города представлять СРК. В конце 1991 года Виктор Зайцев, владелец «Студии НП» пригласил «Солянку» для записи новой программы. К началу 1992 года альбом «Изгой» был сведен. Попытка издать его на виниле не удалась из-за наступивших сложных времен. По тем же экономическим причинам к 1994 году «Солянка имени Бобы Докутовича» прекратила существование. Сегодня Константин Ширяев занимается фольклорным проектом «Хрюкс», Сергей Подкустов является участником группы «Роги», Эдуард Бородулин играет в «Stambulchik Brothers».
«Бит-Бардак» создали студенты лесотехнического института в 1988 году. Музыка «ББ» представляла собой веселую смесь: немного фанка, немного панка, побольше гаражного ритм-н-блюза, чуть-чуть ска с традиционными для этого стиля дудками. Группа много выступала в Свердловске и области, в 1990 году съездила на московский «Сырок». В том же году в подвале столовой студенческого городка Лестеха был записан первый альбом «13». Через несколько месяцев появился второй альбом — «Желтые сны Чернозара Селедкина». В музыке отчетливо наметился крен в сторону агрессивного ска-панка. Ответственность за это нес тромбонист Алексей Мелкозёров, сформировавший неплохую духовую секцию. Помимо них «Бит-Бардак» учиняли фронтмэн и клавишник Александр Сальников, гитаристы Владимир Бражкин и Александр Дементьев, басист Алексей Овчинников, а также барабанщики Сергей Рутенко и Илья Скуратовский (экс- «Апрельский марш»). К сожалению, в 1991 году эта многообещающая компания развалилась.
Перед своим первым выступлением 2 июня «Смысловые галлюцинации» убеждали Стерхова, что их надо отправить на концерты в Германию, что они должны показать советский рок всей Европе. Перед таким напором трудно было устоять — «Глюков» выпустили для начала на сцену ДК Ленинского района. Сразу смутило, что настраиваться они отказались: «Нам не надо репетировать, мы просто выйдем и сыграем». Сыграли они тогда очень плохо, даже инструменты не строили. Однако их амбиции не уменьшились. Во время спора о том, чем было их выступление — лажей или путевкой в Европу, разгоряченный Рудольф заявил: «Ребята, если вы через 10 лет прозвучите хотя бы на всю страну, с меня — ящик коньяка». Возможно, благодаря этому стимулу «Смысловые галлюцинации» уверенней зашагали к грядущей всероссийской славе. Кстати, после того концерта «СГ» все-таки приняли в Свердловский рок-клуб. Они стали последней рок-группой, зачисленной в его ряды.
«Действующая» звезда выступила в ДК Ленинского района всего один раз. Проездом из Владивостока в Ленинград в Свердловске нарисовался Ник Рок-н-ролл со своим очередным составом и упросил Рудольфа выпустить его на сцену. Программа у звезды советского андеграунда была специфическая: два-три аккорда и заумный рев в микрофон. Свердловская молодежь осталась к этой музыке холодна. Тогда Ник выхватил откуда-то лезвие бритвы и чикнул себя по щекам. Он пел, кровь хлестала на его белоснежную рубашку, но публика не проникалась, разве что кого-то в зале чуть не стошнило. Это была явно не та реакция, какой ожидал Ник. Он передал бритву другому участнику группы. На сцену кинулся Рудольф, но музыкант успокоил его: «Да не буду я резаться, так, просто подержу». Рудик замахал руками операторам, мол, кончайте эту мясорубку. Звук стих. Публика молчала. Ник зло бросил в зал: «Ничего вы не понимаете!» — и вышел на улицу.
Рядом с ДК Ленинского района квартировался полк милиции. У входа тусовались несколько милиционеров. Вид мужика с порезанной физиономией и в окровавленной рубашке не произвел никакого впечатления на повидавших многое свердловских постовых. Звезда андеграунда разочарованно проворчала: «Странно, меня даже не загребают», — и пошла себе дальше, в более гостеприимный Ленинград. А память о том «концерте» видна на лице Ника до сих пор.
Грахов по-прежнему относился к подрастающему поколению с недоверием: «Группы, выступавшие на Сурикова, хотели играть во Дворце молодежи. Но какая Молодежка, если и маленький зальчик не всегда был полон. Они просили: «Организуйте нам поездки в другие города, нас здесь не понимают!» А как можно это организовать, если они и здесь-то никому не интересны».
Копеечные билеты в ДК Ленинского района и «Пепси-кола» не окупали даже затрат на проведение мастерских. Неумолимо приближался конец года, который сулил прекращение всех дотаций. Надо было попробовать заработать деньги.
Рудольф взял четыре выходных дня, стал думать, высчитывать и анализировать. Предложил следующую схему: рок-клуб проводит одно-два крупных мероприятия в год, на собранные средства помогает молодым артистам. Чтобы деньги не кончались, в перерывах между фестивалями надо заниматься коммерческой концертной деятельностью. В противном случае придется закрывать лавочку.
