1. Освободить от заключения всех тех задержанных органами борьбы с контрреволюцией, которым в течение двух недель со дня ареста не предъявлено или не будет предъявлено обвинение в непосредственном участии в заговоре против Советской власти или подготовке его, или в организации белогвардейских сил, или в содействии тем партиям и группам, которые явно поставили себе целью вооруженную борьбу против Советской власти.
2. Освободить от заключения всех заложников, кроме тех из них, временное задержание которых необходимо как условие безопасности товарищей, попавших в руки врагов. Необходимость дальнейшего содержания под стражей заложников такого рода для каждого отдельного лица может быть установлена только Всероссийской чрезвычайной комиссией. Никакая другая организация не имеет права брать заложников и содержать их под стражей.
3. Предписать всем революционным трибуналам и народным судам в срочном порядке пересмотреть списки осужденных ими лиц с целью применить досрочное освобождение в самых широких размерах в отношении тех из них, освобождение которых не представляет опасности для республики.
4. Поручить наблюдение за точным и неуклонным проведением этого постановления Центральному Исполнительному Комитету, а на местах — исполнительным комитетам местных Советов.
5. Ввести это постановление в действие по телеграфу.
Председатель VI Всероссийского съезда Советов
Я.Свердлов.
Секретарь Аванесов.
Запись беседы заместителя председателя ВЧК Я.Х.Петерса с корреспондентом газеты “Известия” об итогах работы ВЧК за год.
6 ноября 1918 г.
Всероссийская чрезвычайная комиссия создалась после конструирования всех комиссариатов. С упразднением Военно-революционного комитета почти вся ликвидационная комиссия его вошла во Всероссийскую чрезвычайную комиссию. Из первоначально назначенных семи товарищей только четверо — я, Дзержинский, Евсеев и Фомин — приступили к работе в ней, остальные привлечены были в разные комиссариаты.
Первой нашей задачей в то время была борьба с саботажем, разгон собраний саботирующих, арест руководителей их, конфискация имевшихся у них фондов и т. д. В тот момент политические контрреволюционные организации были слабы. Приходилось считаться лишь с отдельными группами контрреволюционеров, почти не связанных между собой единой организацией.
Такие группы, как “Организация белого креста”, “Черная точка” и другие, были вербовочными пунктами для Каледина и других контрреволюционных деятелей. Борьба с ними была легка и в первый период нашей работы отнимала относительно мало сил. После полной ликвидации саботажа Чрезвычайная комиссия занялась борьбой с хулиганством и бандитизмом, который принял тогда в Петрограде ужасающие размеры. Нам удалось арестовать князя Эболи с любовницей, и над ними — это было в феврале — были совершены нами первые смертные казни.
Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но бандитизм развивался с ужасающей быстротой и принимал слишком угрожающие размеры. К тому же, как мы убедились, около 70 процентов наиболее серьезных нападений и грабежей совершалось интеллигентными лицами, в большинстве бывшими офицерами.
Эти обстоятельства заставили нас в конце концов решить, что применение смертной казни неизбежно, и расстрел князя Эболи был произведен по единогласному решению.
Борьба с бандитизмом поглощала все наше внимание до самого переезда в Москву. Тут мы натолкнулись на относительно мало распространенное в Петрограде явление — на густую сеть активно выступавших анархистских организаций. Последние в Москве представляли собой как бы вторую, параллельную Советской власти, власть: они выдавали ордера, имели черную гвардию и тд.
Мы решили проникнуть в анархические коммуны и после обследования их мы убедились, что громадное большинство членов этих коммун обыкновенные бандиты, ничего общего с идейным анархизмом не имеющие. Тогда мы решили приступить к разоружению этих коммун.
В одну ночь при помощи вооруженной силы мы блестяще выполнили эту задачу.
Следствие по делу анархистов доказало, что наше предварительное обследование не было ошибочным: среди арестованных не больше 5 процентов оказались идейными анархистами. Организованный нами вслед за тем уголовный подотдел занялся ликвидацией наводнявшей всю Москву фальшивыми деньгами шайки фальшивомонетчиков.
