этому больше всего они обращали внимание на свои интересы. Вследствие того народные собрания рассматривались вообще как соборы, и определения, постановлявшиеся на них, входили в собрание канонов. Все такие определения издавались в интересах епископской власти. На заре династии Каролингов епископской аристократии почти не было, а если и была, то бессильная. Карл Великий счел нужным ее усилить, упрочить. Снабженная движимым и недвижимым имуществом, под его рукой она приобрела правильное устройство, корпоративный дух и сделалась на несколько веков преобладающим началом церкви. Карл называет себя усердным защитником и скромным помощником святой церкви. Он обращается к епископам и пастырям церкви, советуя им заботливо и ревностно приводить народ к истинной вере и обращать на путь истины заблудших. При этом государственная власть даже санкционирует гонения за религиозные убеждения. Карл предписывает не только убеждать и усовещивать каждого в правой вере, но даже принуждать. Епископам рекомендуется осторожное посвящение в духовный сан. Что касается образа жизни духовных, то им предписывается строгая жизнь, запрещается держать в своих домах женщин, кроме матери, сестры, допуская только тех, которые не могут навлечь подозрения. Далее строго запрещается ростовщичество.
Например, по § 20 Падерборнского саксонского капитулярия за неприличный брак назначалась пеня в 60 солидов с благородного и 30 со свободного человека; при этом даже лит (litus), т. е. простолюдин, подвергался взысканию за незаконный, т. е. не одобренный канонами брак.
Священники должны блюсти тишину в храме, не пускать в алтарь женщин; они должны сами хорошо понимать молитвы за обедней, толково и внятно читать их. Священникам и диаконам внушается, чтобы они не носили оружия и больше доверяли защите Бога, нежели меча. Нетерпимость проявляется в числе прочего и в следующем постановлении: «Не должно ни верить, ни читать поддельные сочинения, рассказы сомнительной верности и вообще все, что против католической веры, сквернейшие и ложные послания, которые в прошлом году разносились бродягами, уверявшими, что эти послания упали с неба, чем они вводили иных в заблуждение. Все такое сжигать, чтобы народ подобными сочинениями не был вовлечен в заблуждение. Можно читать и передавать одни канонические книги, католические трактаты и сказания Святых Отцов». Везде просвечивает строгий клерикальный характер. Высшим образцом для подражания представляется жизнь Святых Отцов.
Наказания страшно строги, а это обыкновенное явление в полу-варварском обществе, которое управляется применением грозной кары. Смертная казнь безусловно назначается за следующие преступления: за убийство епископа, священника, диакона, за сожжение трупа по языческому обычаю, за жертвоприношение дьяволу, за сношения с злыми духами, за похищение рабом дочери господина, за неверность государю-королю и, наконец, за употребление в пишу мяса в постное время. В последнем случае снисхождение оказывается только тогда, если кто ел мясо по необходимости; это предоставляется разобрать священнику. Весьма интересен для характеристики эпохи § 6 Падерборнского капитулярия, изданного для саксов. «Если кто, обманутый дьяволом, по обычаю язычников, поверит, что мужчина или женщина предаются колдовству и едят людей и их сожжет или даст мясо их есть другим или сам съест, то смертью наказан будет»[71]. Отсюда можно заключить, что со временем католическое законодательство не только не стало гуманнее в отношении так называемых колдунов и колдуний; напротив, оно сделалось еще более суровым и бесчеловечным.
Хозяйственные распоряжения содержат в себе различные инструкции, с которыми Карл обращался в разные времена к управляющим своих поместий; из них выдается капитулярий de Villls imperialibus. Эти инструкции важны в том отношении, что они служат материалом для сельскохозяйственной истории того времени, о которой будем говорить позже.
Начало средневековой образованности. Когда Карл Великий стал царствовать в западном мире, а науки почти повсюду находились в упадке, так что все охладели к служению истинному Богу, случилось, что на берег Западной Галлии вместе с купцами высадились два скотта из Ирландии. Это были люди очень сведущие в мирских науках и Священном Писании. Они не выставляли напоказ никаких продажных товаров; но когда около них собиралась толпа, жадная до покупок, то они кричали: «Кто желает приобрести мудрость, тот пусть придет к нам и получит; ее можно купить именно у нас». Если они объявляли цену на мудрость, то только потому, оговаривается летописец, что видели, как народ охотнее кидался на дорогие товары, чем на даровые. Они кричали, пока не нашлись люди, которые, или будучи удивлены всем происходившим, или считая их сумасшедшими, донесли о них Карлу Великому, который постоянно обнаруживал сильную любовь к мудрости. Он потребовал их немедленно к себе и спросил, справедливы ли дошедшие до него слухи, что они возят с собою мудрость. Они отвечали: «Да; мы обладаем ею и готовы сообщить о ней всякому, кто будет просить о ней именем Бога». Когда Карл спросил их далее, что они потребуют за это, они объяснили: «Удобного помещения для любознательных учеников, а вместе с тем и того, что необходимо для всякого странника, т. е. пишу и одежду».