Грахов и Стерхов решили организовывать туры по маршруту Ижевск—Пермь—Свердловск—Челябинск раз или два в месяц. Рудик проехался по маршруту и заручился поддержкой рок-деятелей в узловых точках. Ошибка заключалась в том, что он сделал ставку на своих знакомых по рок-федерации. Руководители бесславно канувших в Лету местных рок-клубов уверенными голосами докладывали о бурной подготовке, а в последний момент оказалось, что и рекламы нет, и билеты не проданы. Пришлось Стерхову покрывать финансовые гарантии перед «Чайфом» из собственного кармана, а «Настю» тормозить прямо на вокзальной платформе — для ее выступления в Перми не был даже арендован зал.
«Чтобы осуществить этот коммерческий проект, мне пришлось бы заниматься только им. А кто бы делал остальное? — сокрушается Рудольф. — А ведь деятельность рок-клуба продолжалась, проводились творческие мастерские… Довести до ума тур без отрыва от производства оказалось невозможно».
Эта неудача подорвала веру Рудольфа в перспективность организации, с которой он прожил 4 года.
«На патефон поставлю пластинку и застрелюсь…»(Свердловский рок на виниле)
Что в Советском Союзе подтверждало статус состоявшегося Артиста? Записи, концерты, даже гастроли — все это могло быть атрибутами и самодеятельности. Даже попадание в телевизор не гарантировало переход исполнителя в новый статус. В СССР доказательством официального признания артиста или группы был выпуск их песен на пластинке. Собственные творения, стоящие на полках магазинов рядом с дисками Моцарта, Чайковского и «Boney M», снились по ночам многим советским рокерам.
В стране существовала строгая монополия на производство виниловых аудионосителей. Мимо монструозного гиганта — Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия» — могли проскочить разве что мелкие кооператоры, нарезавшие на маленьких гибких пластиночках звуковые приветы или отдельные шлягеры звезд отечественной и зарубежной эстрады. Шесть принадлежавших «Мелодии» заводов грампластинок (в Москве, Апрелевке, Ленинграде, Риге, Ташкенте и Тбилиси) штамповали только идеологически выдержанную продукцию, прошедшую через частое сито строжайших худсоветов. Слово «рок» члены этих советов то ли не знали вообще, то ли на дух не переносили. Если западным звездам первой величины, вроде Пола Маккартни или Элтона Джона, еще удавалось донести до советской публики отдельные свои альбомы (пусть и потерявшие некоторые песни), то отечественные рок-группы о собственных пластинках даже и не мечтали.
Конкуренция с магнитофонной культурой, во многом появившейся из-за неповоротливости самой «Мелодии», гиганта грамзаписи абсолютно не пугала. Прелести плановой экономики и монопольное положение на огромном рынке позволяли не обращать никакого внимания на растущий интерес молодежной аудитории к рок-музыке, в том числе и на русском языке. Зачем искать и пестовать новые таланты? Гораздо проще забивать полки магазинов по всему СССР пластинками с бодрыми комсомольскими песнями, слегка разбавляя их дисками любимых народом Аллы Пугачёвой, Софии Ротару и Валерия Леонтьева.
Положение дел в отечественной индустрии грамзаписи обрисовал в своей песне «Водопад имени Вахтанга Кикабидзе»:
«В Москве на широком проспекте находится дом номер пять,
А в домике том управление, что фирмой «Мелодия» звать…
«Аквариум» плачет на крыше, «Машина» ревет у дверей,
Страдают Шевчук и «Алиса», «Турнепс», сельдерей и пырей».
Положение дел на всесоюзной фирме грамзаписи начало со скрипом меняться только с середины 1980-х. В 1987 году до своей первой пластинки «доревелась» «Машина времени». Примерно тогда же смог утереть слезы «Аквариум», получив собственный лонгплей. И пошло-поехало…
Одновременно с «дебютным» диском «Аквариума» на прилавки страны попала и пластинка, содержащая первую отлитую в виниле песню из Свердловска. Это был сборник «45 минут в воскресной студии», содержавший, наряду с номерами «Круиза», «Лотоса» и Владимира Преснякова-мл., «Балладу» группы «Кабинет». Пластинка была довольно безвкусно оформлена, и, что самое неприятное, треки перемежались идиотскими шумами, издаваемыми «молодым и, кажется, подающим большие надежды звукоимитатором, артистом Москонцерта Алексеем Птицыным» (из аннотации диска). Эти потуги на юмор очень мешали прослушиванию музыки. Сами «кабинетовцы» узнали о собственном релизе чуть ли не случайно. Да, они отвозили свой альбом «Вскрытие» в Москву на радиостанцию «Юность», знали, что в эфир попала «Баллада», но вот о том, что она выйдет еще и на пластинке, не подозревали. Да и кто такие, в конце концов, эти самодеятельные артисты, чтобы ставить их в известность о планах самой «Мелодии»?! Они должны быть рады, что их имена упомянули на обложке пластинки (правда, с ошибкой — Аркадий Застырец стал почему-то В. Застырцем)! Они и радовались…
Так же по-хозяйски «Мелодия» обходилась с рокерами и в дальнейшем. В 1988 году на виниловых сборниках появились первые песни «Наутилуса». На обложке постфестивальной пластинки «LITUANIKA 87» не только с ошибкой написано название самого фестиваля, но песня «Наутилуса» «Шар цвета хаки» почему-то именована как «Новые легионы». Чуть позже на виниловый отчет о фестивале «Рок-панорама-87» попал тот же «Шар».