Известно, как быстро шла романизация Британии, с какой охотой местные жители отдавали своих детей в римские школы и даже отправляли их в Рим, с каким успехом римляне прививали им свою цивилизацию. Одним словом, в глазах римской администрации Британия считалась самой надежной и верной провинцией.
Но вскоре римские легионы должны были покинуть Британию, вызванные для защиты пределов империи от нашествия вестготов. По отплытии легионов бритты перестали признавать власть чужеземных правителей; прежний дух свободы и самоуправления ожил; римская администрация исчезла; вместо того возобновилась власть предводителей колен, некогда подавленная римлянами. Тогда явились люди, которые считали за собою право на звание начальников кантона или семейства, что одно и то же на языке этого народа.
Родственные связи составляли основание общественного быта бриттов; каждый из бриттов тщательно изучал и помнил все степени своего родства, составлял свою генеалогию, чтобы пользоваться собственностью в кантоне, где он родился. Каждый кантон принадлежал только одному первичному семейству, и никто не мог владеть законно никакой частью земли, если не был членом того семейства, которое, размножаясь, составляло колено или род.
Начало монархической власти у бриттов. Избавившись от римского владычества, бритты не могли вернуться к своему прежнему патриархальному быту. Такое устройство только разъединяло их, делало слабыми; между тем как единая сильная власть была необходима для защиты от постоянных набегов жителей севера, которые пылали ненавистью к изгнавшим их пришельцам и которых удерживала в их постоянном стремлении на юг сила римских легионов. Но как только кончилась римская власть, так пикты и скотты спускаются с гор, теснят жителей низменности, побеждают их и грозят уничтожить. Вот эта-то постоянная опасность от диких и храбрых жителей севера заставила бриттов создать высшую власть; они избрали начальника над начальниками, короля над страной и сделали этот сан выборным. Но это новое учреждение не принесло ожидаемой пользы, не придало народу единства и силы против внешних нападений; оно только принесло ему существенный вред, разъединив его еще более, ослабило и, наконец, сделалось основной причиной его рабства. Одно из двух племен, владевших южной частью острова, присвоило исключительно себе право поставлять королей стране. Резиденция короля была на земле логров, в древнем муниципальном городе, который назывался у бриттов Лон-динг, город кораблей (Llundain, Londinum). Ясно, что люди логрийского рода легче, нежели другие, достигали звания вождя над вождями. Камбрийцы завидовали этому преимуществу; они утверждали, что королевская власть законно принадлежит их родам, как древнейшему населению острова Британии. Логры не уступали. Когда связь между племенами нарушилась, они начали междоусобную войну, воспользовавшись которой их давние враги спустились с гор и разрушили построенную против них римскими императорами стену[49]. В то же время другие, не менее страшные враги напали на берега острова. Это были пираты, пришедшие с берегов Северного моря.
Приглашение саксов. Чтобы избавиться от тех и других, Гуортеирн, король из племени логров, обратился к германским корсарам, вождями которых были два брата — Хенгист (Hengist — жеребец) и Хорза (Hors — лошадь). Это были саксонцы, т. е. люди с длинными ножами. На их знамени была изображена белая лошадь, символ вождей. Хенгист и Хорза с охотой приняли приглашение короля (449); они обещали защищать бриттов и доставлять все жизненные припасы, за что им был отдан небольшой остров Танет. Много раз они храбро и горячо сражались, поднимая против пиктов и скоттов свое знамя с изображением белой лошади, как бы напоминавшей имена их двух вождей; много раз толпы горцев, сильные числом, но дурно вооруженные длинными и ломкими копьями бежали от больших секир, составлявших народное вооружение саксонского союза. В Британии много радовались и удивлялись подвигам саксов. «Разбив наших врагов, — говорит древний поэт, — они торжествовали вместе с нами радость победы: мы наперерыв приветствовали их прибытие. Но да будет проклят день, в который мы их полюбили! да будут прокляты малодушные, совету которых последовал Гуортеирн!»
И действительно, согласие между союзниками продолжалось недолго; бритты скоро раскаялись в своей ошибке и должны были перенести все ее тяжкие последствия. Пришельцы начали предъявлять слишком большие требования: к ним приходили новые толпы искателей приключений. Уступленного острова было недостаточно для поселения всех; нужны были новые земли; требовалось более припасов и денег.
