одно под властью герцога.
Под конец его жизни все герцоги были обращены в простых графов. Но когда не стало этого великого человека и исчезла его тяжелая рука, опять появились сильные герцоги, которые захватили в свои руки несколько графств. Эта узурпация была главной причиной ослабления королевской власти.
Пограничные графства всегда назывались марками, а лица, заведовавшие ими, маркграфами. Гражданская и военная власть этих «marchiones» была усилена в видах опасности от соседних врагов.
Зендграфы. Не довольствуясь такой упорядоченной администрацией в государстве, Карл Великий учредил еще один замечательный институт — институт зендграфов, королевских уполномоченных, то есть ревизоров, контролеров с большими полномочиями. Они назывались missi или nantit. Короли посылали этих легатов в графства и прежде, но со времен Карла началось более правильное наблюдение за управлением. Вся страна была разделена на особые легатства, из которых в каждое посылались два зендграфа (missatici): один — епископ, другой — знатный вассал. Они требовали отчета от всех должностных лиц, производили смотр ополчения, принимали жалобы на всех без исключения королевских сановников. В них Карл вцдел гарантию королевской силы и порядка; со временем, при благоприятных обстоятельствах, это учреждение должно бы было положить начало иному, нефеодальному строю, если бы институт зендграфов упрочился. Зендграфы проникали повсюду; передними не было никаких преград; они собирали большие собрания из всего вассального населения и приглашали на них всех должностных лиц, как светских, так и духовных, графов, викариев, зендграфов, епископов, аббатов, фохтов. Зендграфы проводили один принцип равенства перед законом и одинаковой ответственности перед королем и народом; и это было еще в то время, когда новые элементы не успели сложиться. В разных местах, четыре раза в год, с помощью избираемых ими же присяжных, зендграфы производили высший суд. Сюда поступали апелляции от суда, жалобы на графов, на их проволочки или несправедливость приговоров. Тут же разбирались все тяжбы, неподсудные графам, например все тяжбы государственных сановников, герцогов, графов, епископов, аббатов или особенно важные судебные случаи. Одним словом, это был тот же королевский суд, но только подвижный. Со смертью Карла это полезное учреждение лишилось значения, когда все исчисленные должности получили наследственный характер и когда обязанности этих лиц стали номинальными. Тогда, естественно, королевская власть, не поддерживаемая этими административными и контролирующими учреждениями, должна была погибнуть; она стала тенью, а те люди, которых она предназначила дня охранения народных прав, — те люди подорвали ее. Во всяком случае то время, историю которого мы будем излагать, имело достаточно хорошо организованный строй для юного, несложившегося еще общества, правильную администрацию, контроль над должностными лицами. Конечно, все это развилось преимущественно среди франков, которым выпала завидная роль стоять во главе всего германского племени, но известно, что и остальные государства западного континента в то время были более или менее подчинены франкам, так что эти учреждения были перенесены и в Галлию, и в Испанию, и отчасти в Италию.
Издание законов. Надо прибавить, что король не был исключительным источником законодательной власти, но и в лучшее время королевской силы, обыкновенно, созывал собрания из придворных, епископов, знатных вассалов, предъявляя им разработанные законы для обсуждения на майских собраниях, происходивших в разных местах. На эти собрания собирались все свободные люди; светские и духовные сановники, имевшие должности или значение, составляли сейм из двух палат: светской и духовной. Об общих делах обе палаты совещались вместе, но в духовной палате исключительно были духовные лица, и главное влияние принадлежало епископам. К сожалению, круг деятельности сейма и его права не были точно определены; но известно, что все законы франкской монархии выработались усилиями этих собраний. Королевская власть обыкновенно утверждала проекты законов. Постановления этих собраний назывались capitulatia (capita, главы, статьи закона).
При жизни Карла везде чувствовалась его тяжелая рука. Хотя тогда и существовали народные собрания, но сам Карл был на первом плане. «Он был центром и душой всего, — говорит Гизо, — по его воле собрание и собиралось, и рассуждало; он разузнавал о состоянии страны, предлагал и утверждал законы; везде была его воля, и от него исходил первый толчок; каждое дело начиналось у него, с тем чтобы возвратиться к нему. Вовсе не было речи ни о широкой общественной свободе, ни о настоящей политической жизни; народное собрание являлось весьма сильным органом правительства»[69].
