гих докладчиков можно проиллюстрировать статьей в газете «Собеседник» (№ 27, 1988), написанной одним из участников конференции, аспирантом Московского педагогического института Валерием Ситниковым. В ней автор, рассуждая о проблемах Свердловского рок-клуба, умудрился назвать Пантыкина Алексеем, а Стерхова — Романом. Впрочем, больших ученых всегда отмечала некоторая небрежность к мелким деталям.
Общий тон и научную остроту конференции хорошо отражает цитата из коллективного доклада на тему «Рок-культура как фактор формирования политического сознания молодежи»: «В условиях перестройки политической системы нашего общества, борьбы с негативными явлениями социалистической действительности на первый план неизбежно выдвигаются темы, связанные с социально-политическими проблемами. Дальнейшее развитие тематики рока будет зависеть от изменения политической ситуации в стране, от тех жизненно важных проблем и задач, которые встанут на повестку дня перед нашим обществом».[28] И все в таком же духе.
Приятным исключением на общем фоне смотрелся доклад научного сотрудника Ленинградской консерватории Олега Сакмарова «Музыкально-интонационная среда крупного города как важный фактор развития рок-музыки». Сравнивая разные подходы известных рок-групп к своему творчеству, он приводил в пример «Аквариум» и «Наутилус Помпилиус». Интересно, думал ли тогда Олег, что в ближайшие десять лет ему предстоит поиграть в обоих коллективах?
Музыкальную программу конференции составили концерты в том же ДК УЗТМ «Апрельского марша», «Кабинета» и «Насти», а также выступление финской группы «Giddyups» — первой рок-команды из капиталистической страны, посетившей все еще закрытый Свердловск. Еще одним зарубежным гостем конференции был редактор чехословацкого журнала «Melodie» Ян Добиаш. Неизвестно, переводили ли ему все научные доклады в полном объеме, но по их итогам он заявил в интервью газете «На смену!» (26.11.1988), что «у наших и советских непрофессиональных рок-музыкантов схожие проблемы».
В начале зимы состоялись три коллективных выезда на фестивали в Москву. 2—4-го декабря в гостиничном комплексе «Измайлово» дикая Наташа «Комета» Комарова организовала фестиваль «Сырок». Его целью было знакомство столичной публики с интересными группами из провинции, ни разу до того не выступавшими в Москве. Из Свердловска приехали трое «новичков»: «Кабинет», «Агата Кристи» и «Водопад». В зале фойе и за кулисами царил жуткий бардак, организаторы дрались с милицией, публика — с музыкантами. По воспоминаниям очевидцев, наилучшее впечатление произвела «Агата», которую с тех пор принимали в Москве, как родную.
Недавно откинувшийся после 18-летней отсидки Юрий Айзеншпис начал свою продюсерскую деятельность с организации фестиваля «Интер-шанс». Поговаривали, что на него будут приглашены толпы продюсеров, которые смогут обеспечить понравившимся группам красивую гастрольную жизнь. Этими слухами соблазнились «Агата Кристи», «Чайф», «Апрельский марш» и «Сфинкс». Из-за траура по погибшим при землетрясении в Армении концерты, намеченные на 9—11 декабря, перенесли на несколько дней. Участники терпеливо ждали, а «Сфинкс» почти в полном составе вернулся в Свердловск — в понедельник надо было выходить на работу. В столице остался только их клавишник и менеджер Володя Ведерников, имевший большие виды на потенциальных продюсеров. В отчаянии он пытался организовать выступление «Сфинкса» под фонограмму, поставив на сцену звукорежиссера Валеру Бабойлова и каких-то совсем левых людей. Но такое безобразие пресекли организаторы, и «Сфинкс» в спорткомплексе «Крылья Советов» не выступил. Впрочем, конкретного результата от «Интер-шанса» не дождались и другие группы.
А еще через неделю в Москве прошел фестиваль «Рок за демократию». В одном строю с Ириной Отиевой и «Примусом» за светлое будущее поборолись в спорткомплексе ЦСКА «Кабинет» и «Отражение».
Но борьба за демократию на песенных подмостках уже выходила из моды. В топе были многотысячные митинги. Из окна рок-клубовской комнаты открывался чудесный вид на новый небоскреб Областного комитета КПСС («Комната с серым потолком с видом на обком»). Как-то в декабре музыканты вдруг увидели толпу с красными лозунгами, двигавшуюся мимо ДК Свердлова к обкому. Все воодушевились: «Революция идет!» Оказалось, что участники очередного митинга на площади замерзли и попросились в здание обкома погреться. Коммунисты разрешили занять актовый зал, и оппозиционеры радостной гурьбой туда поспешили.
В условиях растущей уличной демократии слушать протестные песни становилось неинтересно. Те, кого волновала политика, ходили на митинги, а не на концерты. Все запреты рухнули, многие рокеры потеряли точки опоры, им стало не против чего протестовать. Социальный рок практически сдулся…
Год закончился. Лучшие группы СРК смотрели вперед с оптимизмом. Все, кроме «Наутилуса», распущенного Бутусовым. Сам рок-клуб больших надежд на будущее не питал. В морозной дымке оно выглядело призрачным и туманным.
