месте с ними в Баку, естественно, знал и как называется группа, и как звучит ФИО ее лидера. Так что стилистические и фактологические особенности этой публикации явно на совести журналистов «Красного знамени».
Альбомы 1981
Художник Олег Ракович нарисовал оригинал обложки этого альбома мелом на классной доске. Это было сделано явно неспроста — есть в этой записи что-то школьное. Не ученическое, нет, скорее — мальчишечье-бесшабашное. Герой этого альбома — молодой парень, беззаботный, но способный иногда задуматься и даже погрустить. Нежный, но в то же время чуть хулиганистый. И, однозначно, чертовски обаятельный!
Сам альбом такой, каким он и должен был быть исторически. Молодая мало кому известная за пределами Верхней Пышмы группа неожиданно для себя завоевала первый приз на рок-фестивале в Свердловске. Обалдевшие от такой участи музыканты поняли, что успех надо закреплять, то есть записать альбом, вложив в него все, что помогло им победить, и прежде всего — бездну личного обаяния. Получилось именно то, что и должно было получиться.
Записывали этот материал так же безбашенно, как и исполняли: за трое суток, почти без сна, с краткими часами отдыха на спортивных матах вокруг перегревшегося магнитофона. Словом, на одном выдохе или на одном выкрике «Хей!».
Егор Белкин рассказывал, что в детстве он слушал «Веселых ребят», а в юности — «Deep Purple». Конечно, в «Не утешайся!» больше от «Люди встречаются», чем от «Child of time». В 20 лет в детство впадать рановато. Но когда вокруг друзья, на улице — солнце, а ты уже чувствуешь себя звездой, о «пеплах» вспоминается редко (в альбоме — всего один длинный гитарный запил). Хочется улыбаться до ушей и кричать каждому встречному: «Не унывай! Не грусти! Не утешайся!»
Д. Лемов, 2016
Этот альбом обращается со слушателем довольно бесцеремонно. Только если правильно ответить на вопрос «Кто ты есть?», то он впустит тебя вовнутрь и даст возможность посоревноваться в скорости с «Cars» Гэрри Ньюмана (одна из тем «Гонок» подозрительно похожа). «В кинематографе» уже чувствуешь себя среди друзей и готов легко двигаться дальше. И вдруг альбом ставит тебе подножку в «Выборе есть», и ты с размаху утыкаешься лицом в родную вязкую почву.
Очухиваешься и, вслушиваясь в спецэффекты и потусторонний голос Перова, пытаешься понять, где ты? В русском варианте «И мой сурок со мною» или вообще в «Revolution № 9»? Но на шестой минуте под стук барабанов и голос Насти становится понятно, что ты по-прежнему в альбоме группы «Трек». Движение дальше ровным уже не назовешь. Дав отдышаться на «Параде времени», альбом бросает тебя в сложную и мощную «Космогонию», заставляя вспомнить о «сонансовских» истоках этой музыки. Добравшись до финала, ты должен или забыться тревожным сном, или долго мучиться бессонницей…
На втором альбоме слышно, как выросли за год мастерство Полковника и его роль в группе. Осуществить все задумки музыкантов, прибавить к ним свои, реализовать их при помощи примитивной и самодельной аппаратуры и выдать на-гора массу стройных звуков и сложных эффектов — это дорогого стоит.
Представляю, как ломали головы над этой записью те, кто по долгу службы должен был ее запрещать. Чувствуется, что это махровая антисоветчина, а в текстах придраться практически не к чему: они или философско-нейтральны, или вообще подчеркнуто правильны. А искать вражескую диверсию в музыкальных решениях — это сложновато для чиновничьих извилин. А может, они и не слушали вовсе — запрещали, и все.
Д. Лемов, 2016
Можно ли считать песенный цикл, объединенный общими авторством, исполнением и содержанием, оперой? На мой дилетантский взгляд (да простит меня председатель Свердловского областного Союза композиторов А.А. Пантыкин), можно. Поэтому я осмелюсь считать «Путешествие» рок-оперой. Ну, хорошо, мини-рок-оперой. Приставка «мини» объясняет и 34-минутный хронометраж, и всего одну вокальную партию. Последнее также оправдывается крайне скудными техническими и человеческими ресурсами, имевшимися в распоряжении создателей.
Героя «Путешествия» после долгой, полной грехов жизни казнят на эшафоте, и он попадает на тот свет. Не принятый ни в преисподней, ни на небесах, он посещает некие странные миры и находит призрачное успокоение в довольно пессимистичном финале. Создатели альбома, обращаясь к официальным органам и зрителям на концертах, описывали этот трип так: «Это путешествие пассивного потребителя. В воображении героя мир непривычен, чужд и жесток, таков, каким он его создал. Нигде нет места человеку, который смотрит на жизнь со стороны». Но у главного героя, которого «играет» Пантыкин, такой по-детски высокий и нежный голос, что в преступления его веришь с трудом. Уже на второй песне испытываешь к нему жалость, а на третьей — с симпатией начинаешь следить за его приключениями.
