и раза в Палестине, три раза лобызал гроб Господень и все еще чувствовал угрызения совести. Даже женщины предпринимали эти опасные путешествия.
Умереть возле гроба, где были следы Спасителя, было величайшим счастьем. Пилигримы даже морили себя постами, подвергались бичеванию, чтобы только пострадать у гробницы Спасителя. Роберт Дьявол, герцог нормандский, предпринял путешествие к Святой Земле с большим числом своих рыцарей, а на обратном пути, в Никее, бургундец Л иутбальд умер на Масличной горе от изнурения. Мало-помалу из пилигримов стали образовываться целые толпы, так что они удивляли своей многочисленностью те страны, через которые проходили. Они ввели обыкновение нашивать на одеждах крест. В 1054 г. Лиутберт, епископ Камбре, отправился в Святую Землю в сопровождении более чем трех тысяч странников. Но эти пилигримы не достигли цели. В Болгарии на них напали славяне. Большая часть их была перебита, и епископ вернулся. В 1064 г. архиепископ Майнцский предпринял путешествие с семью тысячами человек. Это был уже целый поход, предпринятый с целью сопротивляться и даже вести войну в случае, если обстоятельства это позволят.
Тогда и мусульмане стали иначе обращаться с пилигримами.
Сельджукские турки. В это время на Востоке власть халифов Багдадских пала под ударами нового племени, называвшегося турками и вышедшего из Средней Азии, из-за пределов реки Амударьи. Они овладели Персией и приближались к Палестине. Победив халифа Багдадского в 1038 г., они решились выбрать себе властителя. До сих пор они действовали рассыпными массами. Теперь же они сделали перепись и нашли сто знаменитых колен. Потом они образовали из ста стрел пук. На каждой из этих стрел было написано имя какого-нибудь колена. Ребенок вынул в присутствии войска стрелу. Тогда из этого многочисленного колена было выбрано сто семейств: снова образовался пук стрел, и ребенок опять вынул стрелу. Выбор пал на Тугрул-Бека, внука Сельджука. «Был же тот Сельджук, — рассказывает Гийом Тирский, — муж весьма знатный, благородный и славный в своем колене, возрастом юн, но силами цветущий; он был весьма опытен в военном деле и при своей красивой наружности имел величественный вид могущественного государя. Таким образом, презренный и ничтожный народ быстро достиг такого могущества, что господствовал над всем Востоком. Чтобы отличать людей того племени, которые избрали короля и тем снискали себе великую славу, от тех, которые, не изменяя прежнего образа жизни, пребывали в своей первобытной дикости, первые назвались турками, а последние сохранили древнее имя туркоманов».
Упрочившись в Персии, турки распространились по Малой Азии. Они дошли уже до Черноморского прибрежья. Здесь они разбили высланные против них византийские войска. Затем вторглись в Египет, наконец, в 1076 г. спустились в Сирию и овладели Иерусалимом.
Отношение мусульман к пилигримам. Тогда положение христиан сделалось еще невыносимее. Пилигримов обложили поборами, а у них ничего не было, кроме посохов и котомок. Из тысячи едва один мог заплатить положенную дань за поклонение гробу Господню. Их били, душили, плевали в лицо, позорили церкви, оскверняли алтари, роняли священные сосуды, терзали священников. Самого патриарха трепали за волосы и бороду и не раз свергали с престола и бросали на землю. Местные христиане страдали так же. Рыцари и прелаты, считавшие себя могущественными, имели основание предполагать, что они силой заставят сельджуков уважать христиан.
Первые походы были предприняты не королями, а частными лицами. Во главе их стояли отважные воители и энтузиасты, но между ними не было единодушия. Для Вильгельма Тирского они были не чем иным, как выражением воли Господа, хотевшего избавить свой народ от долговременного бедствия, бросившего взгляд сострадания на угнетенных христиан. Постепенно взоры западных христиан обращались с негодованием на мусульман, имевших в своих руках гроб Господень. Греки же оставались равнодушными, потому что ранее испытали силу неверных. Они видели, как черные и белые палатки турок покрывали долины и горы Вифании и Каппадокии, как стада турок паслись среди развалин монастырей и церквей. Никея, в которой был первый вселенский собор, сделалась столицей мусульман. Стыдливость дев оскорблялась варварством победителей. Дети христианские тысячами подвергались обрезанию; повсюду Коран вытеснял Евангелие.
