Д. Лемов, 2016
В марте на концерте в честь дня рождения рок-клуба появление Бутусова на сцене вызвало в зале нечто вроде скоропостижного урагана. Не сразу узнанный из-за слабого освещения (настраивался аппарат), Слава одним своим видом вызвал восторг у поклонников, на сетчатке глаз которых он был отпечатан до той поры в героико-романтической позе. У сцены собралась толпа. В воздухе запахло жареным. Однако первые же аккорды воскресшего в новом составе «НП» охладили всеобщий пыл не хуже ушата холодной воды или дубинок стражей порядка. В новой музыке не было привычных и бьющих наверняка подъема и надрыва, дешевой клавишной помпезности. Зато был нерв, внутренний импульс. Не было слащавости и кича. Были профессионализм, уверенность и настоящий звук хорошей музыки. Все это, кроме разве что эффекта неожиданности, отразилось в магнитоальбоме «Наугад», включающем в себя, наряду со свежим материалом, пять старых вещей в иной интерпретации, в том числе совершенно неузнаваемый «Отход на север», доведенный до предела безысходности, балладу «Падал теплый снег».
Слаженность акцентов, приглушенность контрапунктов, меланхоличная монотонность ритмического рисунка, оттеняющая тончайшие нюансы инструментальных партий, жесткая гитарная «волна» — такова музыка альбома «Наугад». Она вряд ли найдет отклик в нежных девичьих сердцах, которым неведом кайф пластинок «Кьюэ» и «Кинг Кримсон». И дело даже не в том, что гитарист Александр Беляев (экс-«Телевизор», к выходу альбома экс-«НП») играет в манере «Кьюэ», а пара вещей альбома («Она ждет любви» и «Черные птицы») звучат так, будто маэстро Фрипп руку приложил. Избежавший цепких лап масс-культа, «НП» стал другим, строгим и в какой-то степени элитарным. «Наугад» уже не сможет служить, как «Разлука», фоном для дружеских попоек. С пивом он не протянет. Эти песни нужно слушать, иначе они будут просто раздражать. Их нужно понять и ощутить их настроение. Философские миниатюры и микро-эссе Кормильцева в исполнении Бутусова требуют такой же работы мысли, таких же затрат душевной энергии, что и картины экспрессионистов или пьесы Беккета.
В перегруженности философией — определенный недостаток альбома. В нем нет целостности, будто авторы стремились так или иначе потрясти сознание слушателей набором экстраординарных мыслей. Что же, им трудно отказать в интеллектуализме. Но альбом при этом слушается как сборник случайных вещей, лишенный общего стержня.
Камерный, абсолютно некоммерческий «Наугад» вряд ли станет событием года. Он слишком мрачен. Жизнеутверждающе звучит лишь рождественский гимн «Родившийся в эту ночь». Оценит новую работу «НП» только «имеющий уши». Но ленноновская Люси, паря среди небес в алмазах, легко узнает свою сюрреалистическую тень в сумасшедшем пацане, вокруг которого метафизическими волнами льется «Музыка на песке».
Алексей Коршун.
«Рок-хроника», 1991, № 1 (4)
Эта музыка непривычна для уха свердловских рок-фанов, воспитанных на около-арт-роковых структурах. На память приходит таинственный, постепенно уходящий в область преданий фанк-оркестр «Солярис», чей заразительный свинг на третьем фестивале рок-клуба резко контрастировал с общим фоном и не укладывался в рамки местных традиций. Но в этом сходство его с музыкой Ольги Лебедевой и заканчивается. «Солярис» — чисто музыкальная, то есть не текстовая группа, к року относящаяся постольку, поскольку такой джаз в городе не принят. Лебедева — явление без всяких скидок рок-н-ролльное, несмотря на сложность идентификации ее стиля.
Уверен, что у многих, кто слышал Ольгу, возникает желание найти аналоги ее песен у Сюзи Кватро, Кейт Буш и «Blondie», выделить источник музыкального вдохновения из творчества Стинга или «Style Council». Можно как угодно назвать ее стиль: нововолновый фанк, поп-буш или свердловский «нью-эйдж». Но никакой ярлык, стереотип поп-музыки не объяснит смысл этих песен и не вместит в себя затерянный мир, который кроется за словосочетанием «быть общей деткой». И то, что специфическое звучание тромбона в большинстве номеров делает их похожими на вещи Стинга, ровным счетом ничего не значит.
«Технические» данные (диапазон голоса, манера пения) Ольги сближают ее с Настей Полевой. Корни у них общие. Женская душа, женское естество — даже не тема: топливо их песен. Сравнение неизбежно.
Странная мистическая сила связывает песни Насти и Ольги (наверное, та, что связывала доктора Джекила и мистера Хайда). У Насти она в обрамлении экзотических цветов в сказочных видениях. У Ольги — предельно земная, уставшая курить сигареты без фильтра. И при этом она одна и та же.
