А. М. 1985
(«Свердловское рок-обозрение» № 1, 1986)
По-настоящему удивить этот альбом способен лишь тех, кто до него не слышал ни одной песни «Трека». Тот, кто знаком с первыми двумя записями, сможет лишь констатировать: «Группа по-прежнему в великолепной форме». Все качественно, как всегда. Перов снова выдает великолепные соло, Полковник опять демонстрирует свою власть над звуками и техникой. Разве что Настина роль стала более заметна: она поет в трех песнях из пяти, да еще поучаствовала в сочинении последней инструментальной композиции. Все стабильно великолепно! Но в этой стабильности кроется опасность. От нее совсем недалеко до рутины, а там уже рукой подать до элементарной скуки.
Концепция альбома проста: пять песен, упакованных в рамки двух инструментальных композиций. Три первые песни бичуют нравы, а оставшиеся две — на антивоенную тему. Нравы бичуются как-то однообразно. После великолепного «Клея» слушать «Рецепт успеха» просто неинтересно — то же самое осуждение приспособленчества, но уже не в аллегорическом ключе, а на приземленно-бытовом уровне. Зачем этот повтор? Даже если сто раз сказать: «Ай-ай-ай», приспособленцев меньше не станет. А вот ощущение дидактичности останется. В дуэте «Несомненная польза размышлений» Настя вообще «играет роль» строгой учительницы, воспитывающей все того же приспособленца. Здесь бы уловить хоть чуть-чуть иронии, но нет, за юмором — это не к «Треку». Они предельно серьезны в своем морализаторстве.
Ситуацию спасают две песни на, казалось бы, избитую антивоенную тему. Они стоят в идеальной последовательности. С уровня пола в детской, на котором выстроены «Солдатики», антимилитаристский протест поднимается до поистине планетарного масштаба в «Как поверить?!» Вот здесь даже переизбыток пафоса служит лучшему раскрытию заявленной темы.
Музыка «Трека» намного пережила смыслы, которые группа вкладывала в некоторые свои тексты. Годы спустя это особенно хорошо заметно. И здесь тот редкий случай, когда превосходство формы над содержанием можно только приветствовать!
Д. Лемов, 2016
В самом конце 1970-х Александр Пантыкин, пытаясь определить стиль «Сонанса», придумал термин «калейдоскоп-рок». Этот неологизм полностью подходит для характеристики альбома «15». Чего тут только нет, все сверкает и переливается.
Четко выстроенной смысловой структуры, на которую нанизывались все песни «Путешествия», в «Пятнадчике» нет и в помине. Его концепция подобна тому же калейдоскопу (или игре «15», давшей название альбому): песни можно перемешивать и выстраивать в любом порядке — общий смысл от этого не меняется.
«Урфин Джюс» щедро раскладывает перед слушателями все, записанное за два месяца. Авось, каждый найдет для себя хоть что-то по душе. И люди начинают копаться в предложенном ассортименте. К счастью, в двойном альбоме всего 15 песен. А ведь, учитывая творческую работоспособность группы, легко можно вообразить четверной альбом «Тридцатчик» или семерной «Полтинник».
В груде песен каждый до сих пор находит что-то на свой вкус. Особым спросом пользуются «451 F», «Homo Superior» и «Автомобиль без управления». «Человек наподобие ветра» вообще подобен откровению. Но вот именно как единое целое эта работа вызывает недоумение. Концепция «Номера все хороши, выбирай на вкус» вряд ли применима к рок-альбому. Для этих 15-ти песен лучше бы подошло название «Творческий отчет группы «Урфин Джюс» за I полугодие 1982 г.» Но для подобного сборника трудно было бы нарисовать столь же красивую обложку…
Д. Лемов, 2016
1983. «Тупик»
Год получился в форме ромба — свердловский рок раздвинул границы в его середине и резко схлопнулся к концу декабря. К лету заявили о себе новые группы, о «Треке» узнала вся страна, «Урфин Джюс» подготовил новую концертную программу с мощным шоу. Осенью обе группы слились воедино для решающего рывка, который закончился фиаско. Унылый конец года скрасила только серия концертов Майка и Цоя в Свердловске — десятки уральцев смогли живьем увидеть питерских рокеров, до того казавшихся кем-то из области легенд.
«Их худсоветов орда»(1983. Хроника)
Год начался чинно и благородно. 5 февраля на сцену верхнепышминского ДК, где проходил отборочный этап XII телевизионного конкурса советской песни «Юность комсомольская моя», вышли пятеро приличных и опрятных юношей в костюмах-тройках и при бабочках. Мало кто мог признать в них активных участников недавнего рок-семинара: группу «Урфин Джюс» (+ Пиня на клавишах) и вокалиста «Р-клуба» Сергея «Агапа» Долгополова. Под именем вокально-инструментального ансамбля завода «Радуга» они исполнили благопристойную и заранее утвержденную программу. Агап пел песню «Аракса» про прибой, который выбросил мертвых чаек, а Белкин — «Дорогу к морю» из сольного репертуара Юрия Антонова. Победили, съездили на следующий этап в Полевской. Получили диплом и там, чему на заводе были страшно рады.