Легенда о Петре Пустыннике. Бессилие греков засвидетельствовано Гийомом Тирским[200]. Он рассказывает о том, будто бы Симеон, Иерусалимский патриарх, уполномочил священника Петра просить помощи у папы, так как греки не могут подать им ни надежды, ни утешения, ибо едва могут защищать самих себя. Этого в действительности не было; вся обстановка сказания дышит религиозной фантазией. Прежде всего важно то, что ранние авторы, которые были участниками крестовых походов, или вовсе не упоминают о Петре, или упоминают вскользь. Впервые Петра пустынника вывели на историческую сцену Альберт Ахенский и Вильгельм Тирский. В этой легенде, составленной в конце XII в., выразился взгляд людей того времени на крестовые походы. Все предприятие является делом аскетов и монахов. Петру Амьенскому [Пустыннику] приписали речь, о которой не говорит никто из присутствовавших на Клермонском соборе. В некоторых летописях упоминается об одном священнике, двинувшемся в авангарде крестоносцев против мусульман, но имя этого священника не Петр, а Кукопетр. Этот священник прошел столпами крестоносцев Венгрию, привел их в Византию, а отсюда переправился в Малую Азию. В действительности священник Петр существовал, принимал участие в крестовых походах, но не в событиях, предшествовавших им. Личность Петра была одной из таких, которые влияли на массу. Но такими были и многие другие народные агитаторы, влиявшие на массы, например, священники Готшалк, Фолькмар. Он был известен даже меньше их. Так, Рауль Кенский, норманнский хронист, забыл его имя. Вообще первый поход был направляем не королями и правительствами, а энтузиазмом отдельных личностей.
Время, знаменующее начало крестовых походов, было очень тяжелым для Западной Европы. Тогда особенно страдал народ в экономическом отношении. Куда ни оглянешься, всюду царил деспотизм, своеволие знатных и сильных. Хуже всего было состояние сельской массы. Городское население только зарождалось. Оно не могло служить достаточной оппозицией самовластию, не могло создать и защищать порядок. Церковная борьба в Германии, безначалие в Италии, деспотизм в Англии невольно заставляли людей обращать последние надежды на Восток. Со второй половины XI в. многие начали распродавать свое имущества и выходить на дорогу, запасаясь оружием и припасами; все готовились идти в далекую заморскую страну, где земли даются даром, где жизнь ничего не стоит, где, по слухам, можно грабить мусульман сколько угодно и где, что было выше всего, сохранились следы земной жизни Спасителя. Последние годы были особенно тягостны народу вследствие страшного голода, что сильнее всего отразилось на экономической жизни низших классов. Имущество продавалось за ничто.
Между тем в народе стали ходить слухи, что на Востоке, около святого города, все приуготовано для христиан, что все отнимется у неверных и станет достоянием пилигримов. Когда эти обнищавшие толпы, прежде чем предпринять путешествие обращались к князьям, то получали отказ, ибо у них у самих не хватало средств прокормить народ. Не дожидаясь вмешательства князей, эти толпы, уповая на милосердие Божие, двигались группами. Они думали, что перед ними расступится все, ручьи потекут молоком, что счастье наступит скоро, что их печальная участь изменится, что сам Бог явится их заступником и вождем и что там на Востоке Он предаст богатства неверных и нечестивых в руки верных. Потому в два последних десятилетия XI в. составляются большие товарищества, которые, отыскивая на Востоке улучшения своей жизни, удовлетворяют в то же время своим религиозным чувствам. Это торжественное движение началось, таким образом, ранее, чем потребность крестовой идеи отразилась в высших слоях общества.
Клермонский собор 1095 г. Папы смотрели на этот вопрос с практической стороны. Они были заняты своими интересами, и только Урбан II поставил «крестовый» вопрос на обсуждение рядом с другими в г. Клермоне в ноябре 1095 г. Тут рассуждали о браках и симонии, запретили вступать в союз с родственниками даже в седьмом колене, решили определять в духовные должности только лиц благородного происхождения, запретили поставлять в епископы без прохождения низших церковных должностей, постановили тело и кровь Христову принимать отдельно, не брать платы за погребение умерших.
Только после всего этого папа, 26 ноября выйдя на городскую площадь и обращаясь в народу, указал на положение греков, рассказал, как Карл Великий поражал мусульман и убеждал подняться против ислама «во имя славы Божьей».
Его прекрасная речь записана у Роберта Монаха. Этой записи можно доверять, хотя она и не дословна. Известно, что Роберт слышал ее сам, но, записывая речь Урбана, летописец проговорился и об экономических причинах крестовых походов. «Да не увлекут вас какие-либо стяжания, — говорил папа, — или заботы о домашних делах, потому что земля, которую вы населяете, отовсюду сдавленная морем, делается тесной вследствие вашей многочисленности; богатствами она необильна, отсюда происходит то, что вы друг друга терзаете и пожираете… Да прекратится ваша ненависть! Да смолкнут междоусобия! Предпримите путь ко Гробу Господню, исторгните эту землю из рук нечестивых народов и подчините ее себе. Та земля, предназначенная Богом в руки христиан, течет медом и млеком; Иерусалим же, плодородный перл земли, второй рай земной, находится теперь в руках неверных». Единодушное одобрение тысячи голосов выразилось в крике: Dieu le vent (Богу так угодно!)
Затем папа, видя общее воодушевление, стал взывать к стоящим передним и обещал небесное царство каждому, кто примет участие в святом деле. Женщины, больные и неспособные к войне должны были оставаться дома. Во всяком случае для странствия требовалось особенное разрешение священника. Кто предпринимал странствие, должен был носить изображение креста на