Лауреатский фестиваль собрал далеко не только лауреатов — на нем выступили 94 участника из 26 городов. Некоторые группы приезжали на Елагин остров безо всяких приглашений, например, «Красный хач» прикатил в Питер на свой страх и риск. Кроме того, разжалобить Житинского и пробиться на сцену смогли несколько десятков ленинградских групп из третьего и четвертого эшелонов. Концертный марафон продолжался так долго, что приехавший на фестиваль «Чайф» успел слетать в Харьков, выступить там и вернуться обратно в Ленинград, не опоздав к своему выходу на сцену. Попасть в Зеленый театр можно было по входным билетам ценой всего в 20 копеек. Но на концерты приходило гораздо меньше народа, чем ожидалось, — спад интереса к року давал знать о себе и здесь.
«Отражение» расшевелило четыре тысячи человек, пришедших в Зеленый театр в воскресенье вечером. О выступлении «Апрельского марша» Андрей Бурлака писал в своем журнале «РИО» (№ 37): «Голые идеи облеклись в плоть остроумных мелодических решений, изящных аранжировок и словесных парадоксов. Песни «АМ» почти всегда рассудочны, но теперь рассудок не довлеет над чувством, а находится с ним в неустойчивом, но естественном равновесии». Выступавший во вторник «Чайф» стал настоящим хэдлайнером этого вечера. Не повезло «Водопаду». Влюбленный в него Житинский поставил верхотурцев на почетное последнее место во вторую субботу, фактически они должны были закрывать весь этот питерский Вудсток. Но выступавшие перед панк-фолк-рокерами всякие «крематории», «пикники», «аукцЫоны» и прочие БГ, так затянули свои программы, что на четвертой «водопадовой» песне наступила полночь. В тыкву никто не превратился, но техники вырубили звук, а публика трусцой побежала к неблизкому метро, которое вот-вот могло закрыться. В воскресенье среди прочих внеконкурсных металлистов отметился «Красный хач». «Позабавил «КраХ» урловым имиджем и левацкими текстами, хотя группа постоянно скатывалась к фарсу и пародии — не то на самих себя (ой, какие мы сердитые, даже самим страшно!), не то на Рикошета» («РИО», № 37). На менее продвинутых, чем Бурлака, зрителей Таранта сотоварищи произвели благоприятное впечатление, что доказывали появившиеся на ленинградских заборах граффити: ««Красный хач», мы вас любим!»
Четвертый сезон рок-клуба открылся 30 сентября традиционным концертом в ДК Свердлова. На нем выступили уже знакомые публике «Группа Макса Ильина», «День», «Солярис» и «Красный хач», а также три коллектива, не выступавшие на творческих мастерских, — «Топ», «Траппа» и «Сама по себе». Появление новичков на подобных концертах являлось нонсенсом, но в данном случае объяснимо. Поп-роковый «Топ» Евгения Горенбурга уже записал дебютный альбом и много выступал на других площадках города. «Траппой» называлась супергруппа, собранная на один раз для сценической реализации песен экс-«флаговца» Александра Тропынина. На фоне игры Виктора Комарова и Алексея Могилевского (экс-«Наутилус»), Павла Устюгова и Игоря Злобина (экс-«Чайф») и Владимира Коровина (экс-«Флаг») вокал автора материала смотрелся бледновато.
«Самой по себе» была Ольга Лебедева — персонаж с нехарактерной для рокерши биографией. Преподаватель в музыкальной школе с консерваторским образованием, 25-летняя мать троих детей сочиняла интересные песни. Жесткие, колючие мелодии сочетались с острыми, порой натуралистическими текстами на женские темы. В рок-клуб Олю занесло через группу «Флаг», с музыкантами которой она поддерживала дружеские отношения. Свою собственную команду она собрала буквально за месяц до открытия сезона. В нее вошли гитаристы Виктор Коврижных и Виктор Буньков, басист Анатолий Таран, клавишник Сергей Прахов и ударник Александр Плясунов.
