— Кетан мне страшно.
— Страшно чего?
Печально улыбнувшись, я положила голову ему на плечо.
— Мне просто страшно. Перед тем, как умер Арен, мне приснился сон…
— И, что было в этом сне?
— Его убили, а затем эта встреча с вороном…
Кетан молчал, не мешая мне выговариваться — так хотелось о многом ему рассказать, но этого нельзя было делать.
— Понимаешь, я вновь слышала карканье…
— И ты боишься, что произойдет что-то плохое?
— Да, — подняв голову, я всмотрелась в его глаза, — ты считаешь это глупостью?
— Нет.
Стараясь меня успокоить, он сменил тему разговора, прошептав:
— Чудно получилось с Кали.
— Да… не знаю, кем он был на самом деле, но без него я бы не добралась до горы Оракула.
— Зачем вы туда шли, Катарина?
Его вопрос застал меня врасплох. Я не мола поведать ему всю правду, если он узнает то, что на моих руках лежит кровь невинного человека — он может возненавидеть меня, нет хуже — Кетан будет меня презирать. К тому же, как ему рассказать о Харонтере?
— Почему ты молчишь, Катарина? Это связано с убийством?
Я напряглась, едва выдавливая из себя вопрос:
— Что?
— Мне известно о том, что ты… убила то… существо из Склепа.
Тело непроизвольно отстранилось от черного мастера, а руки задрожали:
— Откуда ты знаешь?
Мне показался незнакомым голос, которым был задан этот вопрос, так он охрип.
— Мне сообщил это вирт Риваол.
Прекрасное лицо альва вмиг возникло перед глазами. Низким показалось вначале то, что он совершил, но всего лишь на мгновение, потому что последовало осознание того, что это произошло бы в любом случае — так было суждено.
— Как он?
На мгновение Кетан замолчал:
— Он умер.
Я замерла в не силах поверить в сказанное Кетаном. Непрошеные слезы потекли по щекам — снова смерть! Да, что же это со мной? Почему все кто находится рядом со мной — погибают? А если погибнет Кетан? Нет! По телу прошла мелкая дрожь. Сквозь нахлынувшее отчаяние, я ощутила успокаивающие объятия.
— Катарина успокойся, прошу тебя, успокойся.
Всхлипывая, я сильнее прижалась к нему.
— Катарина мне понятно, что он был тебе не безразличен, но ничего уже не исправить. Могу лишь сказать одно — он любил тебя тоже.
Слезы полились еще сильнее, оттого что к моим чувствам примешалась еще и вина, и облегчение — Кетан пришел за мной, даже зная об убийстве.
— Катарина, что мне сделать, чтоб ты перестала плакать?
Несколько секунд мне было не под силу произнести ни слова, после чего решения было принято без колебаний:
— Мне так давно хотелось поделиться с кем-то этой ношей…
Погладив меня по волосам, Кетан поцеловал меня в макушку, как маленькую сестренку.
— Кетан, мне было страшно, Риваол попросил лишь зайти в склеп и вывести оттуда этого человека! О, Арикон — я хотела сделать только это, поверь мне!
— Верю, продолжай.
Всхлипнув, я закрыла глаза, воссоздавая в памяти тот день, тот момент. Голос охрип еще сильнее, поэтому пришлось откашляться, прежде чем продолжить:
— Он сказал, что так было суждено, что видел это во сне — то как я убью его и принесу свободу…
— И ты…
— Поверила… не знаю, что тогда нашло на меня, но я… убила его! Убила!
Кетан прижал меня еще крепче, попытка вырваться не удалась — он меня не выпустил.
— Тихо Катарина, тихо.
— С тех самых пор меня начали мучить кошмары…
— А сейчас они тебя мучают?
— Нет. Они прекратились с того момента, как я побывала в Обители Дракона.
— Почему? Что случилось там?
Ему не следуют знать всю правду. Мне просто не хотелось подвергать его опасности.
— Прости, я не могу тебе рассказать об этом.
Кетан глубоко вздохнул, затем вновь поцеловал меня в макушку.
— Ничего… понимаю. Прости, что я принес плохие вести о…
— Я не любила его, Кетан. И, наверное, никогда никого не любила. У меня нет боли в сердце, лишь грусть.
— Понятно.
Отстранившись от него, я глубоко вдохнула воздух, впитывая в себя этот вечер, который, наконец, хоть немного успокоил душу.
— Катарина, расскажи мне об Арене Дархе.
На губах непроизвольно заиграла улыбка от воспоминаний об учителе.
— Он учил меня, как обращаться со своей силой… жаль, что занятия так неожиданно и ужасно закончились.
— Кем он был для тебя?
Я обернулась и удивленно посмотрела на черного мастера:
— Он был мне больше, чем другом — он был мне отцом.
Кетан печально улыбнувшись, протянул ко мне руку. Вложив в нее свою, я улыбнулась в ответ.
— Спасибо тебе, Кетан.
Вновь раздавшиеся карканье привлекло наше внимание, и мы посмотрели в ту сторону, откуда оно донеслось:
— Прошу вашего разрешения уважаемые путешественники погреться у костра.
Слова были отрывистыми, казалось, что их хозяину приходилось прилагать достаточные усилия, чтоб произнести их. Кетан, слегка сжав мои пальцы, сдержанно ответил:
— Если ты не несешь с собой зла, добро пожаловать к костру.
— Благодарю.
В тот же миг с дерева камнем вниз упало нечто черное, которое оказалось… вороном. Он медленно приблизился к нам, сложив крылья за спиной, цветом чернее ночи. От изумления, я онемела, хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить — не сон ли это. Кетан выпустив мою руку, подкинул хвороста в огонь, не удивляясь нашему новому собеседнику.