Видимо, декларируемая страсть в осуждении порока не убеждала и идеологических противников «Урфина Джюса». По крайней мере, газета «Собеседник» в мрачном для музыки 1984 году обрушивалась на альбом «УД» «Город объедков», «в котором действительность так перевернута и искажена, что задумываешься, что стоит ли вообще создавать такое». Оставим тенденциозно перепутанное название альбома на совести журналиста.
В 1970-х—начале1980-х годов жанр рок-оперы пользовался на Среднем Урале большой популярностью. Известно по крайней мере о десятке попыток создания такой крупной рок-формы. Некоторые из них были доведены до сценической премьеры, но зафиксированной на пленке и в истории осталась всего одна. Эта рок-опера известна под кодовым именем «альбом группы «Урфин Джюс»» «Путешествие».
Д. Лемов, 2016
1982. «Физиология звукозаписи»
1982 год примечателен появлением двух выдающихся альбомов, ставших на несколько лет визитными карточками свердловского рока, — «15» («Урфин Джюс») и «Трек-III». И на местных ценителей, и на слушателей во всех концах Советского Союза эти катушки с пленкой произвели впечатление не только материалом и классом музыкантов, но и высочайшим качеством саунда. В это же время в Свердловске заканчивал университет и начинал писать первые серьезные песни студент Александр Башлачёв.
«Чем играю дольше я, тем я больше сам вырастаю»(1982. Хроника)
Намечавшееся в предновогодние дни примирение «Трека» и «Урфина Джюса» так и не состоялось. Время забыть все разногласия еще не пришло. Две главные уральские группы продолжали двигаться параллельными курсами. Могло показаться, что они поменялись ролями: «УД» вовсю готовился к записи, а «Трек» отшлифовывал концертную программу.
Несколько разочарованный «Путешествием», сотворенным с помощью телевизионных звукоинженеров, Пантыкин теперь решил покорить Свердловскую киностудию. Главная роль в каком-нибудь уральском блокбастере его не интересовала. Александра манила таившаяся в недрах кинофабрики возможность записи аж на 12 каналов. Сговорить киношных звукорежиссеров подхалтурить за алкоголь или наличные средства вариантов не было — территория киностудии полностью контролировалась ее директором Юрием Александровичем Асловским. С ним и его заместителями и пришлось общаться Пантыкину. Киноруководители объяснили, что «Урфин Джюс» сможет записаться в их тон-ателье, но только предоставив солидное гарантийное письмо об оплате всего студийного времени.
Пантыкин помчался в профком ставшего уже родным завода «Радуга». Профкомовские работницы все еще находились под впечатлением грамот, полученных «УД» в Баку, и сувениров, привезенных оттуда же обаятельным Сашей для них лично. Они с легкостью подписали гарантийное письмо: «Пускай эти милые музыканты как следует запишут свои песенки, вреда от этого не может быть никакого».
В начале марта Олег Ракович снял для «Урфина Джюса» маленький музыкальный фильм «Пассажир» (слово «клип» тогда еще никто не знал). Пообщавшись с любительским кинематографом, группа направилась в недра кино профессионального и на два месяца под руководством звукорежиссера Сергея Сашнина засела в тон-ателье.
Отвлеклись от студийной работы «урфины» лишь однажды. В середине апреля они отправились в Вильнюс, где состоялся фестиваль «Опус-82». Налаженные в Баку связи начали давать плоды — свердловчане не пробивались на этот смотр-конкурс, а были приглашены на него специально. «Опус» получился представительным — на нем играли 15 команд из Прибалтики, Белоруссии, Ленинграда. На общем фоне «Урфин Джюс» смотрелся великолепно и сумел завести флегматичную литовскую публику. Особо отличился Белкин, получивший приз как лучший гитарист. Прибалты уверяли, что он им чем-то напомнил Джимми Хендрикса. Сам Егор с творчеством американского виртуоза познакомился лишь пару лет спустя, а подобные ассоциации он объяснял прозаично: «джюсовцев» вытащили на бис прямо из раздевалки, причем без предварительной договоренности. Так что бисовали они в том, в чем застал их успех. Белкин был вообще полуголый, и разгоряченные литовцы нашли в его обнаженном торсе нечто хендриксоподобное.
Призовых мест в Вильнюсе не распределяли, но четыре лучшие группы, в том числе «Урфин Джюс», получили право на участие в заключительном гала-концерте. Кроме того, жюри присудило свердловчанам приз «За наиболее актуальное направление в музыке». Руководство «Радуги» вновь получило повод гордиться своими питомцами.
Пока «урфины» выходили на бис в Литве, «Трек» готовился услаждать слух свердловской публики. 20–21 апреля в ДК «Автомобилист» прошли их концерты, сбор от которых был перечислен в Фонд мира. 600 рублевых билетов, официально выданных обкомом ВЛКСМ, разлетелись вмиг. Оба вечера зал был полон. Перед рокерами уже не в первый раз публику пытался разогреть ансамбль политической песни «Аванте». Его вежливо терпели — все понимали правила игры.