Так рассказывает Сан-Галленский летописец о начале просвещения в средневековой Европе, о поводах и обстоятельствах открытия монастырских школ, которые были первыми рассадниками европейской науки[72]. Из тех школ вышли первые учителя Европы.
Карл очень обрадовался этим иностранцам; сначала удержал их при себе, а потом, отправляясь в поход, одного из них, Климента, послал в Галлию, дав ему готовое помещение и много мальчиков разного происхождения; другого же, Дунгала, отправил в Италию и отвел ему монастырь Св. Августина близ города Павии, рекомендовав посещение его лекций людям всякого возраста. Таким образом, образование в Европе началось в двух местах — в Аквитании и в Италии.
Алкуин. В Англии и в Йорке узнал об этом некто Флакк Альбин, который также назывался Алкуином. В Йорке монастырская школа процветала еще со времен друидов; уже несколько веков эту школу посещали галлы, искавшие просвещения, но не находившие его на родине. Архиепископ Йоркский был главным наставником в школе. Один из них, ученый Элеберт, говорит его ученик Алкуин, «напоял огрубелые умы прямо из источников разных наук. Одним он старался сообщить искусство и правила грамматики, другим — риторику; одних он упражнял в прениях судебных; других в песнях Аонии. Многие у него научились играть на флейте Касталии или ударять ногой о вершины Парнаса (т. е. заниматься поэзией). Другие знакомились через него с гармонией небесного свода, с путями солнца и луны, с пятью поясами полюса, с законами течения звезд, их восходом и закатом, движением моря, землетрясениями, с науками о природе человека, зверей, птиц и всего лесного населения. Он раскрывал перед ними различные качества и сочетания чисел, а главное — научил с достоверностью вычислять время Пасхи и объяснять таинства Священного Писания».
Могли быть тогда человек, обладавший более разнообразными сведениями! За знакомство со всеми этими специальностями в очень серьезном тоне ручается сам Алкуин. Если бы не случай, то вряд ли такой многоученый муж, пользовавшийся общей любовью, оставил бы Йорк; но ему пришлось ехать за паллиумом в Рим. В Париже он встретился в 780 г. с Карлом Великим, который знал его по слухам и который в приеме, сделанном ему, выразил свое глубокое уважение к просвещению. Карл переманил его к себе и сделал самым близким себе человеком.
Алкуин, в 782 г. переселившись окончательно в Галлию, устроил при дворе Карла известную Палатинскую школу. Карл любил, когда его называли учеником Алкуина; часто сам великий император со своим семейством посещал эту школу и выслушивал ответы учеников. Четырнадцать лет Алкуин управлял этой школой, основывая училища при других монастырях и заботясь о собирании и исправлении манускриптов. Но придворная жизнь не по душе людям, призванным к исследованию истины. Трудно казалось Алкуину служить двум богам; поэтому он просил Карла поселить его в каком-нибудь монастыре, где он мог бы основать новую школу. Карл отвел ему аббатство Св. Мартина в Турени. Здесь он основал школу, которую посещали многие ученики[73].
Алкуин — философ, поэт, историк (он писал, между прочим, о войне Карла с саксами) — своей благородной деятельностью оказал цивилизации великие услуги. Упомянутая школа Св. Мартина была тогдашним университетом. Тем сильнее начинаешь сочувствовать этой благородной деятельности Алкуина, когда узнаешь те идеальные, высокие идеи, которые он развивал в науке. В своей беседе с учениками он доказывает, что в науке заключается существенное, облагораживающее значение, возвышающее душу. «Мудрость узнается тогда только, — говорит Алкуин, — когда вы полюбите ее ради ее самой, для Бога, ради душевной чистоты, для познания истины, а не для человеческой славы, награды и богатства; чем больше любят последние, тем дальше блуждают от света науки».
Умственная дисциплина. Для нас, конечно, оригинальны те образовательные приемы, к которым прибегал Алкуин при преподавании. Он хотел развить в своих слушателях прежде всего умственную дисциплину. Поэтому в его трудах можно встретить весь ученый материал, которым располагало то время. Так как математика тогда не была еще разработана, а преподаванием одной грамматики нельзя было достигнуть высших педагогических целей, то Алкуин нашел другой способ для развития умственной дисциплины — способ немного оригинальный. Он развивает в учениках прежде всего диалектику. Его уроки — это ряд загадок и ответов на них, ответов, которые ученик мог дать, только напрягаясь умственно до известной степени. Конечно, эти загадки имели целью развить диалектические способности учеников.