Ответ на вопрос, что значит «быть общей деткой», попытался дать еще Достоевский, создав бессмертный трагический образ Натальи Филипповны. Минул век, и в песнях Ольги воскресла эта несчастная женщина, которая никогда не читала мир «как роман» и с самого начала разбила и выбросила розовые очки. Она больше всего боится жалости. И больше всего ей нужна жалость. Потому что жалость — это детство любви. Наверное, если вывернуть комфортную Шадэ наизнанку, то получится рассерженная, но жаждущая тепла Ольга Лебедева.
Самая законченная и яркая вещь альбома «Я уйду к нему» (достойный ответ на вызов Майка Науменко «Ты дрянь!», брошенный с десяток лет назад) позволяет надеяться, что «начинается новая стадия», как поет Ольга в другой песне, новая стадия или, по крайней мере, новое направление свердловского рока.
Алексей Коршун.
«Рок-хроника», 1991, № 1 (4)
Второй альбом группы «ОТК» мелодичен, энергичен и ритмичен. Неплохие мелодии, нововолновые аранжировки с акцентом на фанковый электробас. Правда, тексты удивляют. В 1990-м герои «ОТК» находят поводы для переживаний, которые в открытом мире отрефлексировали лет пять назад. Например, «Панельный дом» созвучен песне «ДДТ» пятилетней давности. Неужели в герметичной атмосфере закрытых городов и настроения консервировались?
Сперва «Комедиантов» слушать, в полном соответствии с названием альбома, весело. Ироничный гимн служебному долгу «Я так люблю…» свидетельствует о хорошем чувстве юмора его создателя Павла Федоровского. Но следующая за ним «Без 15-ти 16-ть» бьет под дых — такое скучное морализаторство в наших краях встречалось редко. Веселая «Про комаров» с неожиданными, хотя и порой корявыми рифмами возвращает слушателей к жизни, но заключающая альбом длинная и скучная «Накануне» убивает всю веселость. И это вы называете комедией?!
Дело вовсе не в чересполосице настроений. Было бы даже интересно, если темперамент альбома скакал бы как кардиограмма. Дело не в том, что энергичная упругость сменяется лирикой. Просто эти медляки — из ресторанной серии «дамы приглашают кавалеров». Два самых нудных номера стоят в самом конце альбома, сбивая всю его бодрость начисто. Невыстроенность программы — главная беда «Комедиантов».
Д. Лемов, 2016
Более незатейливого альбома еще не знало свердловское рок-товарищество. Была акустика, был откровенный куплетизм, были предельно «прямоугольные» рок-н-ролльные квадраты, но чтобы так просто, так легко, как бог на душу положит, без претензий на откровения и проповеди — такого еще не было.
Акустический альбом — свидетельство стремления вырваться из всевозможных границ, так или иначе устанавливаемых имиджем и стилем любой группы, даже самой схоластичной, эклектичной и безалаберной, хотя в нем и отдана дань двум ипостасям Сергея. «Биробиджанский Музтрест» ощущается в подаче материала — этакий концерт для друзей, с помощью друзей записанный («посторонние» звуки студии создают расслабляюще-домашнюю атмосферу). «Апрельский марш» присутствует в непередаваемой, присущей только ему романтической ауре тех мест, где речь идет о любви, пусть и не совсем традиционной. «Белинда, девушка полей» — не родная ли она сестра «Сержанта Бертрана»?). Но во всем остальном источник вдохновения — то самое утилитарно-обыденное искусство, которое окружает нас с пеленок. Стиль альбома — «тихий интеллигентный кич», и поэтому в музыкальном плане в нем почти начисто отсутствует рок (если не считать «Географию секса», в финале которой на мгновение оголяется родной рок-н-ролльный нерв).
И все-таки этот альбом — роковой, хотя и без рокового антуража. Парадокс не новый: вспомните хотя бы «Треугольник» «Аквариума», ведь рок — не столько музыка, сколько способ существования белковых тел в агрессивной среде.
Алексей Коршун.
«Рок-хроника», 1991, № 4 (7)
Более всего альбом напоминает первые записи «Чайфа». Те же плюсы и минусы при мощном рок-н-ролльном запале, невыразительность текстов и ощутимый налет того, что именуется провинциальностью. Чувствуется, что у «Солянки…» была ясная цель: настоящий рок-альбом с продуманным и выстраданным содержанием, определенным звучанием, что и удалось в общих чертах. «Трагедия» крепко сколочена стальными гвоздями ритма.
Нет одного — самостоятельности темы. Почти для каждой песни можно найти первоисточник. И сама песенка, давшая название альбому, с ее замысловатым многоголосием на манер русских хоров, проистекает из «Страданий извозчика Еремы» — песни куда более стёбной. Самое смешное, что песни, в которых нет потуг на смысловую нагрузку («Рок-н-ролл») или с трудом улавливаются слова из-за качества записи («Достали!»), звучат явно выигрышно. Видимо, вступает в действие тот механизм, благодаря которому когда-то вылезли на авансцену легендарные «Слэйд». Вряд ли сами англичане в их звуковом шквале различали слова, вылетавшие из луженой глотки Нодди Холдера.
Возможно, осколки и шрапнель слэйдовского драйва затерялись в душах музыкантов «Солянки». Возможно, в будущем эти «ядовитые» семена дадут о себе знать какими-нибудь восхитительно-чудовищными всходами.