— Приятно встретить вас вновь, вирт Кетан.
— Не могу сказать того же о вас, вирт Тагорет.
— Вы до сих пор злы на меня?
Черный мастер усмехнулся и отрицательно покачал головой:
— Нет, уже нет. То были обиды молодого юноши, почти мальчишки.
Медленно до меня стало доходить то, что…
— Да, Катарина — мы знакомы с виртом Тагоретом.
Я удивленно переводила взгляд то с ворона на черного мастера, то наоборот.
— Но где вы познакомились?
Посмотрев себе на руки и переведя взгляд на меня, Кетан произнес:
— Меня воспитали служители Фальтора, а вирт был одним из них.
— Почему же он…
— Ворон? Спроси лучше об этом его самого.
Тагорет наклонил голову набок и произнес:
— Как жаль, что нас должным образом не представили друг другу юная виэль Катарина. А насчет моего вида…хмх… меня проклял более могущественный маг, чем я… хотя я так свыкся с нынешним моим образом, как это не удивительно звучит, что даже не представляю, что делать, если вновь стану человеком…хмх… надеюсь ваше любопытство удовлетворенно виэль Катарина.
Согласно кивнув головой, я закусила губу, чтоб не разразиться несколькими тысячами вопросов. Кетан увидев мое заинтересованное лицо, улыбнулся:
— Завтра ты расспросишь его обо всем, завтра, а сейчас нам пора спать.
И в самом деле, я чувствовала огромную усталость, но мысли не давали уснуть. Наш новый знакомый спал, спрятав голову под крыло. Кетан размышлял о чем-то у костра. Ночные тени укрыли нас, оставляя лишь маленькое пятно света — костер. Черный мастер не мог видеть моего лица и вероятно полагал, что сплю, а я любовалась бликами огня, игравшими на его смуглой коже. Как в ту незабвенную ночь… Казалось это было вечность назад: мы давно знали друг друга, любили и оберегали — не в этой беспокойной жизни — нет, а в иной реальности. Его лицо выражало задумчивость и даже некую озадаченность поначалу, когда он поглядывал в сторону спящей птицы, но вскоре его удивительные глаза уже выражали безразличие. Его взгляд был устремлен на огонь. Он взял в руки меч и принялся натачивать, как тогда впервые наши дни знакомства, когда мы едва ускользнули от преследования артейцев. Осталось бы я дома с маменькой, и стала бы третьей наследницей. Нет, моя судьба иная. Губы Кетана шевелились. Вначале мне показалось, что он о чем-то рассуждает сам с собой, но затем я услышала тихую песню на непонятном языке. И хотя слов я не понимала, но песня вызвала в душе сонм чувств. Она была так возвышенно печальна и вместе с тем в ней слышалась некая обреченность, что глаза защипало от слез, и они тихо и непроизвольно скатывались горячими каплями с ресниц на дорожный плащ, унося боль и волнения прошедших дней — даря покой. Да что же это со мной? Почему я постоянно плачу? Но на обдумывания этого мне не хватило сил, и я забылась глубоким сном:
Темнота окутала помещение, похожее на тюремную камеру. Лишь свет от факела освещал дальний угол комнаты. Острая боль сковывала запястья и лодыжки, не позволяя даже шелохнуться. Шея онемела от укуса, отчего было трудно повернуть голову, чтоб разглядеть руки. Сердце учащенно билось в груди, делая невозможным, сосредоточится хоть на чем-либо. Тело покрылась мелкой дрожью от пронизывающего холода, от которого не защищала ткань платья. Я дернулась, чтоб вырваться из этого заточения, но тело изогнулась дугой от резкой боли пронзившей его. Задыхаясь от пережитого, я различила еле слышимый скрип открывающейся двери, затем меня окутала тьма, а когда удалось вырваться из ее плена, то в темноте различила две фигура, одна из которых была Кетаном. В руках он держал кинжал Судьбы, чей изумруд засиял ярче, предчувствуя то, что сможет вновь напиться крови. В испуге я закричала, привлекая их внимание…
Разбудил меня запах поджариваемого на костре мяса. От яркого света кружилась голова, стало трудно дышать, а из носа потекла кровь. Я быстро стерла её тыльной стороной ладони и осмотрелась вокруг. Первое же, что бросилось в глаза, было вздрагивающее над головой чего-то вроде кролика тело вирта Тагорета. Вид столь необычной утренней трапезы прогнал страшный сон. Кетан, видя мою реакцию, усмехнулся:
— Доброе утро, — не без иронии произнес он — прошу к столу, виэль. Должен признаться, что с зорким глазом нашего нового спутника охотится, стало несравненно проще…
До меня медленно доходили его слова:
— Спутником?
— Вирт Тагорет великодушно согласился сопровождать нас в Изгран, Катарина.
6
Путь до портового города лежал через леса, раньше бывшие владением артейцев. Вернее будет сказать, что это была территория, контролируемая ими, так как сами артейци больше предпочитали соседство тангерийцев, чем жителей Изграна или же вьютов, живущих по ту сторону реки. Мы следовали вдоль реки по течению, как утверждал наш спутник, она должна была вывести нас к Изграну не ранее, чем к следующему новолунию. Теплое время было на исходе, и погода портилась с каждым днем. Уже к полнолунию небо начало хмуриться и ковер из пестрых листьев устилал путь, а к тому моменту как мы въехали в земли Изграна, начался сезон дождей, ежегодно доставлявший рабочим отца в нашем доме массу неудобств, но в этих землях это была настоящая катастрофа. Кое-где река вышла из берегов и затопила прибрежные селения. Мы вынуждены были теперь следо