После выступления на IV фестивале СРК Оля с помощью музыкантов группы «Внуки Энгельса» записала альбом «Быть общей деткой» (вышел на CD в 1992). Участник той записи Алексей Хоменко до сих пор восхищен ее талантом: «Оля Лебедева по-своему гениальный человек. Она по-женски прагматичная, но в то же время неадекватная, и это замечательным образом сочетается в ее творчестве. Мелодии вроде бы неширокие: полтона сюда, полтона туда, но в результате получается полный улет. Все ее песни — потенциальные хиты, но вышло их так немного…» Скоро никому не известная провинциалка получила гран-при конкурса «Ялта-92». Алла Пугачёва пригласила ее принять участие в своих «Рождественских встречах» и взяла в свой репертуар четыре песни Лебедевой (правда, для Примадонны жесткий текст пришлось смягчить). В 1994-м у Лебедевой вышел второй CD, «Плачь, детка». Казалось бы, карьера молодой певицы на взлете! Но в середине 90-х артистка неожиданно исчезла лет на шесть. Только в 2001 году она выпустила свой новый альбом — «Делать тебе больно», скрывшись под псевдонимом Сладкая N. Музыка Ольги приобрела жесткость, а голос стал прокуренно-хриплым. В рекламной кампании альбома Сладкая N всячески избегала упоминаний о своем свердловско-пугачевском прошлом. После этого всплеска Ольга Лебедева окончательно пропала из поля зрения широкой публики…
На IV фестиваль, как и год назад, съехались множество журналистов. Рок-тематика перестала быть «жареной», и репортажи стали более профессиональны. Эту картину портил один персонаж, своей неуемной активностью оказавший рок-клубу медвежью услугу. Андрей Горбатов, несколько раз посетивший СРК и пообщавшийся с музыкантами, наводнил самые разные издания своими материалами. Диапазон газет и журналов был чрезвычайно широк: от «Вечерней Москвы» и «Молодежи Эстонии» до «Уральского университета» и газеты советских немцев «Neues Leben». Сами материалы были гораздо однообразнее — одни и те же статьи Андрей имел обыкновение посылать сразу в несколько изданий. Менял он только заголовки. Например, его одинаковые глубокомысленные рассуждения о творчестве Кормильцева выходили как «Успех за кадром» («Комсомолец Кузбасса», 1988.12.01), «Незнакомец, которого знают все» («Комсомольская жизнь», 1989, № 1), «Неизвестный, но знакомый всем» («Московский комсомолец», 1989.01.13) и «Неизвестный, известный всем» («Московский автотранспортник», 1989.02.02–08). Как под копирку, написаны опубликованные по нескольку раз статьи об «Агате Кристи», «Урфине Джюсе», «Насте» и «Чайфе». В результате десяток текстов превратился в пухлую папку публикаций. Гораздо оригинальнее Горбатов подходил к подписям. Иногда он именовался просто А. Горбатовым, иногда А. Лысьвинским, а порой полным титулом — Андрей Горбатов-Лысьвинский. Свой социальный статус он обозначал как «студент факультета журналистики УрГУ» (где долгие годы учился на заочке) или «научный сотрудник театрального музея имени Бахрушина».
В редакциях Горбатов предъявлял «отливавшую бронзой визитку: Пресс-атташе рок-студии «Наутилус Помпилиус»», рассказывал, что «опубликовал во всесоюзной прессе первые статьи о «Наутилусе»», и что ему поручено «готовить для печати и радио всевозможную информацию о студии и свердловском рок-клубе» («Российская музыкальная газета», 1989, № 11). Все это было неправдой. В газете «На смену!» (1989.12.23) похвальбу Горбатова пришлось опровергать руководству рок-клуба и директору «Студии НП» Виктору Зайцеву: «Несколько месяцев мы сотрудничали, в мае этого года прекратили договорные отношения ввиду низкого качества материалов, искажения и прямого домысливания фактов. Феноменально пронырливый человек, но это просто тот случай, когда хочется сделать себе имя на чужой популярности…» С качеством материалов у самозванца дело действительно обстояло неважно. Публикуя в пяти номерах железнодорожной газеты «Путевка» претенциозный обзор «Уроки уральского рока» (1989, февраль—март), он просто-напросто придумал множество фактов. Несуразности были настолько заметны, что в одном из дипломов, защищенных на журфаке УрГУ, появилась даже глава «Что исправит А. Горбатова?». В 1990-м «музыковеда» перестали публиковать областные молодежки — мало кому нравилось, что обещанный только им эксклюзив напечатан еще в нескольких газетах. Закончилась эта история печально. В конце 1980-х Артемий Троицкий готовил к печати энциклопедию «Рок-жизнь в СССР». За материалами о свердловских группах он обратился к Грахову, но Николай затянул с ответом. Подсуетился деятельный Горбатов-Лысьвинский, и в результате большинство статей о свердловчанах в книге скомпилированы из его многократно осмеянных сомнительных материалов.
В конце октября прогремела новость о присуждении «Наутилусу Помпилиусу» премии ЦК ВЛКСМ. На самом деле это была давняя задумка Марата Файрушина: «Когда в 1987 году я согласовывал участие «Наутилуса» на фестивале «Рок-панорама», над залитованными в Свердловске текстами долго смеялись эстеты из ЦК ВЛКСМ. Их не очень интересовал общий смысл. Музыку они вообще не слушали. Цеплялись к отдельным фразам, царапавшим их художественный вкус, вроде «Ален Делон не пьет одеколон». Я убеждал их оценить песню целиком, но поддавались они на мои уговоры с трудом. Именно тогда мне пришла в голову мысль выдвинуть «Наутилус Помпилиус» на премию Ленинского комсомола. Казалось логичным, что группе-лауреату будет легче пробиваться на концерты любого уровня». Прямо в самолете из Москвы Марат начал накидывать черновик документов по выдвижению «НП» на премию.
В Свердловском обкоме комсомола эту идею одобрили, все считали, что «Наутилус» вполне достоин такой премии. Документы были согласованы и ушли в ЦК, где больше года бродили по разным инстанциям. За этот год в жизни «НП» изменилось практически все, но тем не менее в 1989 году премией ЦК ВЛКСМ наградили Бутусова, Умецкого и Кормильцева.
Комсомольская пресса ликовала по поводу высокого признания истинных героев молодежи, но через месяц бабахнула еще одна новость: 29 ноября Илья Кормильцев направил в ЦК письмо с отказом от премии. «У ЦК ВЛКСМ нет морального права награждать нас чем бы то ни было, — заявил он в интервью газете «Уральский рабочий» (1989.11.30). — Это просто рекламный трюк, игра на политической конъюнктуре… Если это не конъюнктура, то что? Беспринципность? Лицемерие?»
Илья подчеркивал, что «к нынешнему составу Свердловского обкома ВЛКСМ я отношусь с симпатией», и утверждал, что «если бы премию мне дали они, я бы от нее не отказался». Тем не менее первый секретарь обкома Андрей Королёв, по его собственн