Озорной персонаж поначалу не был принят «серьезными» музыкантами и очень серьезным президентом рок-клуба, но постепенно как-то прижился. Пернатую причесали и огламурили. Ее более мультяшный вариант, нарисованный уже единолично Ковалевым, появился на афишах и билетах рок-клубовских мероприятий. После быстро ставшей популярной песни «Чайфа» «Белая ворона» многие стали отождествлять ее героиню с птицей с эмблемы. На самом деле геральдическая ворона на несколько месяцев старше песенной. И никогда не была белой.
В ходе логотипно-дизайнерской эволюции вылупилась каноническая цветная ворона. Эта птица впервые брякнула по струнам гитары в 1988 году, когда Грахов заказал в Прибалтике четыре вида наклеек разных цветов с ее изображением. Тряпичная ворона внушительных размеров взлетела, раскидывая яйца над сценой Дворца молодежи на третьем дне рождения рок-клуба. После этого без вороны с гитарой не обходились ни сувенирная продукция рок-клуба в конце 1980-х, ни издания архивных альбомов свердловских рокеров на CD в 1990-е, ни интернет-проекты, посвященные истории уральского рока в ХХI веке.
«Она запрещает ему любить рок»(«Пинаевщина»)
Второй половиной 1986 года датируется последняя попытка отлучить свердловских рокеров от контактов с публикой и дать жесткий отпор развитию рок-музыки на Среднем Урале. Эта кампания получила название «Пинаевщина» по фамилии главного рок-антагониста.
На последнем фестивальном концерте произошел неприятный эпизод. В зале была замечена дама, записывающая выступления на магнитофон. Фестиваль официально проводился как закрытое прослушивание неаттестованных коллективов, и объявление о запрете звукозаписи висело на дверях ДК. Это не было продиктовано страстью рок-клуба к секретности, а являлось требованием идеологических кураторов, не желавших способствовать распространению «подпольных» записей.
Уличенную в нарушении даму корректно вывели из зала и попросили ее отдать записанную кассету. Женщина представилась корреспонденткой областного радио Марией Пинаевой и запись отдавать наотрез отказалась. Применять силу руководство клуба не решилось, и Пинаева, демонстративно записавшая все разъяснения и уговоры, удалилась. Рок-клубовцы стали ждать неприятностей — фамилия Пинаевой была известна в свердловских медиа-кругах.
Мария Кирилловна Пинаева (1939–1994) работала в музыкальной редакции Свердловского радио. Она создавала неплохие передачи о ветеранах и о народной музыке, страстной почитательницей которой являлась. Еще она была автором музыкальной программы «Перекресток», выходившей где-то раз в полгода и знакомившей радиослушателей с такими проблемами музыкальной жизни, как вечера для тех, кому за 40, ассортимент студий звукозаписи и воспитательная работа в женских общежитиях. Но известна была Пинаева не столько своими эфирами, сколько разоблачениями масонства. Группа таких же, как она, масоноборцев находила происки зловещих вольных каменщиков везде. Снежинка на вывеске кафе «Пингвин» виделась им звездой Давида, на спинке трона царя Салтана в постановке оперного театра они разглядели замаскированную свастику, а в декорациях ТЮЗовского «Недоросля» — вообще целый ворох страшных намеков. Инициалы Бертольда Брехта на театральной афише эти борцы со всемирным заговором расшифровывали как сокращенное название еврейской организации «Бней-Брит» и жаловались на эту сионистскую пропаганду во всевозможные инстанции. И вот Марию Пинаеву застукали с магнитофоном на рок-концерте. Вряд ли стоило ждать от ее визита восторженной рецензии.
Так оно и оказалось. 5 июля в областной партийной газете «Уральский рабочий» появилась большая статья «Совсем небезобидный рок». Подписана она была некой Н. Быковой, инженером-технологом, членом бюро комитета ВЛКСМ Уралхиммашзавода. Автор делилась своими впечатлениями о творческой мастерской рок-клуба, на которой ей «довелось побывать».
Химмашевская комсомолка анализировала текст песни группы «С-34», который ей было «из-за грохота разобрать нелегко, но… впоследствии удалось уточнить». Этот текст вызвал у нее «не праздные» вопросы.
Рассказ о выступлении «Флага» сопровождался душераздирающими деталями. «В первый же день работы творческой мастерской рок-клуба произошел инцидент, из ряда вон выходящий. Рок-группа «Флаг» выставила на сцену все изрешеченное, словно пробитое пулями, красное знамя и продолжала во время своей концертной программы имитировать расстрел этого знамени (гитары рок-мальчики держали наперевес, как автоматы). Жюри было вынуждено отстранить группу «Флаг» от дальнейшего выступления».
У инженера-технолога «вызвали недоумение названия иных коллективов: «Урфин Джюс» («Еврейский сирота»), «Наутилус», «Апрельский марш», «Икс», «Кунсткамера» и т. д. В общем, парад рок-ансамблей очень о многом заставляет подумать!»
«Многие из рок-групп получили право на публичные выступления в Свердловске и области, — ужасалась Н. Быкова. — Но не значит ли это, что тысячи неискушенных простодушных наших ребят начнут трястись и «балдеть» под «пулеметной очередью» вовсе не безобидных рокеров?»
В заключение автор статьи уже прямо призвала к «беспощадному разоблачению идейно-художественно чуждых влияний» и высказала мечту о создании в Свердловске «патриотического объединения «Память», которое могло бы внести заметный вклад в воспитание молодежи».
