Д. Лемов, 2016
Единственный альбом «Флага» периода лидерства Сергея Курзанова (и последняя студийная полноформатная запись группы) до краев переполнена ррреволюционностью. Пафос просто выпирает изо всех составляющих этого релиза. Бравурный хард-рок побуждает слушателей взвиться кострами и маршировать колоннами незнамо куда. Патриотическо-разоблачительные тексты призывают одновременно любить СССР и не верить советской пропаганде. Стихи намекают, что «в помойное ведро» надо кинуть не только голову, с которой начала тухнуть рыба (партаппарат? Политбюро?), но и всю нечищенную рыбью тушку (неужели всю окружающую музыкантов страну?!). Разрыву мозга способствуют и лихие курзановские речевки с нежными рифмами «поллюция-революция». Общая тяга к пафосу заразила и звукорежиссера Александра Тропынина. Видимо, желая придать музыке еще большей схожести с лязгом ленинского броневика, он так перебрал с низами, что слова разобрать трудно. Общую какофонию усиливает еще и то, что альбом сделан в псевдо-зальном ключе — под всю фонограмму подложены ор и вопли истеричной публики. С одной стороны, понятно, что революционным трибунам никак нельзя без восторженных масс, но на сохранившихся записях настоящих концертов «Флага» публика ведет себя гораздо воспитанней, позволяя вникнуть в смысл песен.
Во всем этом грохоте и бардаке уходит на задний план проникновенная гитара Владимира Коровина, и теряется смысл личностной трилогии «Машина рок-н-ролла» — «Флаг» — «Музыкант» и примыкающей к ней песни «Друг». На этой цепочке можно было бы выстроить совсем иную драматургию альбома, которая не потребовала приторного пафоса и страшного перегруза, совершенно испортивших альбом.
Д. Лемов, 2016
Парни «с нашего двора» решили сыграть в рок-н-ролл. Точнее, захотели, попробовали, и появился «Дерьмонтин». Получился вполне себе крутой бульон из ритмично-танцевального квадрата, странным образом приправленный дворово-панковской стилистикой текстов. Да и в самом классическом квадрате слышно эхо стен родного периметра хрущовок.
Парни пытаются играть рок-н-ролл так, как умеют. Они, конечно, слышали, как это должно быть, но сделать так же пока то ли не могут, то ли не хотят. Это не мешает им пребывать в уверенности, что они практически «роллинги». А тем, кто этого еще не понял, лучше сказать об этом напрямую, вставив в тексты слово «рок». Ну, если не в каждый, то через один.
На фоне коллег по цеху «Чайф» сразу выделился плотной музыкальной основой, базирующейся на пресловутом квадрате. Выбранный путь оказался верным. Публика, наевшись высоколобым искусством корифеев, хотела «Белую ворону» и «народного» рока, и она это получила.
Шахрин вообще всегда очень тонко чувствует аудиторию и дает ей именно то, чего она ждет. (Если вам на ум пришло определение «конъюнктурщик», то это ваши проблемы, а не мои и тем более не Шахрина). Как ни странно, но именно эти неумелые попытки игры в рок-н-ролл с уральским акцентом стали основой для последующих безоговорочных хитов «Чайфа». А некоторые песни альбома и сегодня с удовольствием распевают как сами музыканты, так и те, чьи родители в 1987-м еще даже не познакомились.
К. Стрелков, 2016
Смешно, конечно, это звучит: «Выросли на «Чайфе». Но, в некотором смысле, так оно и есть. И запись на черно-оранжевой аудиокассете «Свема» с корявой мелкой подписью «Дуля с маком» очень точно попала тогда с ответом на большинство вечных вопросов, которые задавал себе каждый подросток в стремительно меняющемся мире. И «…Мы негодяи, мы последняя шваль…», и «…Не хочу быть таким же серым…» или «…кто же тогда даст руку мне?» — проще простого было поставить себя на место этих парней. Или встать с ними рядом.
«Дуля с маком». Разгар Перестройки. Программы «Взгляд» и «До и после полуночи». «Покаяние» Тенгиза Абуладзе и «Легко ли быть молодым?» Юриса Подниекса. Открытие супермаркета «Кировский». Нобелевская премия Иосифу Бродскому. Первая любовь. Пубертатный период.
Они были тем самым вольным ветром, которым нам всем, в конце концов, в голову надуло. Этот сквозняк так и остался с нами, хотя скрипучие, рассохшиеся форточки давно заменили на пластиковые стеклопакеты с микропроветриванием, а вечные вопросы получили совсем другие ответы.
Денис Каменщиков, 2016
1988. «Рок-н-ролл — это мы!»
Успех «Наутилуса Помпилиуса», ставшего самой популярной группой СССР, сильно расширил аудиторию Свердловского рок-клуба. Появилось первое типографское рок-издание. Активизировалась рок-н-ролльная жизнь жителей небольших городов Свердловской области. III фестиваль стал заметным культурным событием в масштабе страны.
«Восемьдесят восьмой, сулящий нам достаток и покой»(1988. Хроника)
В первые месяцы 1988 года рок-группы старательно окучивали клубы и дома культуры Свердловска и городов области. За январь—февраль состоялось не менее двадцати концертов. Особое усердие проявил тандем «Ева» + «Флаг» и молодая, но бойкая группа «Электротвист», умудрявшаяся разогревать залы почти перед всеми свердловскими командами.