Не получив удовлетворения своих требований, они перешли на берега Кента и здесь основали первое германское королевство на земле Британии. Сопротивление, оказанное им, было велико; но они вступили в союз с пиктами, пригласили их спуститься на юг, и, таким образом, разделив силы бриттов, устремились с востока на запад, принудили жителей бежать, а оставшихся поработили. Затем, двадцать два года спустя после первой высадки германцев, другой саксонец Элла пристал с тремя кораблями к югу, оттеснил бриттов к северу и западу и основал второе королевство саксов, так называемый Суссекс, Спустя восемнадцать лет появилась третья саксонская волна под предводительством Кедрика и основала третье королевство западных саксов, или Уэссекс. Между тем и восточный берег испытал такое же нашествие: на берегах Темзы явились другие переселенцы, заняли город Лондинг, который сделался столицей восточного британо-саксонского королевства — Эссекса. Все эти завоевания произошли на землях логров, некогда призвавших к себе саксов. Продвигаясь на запад, саксы встретились с камбрийцами, которые дали им сильный отпор и выдержали продолжительную борьбу Из рода камбрийцев вышли все позднейшие бойцы за свободу Британии. Из них особенно знаменит Артур, побеждавший саксов во многих сражениях. Подвиги его воспеты в национальной камбрийской поэзии.
Приглашение англов. Завоевания саксов пробудили желание такого же переселения и в народах, живших далее к востоку, по берегам Балтийского моря и называвшихся тогда англами. На шестидесяти кораблях явились они в устье Тейна, вступили в союз с пиктами и быстро пошли в глубь острова. Камбрийцы встретили их мужественно; их вожди Уриел и сын его Оуэн одержали над ними верх и после кровавого Кальтретского побоища (в 518 г. близ устья Клайда) оттеснили бриттов к берегам моря, овладели страной между западными горами и тут основали два королевства: одно из них удержало свое бритское название — Берникия, а другое было названо Дейфром или Дейром. Позднее оба эти королевства соединились и составили Нортумбрию. К югу от Нортумбрии поселились англы, которые пришли сюда еще раньше их общего переселения; они сообща с восточными саксами удержались против местных жителей и образовали так называемую Ост-Англию. Древнее население — коронийцы, — жившее несколько веков к югу от Гумбера и в течение столь долгого времени не соединявшееся с бриттами, добровольно присоединилось к англосаксонским победителям, смешалось с ними и утратило свое имя, а занимаемая им страна между Гумбером и Узой была названа Мерсией, т. е. страной болот.
Семь королевств. Таким образом, большая и лучшая часть острова оказалась под иноземным владычеством. Жившие там народы или смешались с победителями, или были вытеснены; на их землях было основано семь независимых друг от друга королевств, или так называемая гептархия. Вытесненные бритты переселились в северо-западную часть Галлии, которой после дали название Бретань. Здесь, среди галльского населения, они сохранили свой национальный характер.
Но западные берега, почти на всем их протяжении от устьев Клайда до оконечности Корнуолла, оставались во владении туземных племен. Здесь на гористой и малоплодородной земле обитали камбрийцы. Пришлецы-победители, считая их чужеземцами, назвали их на своем языке Галль, Gwyddils, откуда и произошло название Уэлльс. Эти слабые остатки великого народа со славой защищали свое последнее убежище, часто побеждали; непокоренные, они сохранили за долгие века убеждение, что их роду и имени предназначена какая-то таинственная вечность. Эта вечность была предсказана бардами VI в. «Делай, что хочешь, — говорили свободолюбивые горцы чужеземному завоевателю, проходившему через их страну, — но ни твое, ни чье бы то ни было могущество, кроме Божьего, не истребит нашего имени и нашего языка». И это имя, этот язык существуют до сих пор на той земле, куда загнали их завоеватели. Это был народ, живший поэзией. Поэт-музыкант, наряду с земледельцем и ремесленником, считался основателем гражданского быта. Эти поэты пели на одну тему: судьба отчизны, ее страдания, ее надежды. Огюстен Тьерри говорит: «Народ также поэт; он высоко ценил их слова, придавая особый смысл самым простым выражениям; желания, выраженные бардами, принимались за обещания; их ожидания, надежды — за пророчество; даже их молчание за утверждение». Артур умер, но народ не хочет верить его смерти, потому что бард не поет ему о ней, и ждет его возвращения, а с ним и своего прежнего величия. «Жизнь воспоминаний и надежд украшала для бриттов их скалистую, суровую страну. Они были бедны, но веселы и общительны, легко переносили лишения, как преходящие страдания, и все ожидали большого общественного переворота в свою пользу: переворот этот должен возвратить им потерянное и, по выражению барда, вновь возложить на них венец Британии». Но они ждали напрасно: их древняя отчизна не возвратилась в руки соплеменников; поработители-чужеземцы были побеждены новыми пришельцами, бритты же не воспользовались поражением и политическим падением своих притеснителей. Так исчезли на острове Британия, исключая валлийцев, кельтские народы: камбрийцы, логры и собственно бритты. Поистине печально было видеть уничтожение кельтского населения Британии.