Капитулярии Карла Великого. Но влияние его особенно сказалось в одном, а именно в разработке статей законов, судебных формул и постановлений, известных под именем капитуляриев. Не все они принадлежат Карлу Великому; очень многие изданы после него. Всего на почве одной Франции насчитывают до 1700 таких статей, кроме тех, которые изданы Каролингами, правившими в Германии и Италии[70]. Ошибочно полагают, что будто все эти капитулярии суть законы Карла Великого. Напротив, это целый лабиринт разных правил и постановлений вместе с указами императора. Здесь даже мало новых законов. Там инструкции Карла графам, герцогам, епископам, сотникам перемешаны с судебными приговорами и решениями, грамоты с привилегиями и т. п. Надо критически смотреть на них, чтобы выделить из этого хаоса дух законов.
Гизо сделал это весьма удачно. Он делит все шестьдесят пять капитуляриев Карла на восемь разделов сообразно с характером внутреннего содержания: 1) законодательство моральное; 2) политическое; 3) уголовное; 4) гражданское; 5) каноническое; 6) распоряжения хозяйственные; 7) церковные и 8) частные.
Что касается первого отдела, то это не законы в нашем понимании, а нравственные, этические изречения. Например, в капитуляриях этого отдела находим, что скупость есть корень всего зла, что надо быть гостеприимным, что не надо дозволять себе грабежа, лжесвидетельства. «В этом мы всегда убеждаем, и это запрещает закон Божий». Наставления эти были уместны в то время, когда потребно было вселять идею морали в общество не в форме законов, а в форме проповеди; в них заключаются или запрещения, или предписания; словом — это повторение заповедей Божьих. Здесь законодатель относится к обществу, как отец к детям. Понимая всю силу, какую может иметь над людьми идея долга, законодатель старается провести эту идею в человека всеми путями, и, таким образом, в его руках законодательство является чем-то вроде проповеди, средством назидания. К моральному законодательству того времени следует отнести все распоряжения, касавшиеся интеллектуального развития человека, все указы Карла Великого о школах, о распространении и исправлении церковных книг и т. д.
Большое место отведено политическому законодательству. Здесь говорится об обязанностях графов, герцогов, наместников, сотников и т. д., затем о судебной администрации и судопроизводстве; тут же приводятся административные распоряжения, полицейские меры, весьма разнообразные и доходящие до мельчайших подробностей. Провинция, войско, церковь, купцы, нищие, внутренность императорского дворца служат по очереди их предметом. Помеченные 806 г. находим меры против нищенства; а 800 г. — распоряжения относительно внутренней полиции, которые запрещают давать преступникам убежище в королевском дворце. В случае если какой-нибудь свободный человек нарушит это запрещение, скрыв во дворце преступника, то он присуждается нести его на своих плечах до лобного места, где их вместе привязывают к столбу. К числу политических законов следует отнести распоряжения, касавшиеся управления бенефициями, розданными Карлом Великим, а равно его отношений к бенефициалам.
В уголовные капитулярии вошли извлечения из франкского, лангобардского и баварского «обычных» законодательств. Новые распоряжения Карла Великого стремились вообще к смягчению древнего германского законодательства и особенно жестоких наказаний, которым подвергались рабы. Они носят объединяющий характер. Но ввиду особых условий современности Карл в известных случаях не только не смягчал наказания, но еще усиливал, особенно если кара являлась в его руках орудием политики. Так, смертная казнь, обыкновенно редкая в варварских законах, появляется почти в каждом параграфе капитулярия 789 г., направленного к тому, чтобы удержать и обратить саксов; почти всякое нарушение порядка, всякое обращение к идолопоклонству наказывалось смертью.
В области гражданского права Карлу представлялось мало случаев к вмешательству, так как древние законы и обычаи продолжали сохранять свою силу. Но от себя Карл только устанавливает прочные семейные отношения, вероятно, под влиянием духовенства. В ту эпоху брачные узы разрывались с крайней легкостью; муж брал и бросал жену весьма легко, почти без всяких формальностей. Закону предстояло регулировать эти семейные отношения, и Карл Великий хорошо сознавал необходимость в этом. Вследствие этого в его капитуляриях мы находим множество параграфов, предписывающих известные условия для брака, как-то: степени родства, обязанности мужа по отношению к жене и т. п. Закон, опираясь на церковные каноны, назначал большие штрафы за незаконные браки и налагал смертную казнь за похищение рабом дочери господина.
Каноническое право и особенные церковные распоряжения охватывали собой мероприятия не только касательно духовенства, но вообще регулировали отношения подданных христианского государя с духовенством. Непосредственно каноническое законодательство имело в виду одно церковное общество и взаимные отношения членов духовенства; оно было сообщено только епископам. Такое законодательство занимает самое обширное место в капитуляриях; это понятно. Епископы были главными советниками Карла Великого; они заседали в наибольшем числе в народных собраниях; по