Рассвет отечественного рока и саморазрушение системы развитого социализма совпали по времени, но эта одновременность отнюдь не означает причинно-следственную связь. Да, рокеры пели о проблемах, возможно, даже ставили диагноз, но болезни, и тем более летальный исход, дряхлого организма произошли вовсе не по их вине. Рок-музыка, как и любое искусство, — всего лишь зеркало, на которое, как известно, «неча пенять»…
«Искусство в принципе не может разрушить ни социализм, ни капитализм, ни что угодно, — говорит Егор Белкин. — Оно способно только влиять на умы. Неужели, если бы в Свердловске не было рок-клуба, СССР бы существовал до сих пор? Конечно, нет!»
Альбомы 1984
В первой же песне «Пианист» музыканты отмежевываются от любых возможных обвинений: «Только не стреляйте в пианиста / Пианист ни в чем не виноват». Необходимость такой индульгенции понятна: и в 1984 году, и сегодня претензий к «Метро» можно предъявить много. Наверняка 30 лет назад те, кто слушал их по долгу службы, пеняли «метровцам» за то, что они умудрились поставить в один ряд явно положительного активиста с явно нехорошими алкоголиком, наркоманом и террористом. Да и пассивная жизненная позиция героя альбома могла вызвать сомнения — зачем это воспевать?
Сегодня можно посетовать на качество записи (вокал страшно завален, особенно не повезло песне «Цена» — текст в ней разобрать почти невозможно) и на дисбаланс звучания (слишком много гитары Владимира Огонькова, она и пианино Георгия Березовского, кажется, выпирают из каждой щелочки каждой композиции).
Но давайте, по просьбе музыкантов, не будем «стрелять в пианиста». В заслугу альбому можно поставить неплохие мелодии Аркадия Богдановича (мотив «Пианиста» так вообще прилипчив) и ироническое отношение к окружающей действительности. Главный герой «Метро», тот самый, с пассивной жизненной позицией, сознательно записывается в маргиналы или, говоря по-современному, в лузеры. Он не хочет никуда бежать — ни к светлому будущему, ни в другую сторону. Он плетется позади всех, «догоняя идущего сзади» («Дорога»), да еще и собирает вокруг себя таких же отщепенцев, как он сам («Я должен петь для тех, кто опоздал» — «Рок опоздавших»). К тому же этот «жалкий шут» честно признается: «Я без грязи не умею» («Тушите свет»). Если учесть, что весь этот ёрнический пессимизм обрамлен радостными звуками пионерских горнов и барабанов, становится понятно, почему комсомольские идеологи гневно клеймили группу «Метро» за «злобность».
По воспоминаниям Богдановича, как только появлялись новые песни, группа тут же старалась выпустить новый альбом. Когда все вновь сочиненное было записано, выяснилось, что материала слишком мало, на полноценный альбом не тянет. Недолго думая, «метровцы» прилепили в конец две старых песни, что увеличило хронометраж до приемлемых 34 минут. Зря. Эти две песни, особенно длиннющий «Случайный вальс», резко выпадают из концепции альбома, торча колом в конце фонограммы. Иногда, как говорится, лучше меньше, да лучше!
Д. Лемов, 2016.
Само название альбома навевает мысли о том, что же мы потеряли с исчезновением Советского Союза. Потеря, конечно, сомнительного свойства. А потеряли и уже забыли мы немалое количество слов и терминов, которые наполняли ежедневный лексикон совка. Дефицит, очереди, общественная нагрузка, шабашка, аврал — все эти «прелести» плановой экономики ушли в прошлое. Собственно, как и последний день месяца, когда в Советской стране происходили своего рода чудеса: на производстве начинался аврал — нужно было закрывать план, а в магазинах — опять же для плана — выбрасывался дефицит. То есть само понятие «последний день месяца» — наиболее яркое отображение советского миропорядка. Что и стало отправной точкой альбома.
Казалось бы, попытка создания такого самостоятельного направления, как «сатирический рок», на основе варьирования морализаторства раннего Макаревича и юмора сомнительного качества из самого популярного в Советском Союзе журнала «Крокодил» — затея, заведомо обреченная на провал. В те темные времена оправдать занятие рок-музыкой только и могло подобное заигрывание с сатирой, ведущее, однако, в глухой тупик.
И все же оправдывает эту затею безыскусность гаражного рока отчетливыми панковскими мотивами. Сама же наивность песен альбома «Последний день месяца» проистекает, как и полагается в панк-культуре, из затянувшегося постпубертатного периода, усугубленного опьянением от собственного умения создавать рок-н-ролльные напевы и инфантильной обидой на ни в чем не повинную группу «Police».
Альбом «Последний день месяца» группы «С-34» — яркий пример советского рок-андеграунда, почти бессмысленного, но забавного и даже симпатичного в своей безапелляционности.