В рок-клубе с прежней периодичностью проходили творческие мастерские, правда, среди групп-новичков попадалось все меньше интересных. Наступала, по определению Стерхова, «эра красных уголков», когда в рок-клуб начала проситься самодеятельность в самом кондовом смысле этого слова. Иногда это были студенты ПТУ, пару месяцев назад начавшие вместе бренчать на гитарах, а порой — рабочие какого-нибудь завода, в свободное от производственной деятельности время уже десяток лет игравшие на танцах в местном клубе.
Пример «Наутилуса» был у всех перед глазами: вчерашние студенты записались в какой-то рок-клуб, сыграли там несколько раз и — бац! — их показывают по телевизору, они собирают стадионы. Наверное, и зарабатывают неплохо. Почему бы и нам не попробовать: дурное дело — не хитрое!
Новая группа приходила в рок-клуб и заявляла, что она хочет поразить мир своей музыкой. Рудик, иногда один, иногда с кем-нибудь из музыкантов, отправлялся к ней на точку и прослушивал репертуар. Порой он был настолько плох, что этим «гениям» советовали потрудиться еще. Но в большинстве случаев группу приглашали на творческие мастерские.
Публики на такие концерты приходило все меньше. Часто значительную часть зала заполняли друзья и знакомые выступавших музыкантов. Не удивительно, что эта аудитория тепло приветствовала любой маразм, лившийся со сцены. Воодушевленная теплым приемом группа пребывала в уверенности, что она уже вписана в элитные фестивальные списки. Дальше грезились гастроли в Москве, а там — и в мировом масштабе. Вернуть музыкантов на грешную землю было нелегко. Исход беседы зависел от вменяемости и чувства собственного величия рокеров из красных уголков.
Иногда все проходило довольно гладко. Так, например, получилось с группой «Мир» — классическим ВИА, состоявшим из работников автобусного парка. Это были парни, убежденные в высочайшем качестве собственной музыки и в том, что они должны выступать на фестивале. Возражения Рудольфа всерьез не воспринимались, ведь они Музыканты, а он — какой-то администратор. После четвертого спора об их месте в списке участников будущего фестиваля уставший Стерхов включил им записи своей ижевской группы «Дисциплина». После прослушивания притихшие «миряне» торжественно пожали ему руку, признали, что он тоже Музыкант, и больше фестивальных претензий не высказывали.
И Стерхов, и Грахов, каждый со своих позиций, умели находить нужные слова для объяснения группам их истинного уровня. Объективный подход давал результаты — обиженных почти не было.
Но случались и осечки. Весной 1988 года на мастерских выступал ансамбль «Фрагмент» — скучная эстрадная музыка, но неплохие инструменталисты. После их концерта Рудик пошутил со сцены: «Да, в истории бывали разные рок-группы: «Пламя», «Сябры», вот появился «Фрагмент»». Зал оценил шутку.
Через два дня лидер и автор «Фрагмента» пришел в рок-клуб и поинтересовался, в котором из фестивальных концертов они будут участвовать? Стерхов стал ему вежливо объяснять, что, мол, так и так, надо еще поработать над материалом, подтянуть уровень… «Фрагмент» искренне удивился: «Но мы ведь самые крутые». Образованный Рудольф прибегнул к разнообразным музыкальным терминам, чтобы подкрепить свои аргументы. Ответ был тот же: «Но мы ведь самые крутые». Грахов, увидев, что у администратора разговор не клеится, попытался убедить лидера «Фрагмента» самостоятельно. Он потратил целый час своего драгоценного времени, но получил в ответ все то же: «Но мы ведь самые крутые». Случайно зашедший на огонек Калужский тоже подключился к беседе. Исчерпав все возможные доводы, он поинтересовался: «А кто для вас вообще авторитет?» — «А для нас нет авторитетов!» — «Ну а, например, «Аквариум»?» — «Да вы что, это же полное говно!» Изможденные рок-клубовцы нервно курили на площадке, а лидер «Фрагмента» с упоением рассказывал им про крутизну своего ансамбля… На фестиваль он так и не попал и наверняка до сих пор не понимает, почему.
Творческая мастерская, прошедшая 28 февраля, сильно отличалась от остальных. Набился полный зал. В программе значились «Агата Кристи», «Красный хач» и «День». Слухи об этих группах уже расползлись по городу, и концерт обещал быть интересным. Так и оказалось. «Агата», еще только нащупывавшая свой сценический имидж, показала песни из альбома «Второй фронт». «Красный хач» закрепил ноябрьский успех. Программа за зиму почти не изменилась, но сыграли ее гораздо увереннее. «День» удивил элементами театрализации. Когда музыканты уже играли вступление, солист Паша Тиганов поднялся на сцену прямо из зрительного зала. Одет он был в солдатскую шинель, что полностью отвечало духу дебютного альбома «Дня» «На западном фронте без перемен». Музыка заметно отличалась от прошлого выступления группы в СРК. Некоторые песни звучали, возможно, не очень убедительно, но прогресс был налицо.