«Долго я гадал, когда пробьет мой звездный час, и вот он пробил!»(Всесоюзная слава «Наутилуса Помпилиуса»)
Главное событие свердловской рок-жизни 1988 года происходило не в Свердловске. Точнее сказать, это было даже не событие, а сейсмический процесс, эпицентр которого находился в Москве, а толчки и волны ощущались во всех концах страны. Всесоюзная слава «Наутилуса Помпилиуса» изменила судьбу группы, ее музыку, отношения внутри коллектива, но речь сейчас не об этом. Взлет «НП» сопровождал сильный шум. И в прямом смысле слова — бурная реакция зрителей на концертах, и в переносном — информационный гул, продолжавшийся весь год. Вся эта шумиха, ставшая фоном новых хитов, — отдельное явление, заслуживающее внимания.
Все началось еще в 1987 году. Череда побед на фестивалях от Вильнюса до Новосибирска сделала имя «НП» популярным в среде рок-фанов. Однако это сообщество, несмотря на общий подъем советского рок-движения, было относительно невелико. Всенародная слава свалилась на Славу и его товарищей в начале 1988 года.
Хит-парадов в СССР не существовало. Основой западных чартов являлись результаты продаж дисков музыкантов, а официальные тиражи продукции фирмы «Мелодия» особо не афишировались. Да и печатались на отечественном виниле далеко не все потенциальные обитатели хит-парадов.
Рейтинги популярности в СССР составлялись по письмам читателей, телезрителей и радиослушателей. Проверить объективность подобных голосований было крайне затруднительно. Например, на ежегодный итоговый телеконцерт «Песня года» зачастую попадали не совсем те песни, которые массово слушал советский народ. Однако других показателей популярности попросту не существовало.
Самым престижным чартом являлся хит-парад музыкальной рубрики «Звуковая дорожка» газеты «Московский комсомолец». Столичная молодежь была более музыкально продвинутой, чем ее ровесники с Камчатки или из Ашхабада, поэтому на всплеск популярности «Наутилуса» «МК» отреагировал одним из первых. В итоговом хит-параде за 1987 год («Московский комсомолец», 03.01.88) «НП» появляется не единожды. Он занял первое место в разделе «Открытие года (лучший дебют)» и пятое — как «Группа года», пропустив вперед «Черный кофе», «Машину времени», «Секрет» и «Динамик». «Разлука» стала лучшей в категории «Фонограмма или лучший альбом». В песенной десятке оказались сразу четыре композиции «Наутилуса»: «Шар…» (5), «Скованные…» (8), «Гудбай, Америка» (9), «Казанова» (10). Бутусов стал десятым в списке певцов, а Могилевский, почему-то названный Андреем, занял четвертую строчку в категории «Разные инструменты».
В хит-параде «Московского комсомольца» песни «НП» соседствовали со шлягерами Пугачёвой, Кузьмина, Вайкуле и прочих звезд советской эстрады. Ничего удивительного, что в последних числах января на концертах в столичном спорткомплексе «Крылья Советов» уральские рокеры выступали с этими звездами на одной сцене. Публика, ломившаяся на такие «солянки», с одинаковым энтузиазмом принимала и Володю Преснякова, и Славу Бутусова, и группу «Мираж». Свердловчан заметила и благословила сама Алла Борисовна. В одном из интервью она сказала: «Они цепляют зрителя. Даже тех, кто слышит их впервые. Это самое главное для артистов, выходящих на сцену. Я вижу их желание работать, думать» («Кругозор», 1988, № 5). На студии Пугачёвой началась запись нового альбома «НП». В гастрольное турне «Наутилус» отправился вместе с «Машиной времени». Приветливо распахнул двери «Росконцерт». Началась «наутилусомания».
«Разлуку» и концертные записи, зачастую весьма сомнительного качества, в промышленных масштабах размножали полуподпольные студии. «Только что вынуждены были разбираться с кооперативом звукозаписи, который за здорово живешь взялся распространять наши кассеты… Просто гангстерская ситуация!» — жаловался Илья Кормильцев («Уральский следопыт», 1988, № 12). В апреле в киоске у Киевского вокзала Николай Грахов списал на память вот такой трек-лист:
«1. Разлука ты разлука
2. Казанова ты моя
3. Искрометная
4. Роман-повесть
5. Урожай
6. Был бы белым
7. В нашей семье
8. Рвать ткань
9. Я — твой
10. Скованная одной цепью»
Подобная самодеятельность возникала, прежде всего, из-за недостатка информации. Поклонники заваливали редакции молодежных и не только изданий просьбами рассказать, кто же такие эти «Помпилиусы». Нерасторопные ведущие музыкальных рубрик не догадывались заглянуть в самиздатовские рок-журналы Свердловска, Ленинграда, Новосибирска и других городов, которые еще год назад подробно и компетентно писали об «НП». Возможно, впрочем, что профессиональные журналисты и не подозревали о существовании музыкального самиздата. Приходилось изощряться.
Например, сотрудник газеты «Советская молодежь» (Рига, 30.01.1988) Владимир Шулаков взял интервью у «популярного в Свердловске актера театра» Олега Гущина. Этот «авторитетный» источник поведал, что в «Наутилусе», «всплывшем 6–7 лет назад на одном из фестивалей Свердловского рок-клуба, четыре человека: Бутусов, Умецкий, Хоменко и Могилевский, причем только последний учился музыке» и т. п. Но «Советская молодежь» недаром считалась одной из лучших газет страны. Через два месяца 30 марта на ее страницах подробно рассказал о «Наутилусе» Николай Мейнерт, наверное,