Алексей Коршун, 2016
Пожалуй, теперь у нас есть все основания полагать, что последний альбом «УД» вряд ли когда-нибудь станет предпоследним, не говоря уж о ближайшем времени. Отсюда — соблазн: назвать рецензию как-нибудь вроде «Смерть в стиле…» Мрачновато, но, во всяком случае, пока явственно наметилось деятельное выделение эгиды Белкин—Кормильцев из-под эгиды Пантыкина. При этом надо отдать должное «джюсовцам», не слышно ни злобного пыхтения, ни возгласов типа «забирай свои тряпки, отдавай мои куклы»; скорее, нужно говорить о естественном продолжении
Что же касается последней записи, то сами музыканты «УД» не раз отзывались о ней, как о принципиальном доведении до конца, раз уж начали; как о выполнении нелегкого обязательства перед самими собой, или даже — как о своего рода отстаивании у станка.
Выросший профессионализм группы напугал некоторых музыкантов, которые кисло закривились, стали говорить о похолодании и с умилением (несколько неожиданным) вспоминать фейерверк «Пятнадчика». Стыдно и обидно за этот инстинкт конкурентной борьбы, хотя и загнанной подчас в глубины подсознания, но чрезвычайно живучий! Братья и сестры! Давайте бороться против профессионального жлобизма, а не против профессионального мастерства.
«УД» прошел этап параноидального «детства» («Путешествие»), затем этап интуитивного тыка («15»). Начиная с «Жизни в стиле…» группа выходит на этап осмысленного творчества. Этот альбом — солидно и уверенно поставленная веха.
Но, может быть, гораздо важнее то, что этот альбом заслуживает самого горячего признания не только «рыцарей тертого джута», но и тех, кто помоложе, а с другой стороны (и это не менее радостно!) — вызовет глубокое экзематическое раздражение «тети с толстым задом и дяди с полным животом»!
«Контакт» — вещь, открывающая альбом, — вполне ясно определяет исходную точку, исходный вопрос или, попросту говоря, тему. Честь и хвала «УД»! Поскольку это — вопрос «Что я должен сказать?». Заметьте: не риторическое «Где я? Кто я? Куда я?», не самоуверенное «а сами-то вы, публика-дура?», но именно «Что я, музыкант, должен сказать, чтобы пробить стену непонимания?». Перед нами настоящий шлягер, причем, с одной стороны, — никакого тумана, а с другой — нет этого дурного демократизма въедливой строки.
Если не бояться того, что ясность концепции будет названа схематизмом, можно следующие пять пьес альбома преподнести как поиски решения, как своего рода суету вокруг контакта. Впрочем, такое понимание наверняка не единственное.
«Музей мадам Тюссо» — не просто очередное протаскивание идеи «человек-автомат-кукла — это плохо!». На этот раз не роботы, не безликие манекены вовлекают человека в свой магический танец, а вполне определенные восковые изображения великих людей. Кто из наших доморощенных рок-музыкантов хоть раз в душе, порой безотчетно, не подражал любимым звездам, не хотел быть похожим хоть в чем-то на них?
Уподобление такому подражанию (а вспомните-ка еще, кстати, школьное «мой идеал человека») танцу с восковыми фигурами — на мой взгляд, идея свежая и сильная, и последняя строчка «ты покинешь музей…», наверное, любого заставит мысленно добавить не спетое, но достаточно явное слово «навсегда».
К сожалению или к счастью, я до сих пор по техническим причинам не слышал пьесы «Гнилое золото». Скажу только одно: по-моему, текст — не в контекст.
Следующий номер — «Соблюдай дистанцию!» — поражает совершенно оригинальным, но отнюдь не сверх эффектным и не вызывающим музыкальным решением. Эта штука неожиданно заставляет констатировать: от сарказма до сентиментальности — один шаг. Уже ради одного этого открытия стоило не только записывать альбом, но и вообще делать музыку!
«Одержимый скоростью» — композиция типа «Человека наподобие ветра». К сожалению, это не очень выгодная ассоциация: «Человек наподобие ветра» — откровение высочайшего класса. Новая же ипостась образа по сравнению с ним выглядит более рассудочно и, хотя очень естественно укладывается в контекст альбома, вызывает гораздо меньший эмоциональный накал, чем это, кажется, должна делать тема одержимости чем бы то ни было.
«Мегаломания», подобно видоизмененному рефрену, повторяет идею «Музея мадам Тюссо», но на совершенно другом и, несомненно, более живом материале. Егор здесь просто великолепен! В характере, в жиле! И даже непонятно (да и неважно!), сохраняет ли он в себе или просто умело воспроизводит этот подростковый вкус и эту подростковую злость, которые одних наших музыкантов сводят на нет, а другим — давно перестали сниться.
«Физиология звукозаписи» — это ведь не только личное и вполне искреннее переживание момента отрыва результата от творчества. Это еще и задачка об отыскании предела функционирования собственной музыки. И, кажется, эта задачка вполне определенно решена «УД».
«Полный круг — 1975» — вещь, которую наверняка поймут и полюбят многие, потому что она — ясная, потому что она — чистая, потому что она покушается на иллюзии, но не лишает оптимизма. Надо обладать немалым мужеством, чтобы сказать себе: «Полный круг завершен…» И, если выйти за пределы образного строя пенсии, завершение полного круга как раз наводит на мысли о вехе, о точке… Казалось бы, этим и следовало закончить альбом.