Редакционная врезка к материалу призывала «руководителей рок-клуба… дать правильную оценку названным проявлениям безыдейности и наладить целенаправленную работу по повышению идейно-художественного уровня ансамблей, воспитанию эстетических вкусов занятой в них молодежи».
Статья вызвала бурную реакцию в клубе. За четыре месяца его существования музыканты привыкли к легальности и расслабились, не ожидая такого наезда по идеологической линии. «Апрельские марши» написали ответ в газету, где защищали свое название, растолковывая, что апрель — это второй месяц весны, а марш — это когда ходят в ногу. Правление рок-клуба также направило в газету официальный ответ, составленный Аркадием Застырцем, в котором сообщало об осуждении поступка «Флага» и об отклонении заявки этой группы на вступление в клуб.
Но «Уральский рабочий» продолжал разрабатывать тему защиты молодежи от рокеров. В сентябре-октябре на страницах газеты появились две подборки откликов на статью Н. Быковой.
6 сентября была опубликована подборка из трех писем. Центральное место занимало послание котельщика все того же Уралхиммашзавода А. Гречишкина «С чужого голоса». Автор, оказывается, тоже побывал на последнем концерте фестиваля и тоже был глубоко возмущен увиденным. Особенно досталось группе «Степ»: «Заслуживает внимания и внешний облик солистов: черная одежда, черные повязки на руках, блестящие цепи на шее, гитары наперевес и, главное, прически, очень напоминающие челку Гитлера. Что это? Подражание фашиствующим молодчикам ФРГ и США, или попросту парни не задумывались о возможных ассоциациях? В момент исполнения одной из песен в первых рядах зала появился молодой человек в русской шапке-ушанке, который, как дурачок, стал выплясывать под зонтиком. Это вызвало смех и восторженные крики. Вот я и задумался: откуда у нас такие песни и такие ансамбли? Чью идеологическую позицию они выражают?»
Сам о том не подозревая, котельщик Гречишкин впервые описал в печати внешность двух будущих лауреатов премии ЦК ВЛКСМ — Дмитрия Умецкого (парень с челкой) и Ильи Кормильцева (человек в ушанке).
Для создания иллюзии объективности в той же подборке было напечатано письмо завсегдатая рок-клуба Оли Пикаловой, которая постаралась аргументированно ответить на все обвинения Н. Быковой.
В следующей подборке писем (4 октября) досталось уже и самой Пикаловой. Сварщик НТМК, студент-заочник В. Кочубей дал ей суровую отповедь: «Будущему музыкальному критику и музыковеду надо… призадуматься над своей позицией, над недостатками концерта». Сам Кочубей, который вместе с сослуживцами по Афганистану «решил отправиться в ДК имени Свердлова на концерт рок-групп», убедился, что «пробелы в репертуаре, очень слабые тексты песен, с позволения сказать, «артистичность» исполнителей во многом показали, что слабы рок-группы в Свердловске, и им одна оценка — плохо. Или по принципу: хорошо ли, плохо ли — лишь бы в зале хлопали? А хлопали в зале, как на «диком Западе»… Как же так, ведь это советские парни!.. Нет, не все вышли в восторге из концертного зала ДК имени Свердлова. Мы вышли оттуда, как из боя, после наступления наведенных на нас гитар и визга голосов!»
Хотя тогдашний редактор отдела культуры «Уральского рабочего» Юлия Матафонова и уверяет, что первую статью «принесли в редакцию две незнакомые девушки с Химмаша, а все письма пришли в редакцию по почте», трудно отделаться от ощущения, что «Совсем небезобидный рок» и два самых ругательных отклика написаны одной рукой. Все три автора используют схожие выражения. Все они описывают один концерт — тот, с которого выдворили Пинаеву. Все они явно не видели выступления «Флага», описывая его с чужих слов… Наконец, все они просто не могли попасть на клубное мероприятие, приглашения на которое распространялись по спискам.
Николай Грахов был уверен, что истинный автор первой статьи — Пинаева. На это указывал и стиль материала, похожий на передачи Марии Кирилловны, и комплименты в адрес общества «Память», и, самое главное, процитированный абсолютно точно текст песни «С-34». Эти стихи никому не показывали, и разобрать их можно было, только «сняв» с пинаевской записи.
Граховские подозрения подтвердились, когда несколько недель спустя из каждого кухонного репродуктора Свердловской области прозвучал радио-памфлет Марии Пинаевой «Хроники рокового братства»… В преамбуле обильно цитировалась статья Н. Быковой, причем о ее авторе приводилось больше сведений, чем было указано в газете: оказалось, что Быкова не просто Н., а Наталья, и заседает она не только в заводском бюро ВЛКСМ, а еще и в парткоме.
Собственно «памфлет» начинался с фрагмента из песни «Группы Игоря Скрипкаря» «Кто ты есть?», старого трековского хита. («Как кошмарно записано!» — сокрушался Полковник, прослушав передачу 28 лет спустя). Голос Марии Пинаевой успокаивал слушателей: «Не пугайтесь. Это всего лишь музыкальные пулеметные очереди. Это всего лишь тяжелый рок, металл или попросту металлолом. «Пора открывать себя», — призывают рок-мальчики со сцены. Зал отзывается воем, свистом, топотом. Загадочная аудитория. В перерыве посмотришь — есть даже такие, которые похожи на философа Сп