пленниками и пленницами. После вандальского погрома Рима агония Западной Римской империи продолжалась не больше двадцати лет. Последние представительницы императорского дома, дочери Валентиниана III, вместе с виновницей погрома, предательницей отечества, Евдокией, были увезены победителем как наложницы в Карфаген.
Последние римские императоры на Западе. Дом Феодосия Великого перестал существовать и в женской линии. В опустошенном Риме был провозглашен императором Авит, римский полководец, но в следующем году (457) Рицимер назвал императором Юлия Майорана (457–461). Теперь титул императора сделался номинальным; вся верховная власть сосредоточилась в руках варваров. Тогда судьбами Рима располагал свев Рицимер. История империи обращается мало-помалу в историю варварских вождей «патрициев», из которых каждый может провозгласить себя императором.