В апреле рок-общественность потребовала продолжения банкета, и горком комсомола решил повторить практику семинаров или, как их называл циничный Матвеев, «пьяных вылазок на базы». На этот раз собрались на берегу озера Таватуй, где свой пионерский лагерь предоставили шефы «Отражения». Ветеранский состав разбавили новичками — группами «С-34», «Метро» и ребятами из команды, которая получила название «Наутилус» всего несколько дней назад.
Коллективы, приглашенные на семинар, должны были регистрироваться. Студентам-архитекторам пришлось срочно придумывать имя. Вариант «Али-Баба и сорок разбойников», предложенный Бутусовым, никому не понравился, хотя задним числом и закрепился за их прошлогодней записью. Звукорежиссер Андрей Макаров, бывший, как и все арховцы, фанатом «Led Zeppelin», предложил название «Наутилус», объяснив его так: «Тот же дирижабль, только подводный». Такая глубинная аналогия всем понравилась. Правда, на семинар от свежеокрещенной группы смогли поехать не все.
Автобус с рокерами притормозил у здания архитектурного института. На тротуаре зябко поеживались фигуры в кепочках. Грахов представил: «Это хорошие молодые ребята, тоже рок играют. Давайте их с собой возьмем». Белкин, глянув в окно на волосатых сиротинушек, покровительственным тоном махра согласился: «Почему бы и нет! Ребята вроде нормальные». Дверь автобуса открыли, и в высокое собрание втиснулись Слава Бутусов и Дима Умецкий.
По дороге на Таватуй Бутусов сидел в автобусе рядом с Коротичем: «Слава рассказал мне, что хочет записывать альбом. Я отнесся к этому несерьезно — ну Слава, ну альбом… Потом он признался, что мечтает посотрудничать с Кормильцевым. Я всю дорогу отговаривал его от этой мысли: «Зачем тебе этот Кормильцев, лучше пиши стихи сам, или давай найдем нормального поэта, или давай я стихи напишу…» Слава богу, упрямый Слава не поддался на мои уговоры».
Приехав на место, начали праздновать. Возлияния были бурные. Слава с Димой встали в дверях лекционного зала с бутылкой портвейна и не пропускали никого внутрь без штрафной. Благодаря такой пропускной системе, о чем читали лекции на втором семинаре — никто не помнит. Для пропаганды здорового образа жизни программу дополнили футбольным турниром. Рокеры весело погоняли мяч и вернулись за столы. Те, кто смог доползти до сцены, устроили сумасшедший джем-сейшн. Аппарат для этого безумия специально привез на турбазу Александр Новиков.
В разгар праздника один из пьяных в дым музыкантов, потехи ради, вскинул руку и неразборчиво проорал нацистское приветствие. Перепуганные сотрапезники уволокли юмориста спать (наутро он ничего не помнил). Больше всех перепугались присутствовавшие при этом комсомольцы — им могло нагореть по полной программе за антисоветскую выходку на их мероприятии. Стремную историю тщательно замяли, но рок-семинары, от греха подальше, больше не проводили.
Над советским роком уже начинали сгущаться идеологические тучи, но Верхняя Пышма была для музыкантов тихим и уютным оазисом. Коротич оторопел, когда услышал на тамошней автостанции из «репродуктора-колокольчика» мелодии из «Пятнадчика». Ничего удивительного — «Урфин Джюс» считался гордостью не последнего предприятия в городе. В Свердловске мало кто знал, что «УД» базировался в маленьком клубе на окраине Пышмы. Пленки с альбомами группы расползались по всей стране. Уполномоченным на то органам требовалось принимать меры, но найти «УД» никто не мог. Новый начальник городского отдела культуры Свердловска Виктор Олюнин, не любивший самодеятельный рок не только по служебной обязанности, но и, как казалось многим, всеми фибрами души, был бессилен. Он искал зловредный «Урфин Джюс» по всему областному центру, но найти не мог — Верхняя Пышма находилась за пределами его полномочий.
В клубе «Радуги» «джюсовцы» чувствовали себя, как у Христа за пазухой. Кроме них, там базировались только девочки, играющие в волейбол, с которыми музыканты поддерживали тесные, но дружеские отношения. Репетировали «урфины» практически ежевечерне, а свободное от репетиций время посвящали созидательному, но не вполне легальному труду.
Александр Васильевич Новиков к тому времени уже развернул производство звуковой аппаратуры почти в промышленных масштабах. Каким образом и где он брал детали для своих усилителей и динамиков, до сих пор остается коммерческой тайной знаменитого шансонье. Но в 1983 году в его производственной цепочке случился затор: динамики не во что было вставлять. «Сашка Новиков сам не справлялся, — вспоминает Пантыкин. — Он приехал к нам и предложил сделку — он нам ставит аппарат, а мы ему строгаем колонки. Мы на «Радуге» выпиливали и сколачивали коробки, он вставлял туда динамики и увозил на продажу. Мы были дешевой рабочей силой».
Музыкально-столярный труд оплачивался бартером. Новиков поставил «Урфину Джюсу» хорошие барабаны, микрофоны, порталы. Пантыкин играл на инструменте со славной историей — с помощью именно этого синтезатора «Hohner clavinet» Давид Тухманов записывал знаменитый альбом «По волне моей памяти». Правда, продолжалось это музыкальное благолепие недолго. Через пару месяцев Новиков, видимо, нашедший более квалифицированных столяров, разорвал трудовое соглашение и просто увез всю свою аппаратуру.