Только в Москве пришлось нам в своей работе считаться уже с организованными кадрами контрреволюции, которые первой своей задачей ставили дезорганизацию Советской власти. Об этой своей задаче специально говорят в одной из резолюций правые эсеры. Когда мы до того заговаривали о проявляющейся в этом направлении работе правых эсеров, наши же товарищи склонны были отнестись скептически к нашим уверениям. Но время показало и им нашу правоту. И нам пришлось для успешной работы усилить наш контрреволюционный отдел и разбить его на несколько подотделов.
В мае месяце мы раскрыли “Союз спасения родины и свободы”. При ликвидации этой организации перед нами вырисовалась картина объединения русской и мировой контрреволюции. Уже тогда мы увидели причастность к деятельности русской контрреволюции иностранного империализма. Последний не ограничивался помощью пассивной — снабжением деньгами, он приносил российской контрреволюции и помощь активную — людьми.
В конце мая при ликвидации этой организации нам ясны стали слова Бонар-Лоу, который сказал, что союзники выступят против Советской власти лишь в тот момент, когда образуется в России группа людей, которые позовут их на помощь в борьбе против большевиков. Из различных источников мы убеждались в том, что союзники деятельно занимаются организацией таких групп.
Когда возникли опасения занятия немцами Москвы, московская организация “Союза спасения” получила от союзников 3 миллиона рублей и переехала в Казань. При ликвидации этой организации выяснились и цели ее. Она думала сорганизовать силы в приволжских городах, организовать там правительство и продержаться до прибытия на помощь союзников. Уже в тот момент выяснилось, что вместе с ними выступят чехословаки, но, к сожалению, выступление последних предупредить было уже поздно.
По найденным адресам, паролям и т. п. были произведены аресты в Казани, Рязани и других городах, и организация “Союза спасения” была подавлена. В ней всего больше оказалось офицерства. Вся внутренняя структура ее была построена на военный лад. Только при ликвидации “Союза спасения” мы выяснили, что контрреволюционные организации — от правых эсеров до алексеевцев — объединены. Для этого объединения разных течений контрреволюционного лагеря выезжала арестованная в Казани жена бывшего министра Никитина.
После ликвидации “Союза спасения” наступило в нашей работе некоторое затишье, и опять мы отдались работе по внутренней организации. Созвана была конференция провинциальных чрезвычайных комиссий. Был предпринят целый ряд других мероприятий с целью сплочения сети разбросанных по всей России чрезвычаек в одно целое.
В начале июля мы узнали определенно — подозревали мы это давно, — что следы видных контрреволюционеров ведут в дипломатические представительства союзников, даже в союзные посольства. Узнали мы об этом, когда в поисках сотрудников союзники напали на наших агентов, приглашая их приступить к предательской работе. В течение почти полутора месяцев нами велась секретная слежка. Нам удалось войти в связь с посольствами и с их агентами во многих городах, но с раскрытием наших карт мы выжидали, однако опасность предательских выступлений в отдельных местах пришлось устранять, не выжидая раскрытия всего заговора.
Мы ликвидировали местные заговоры в Вятке и Вологде. При ликвидации заговора в Вологде (в середине августа) мы убедились, что главный штаб заговорщиков находится в союзных посольствах. В конце августа выяснилось после обысков у некоторых французов, что они думают после отъезда из Москвы оставить здесь контрреволюционный штаб. Для этой цели у американского консула было созвано специальное совещание. На этом совещании решено было направить свои усилия в трех направлениях:
1. Работа по дезорганизации Красной Армии путем подкупа, саботажа, воспрепятствования доставки продовольствия, а также путем разрушения транспорта и лишения всего населения продовольственных припасов.
Выполнение этой задачи и было поручено английскому офицеру Рейли. Последний обратился, между прочим, к т. Берзину; он понял, что латышские части, состоящие главным образом из пролетариев, представляют душу русской армии, ту часть, в которой раньше, чем в других, проснулась революционная дисциплина. Он хотел направить раньше всего свои усилия на деморализацию латышских частей и с этой целью вручил т. Берзину крупную сумму денег, услащая эти свои предложения рядом обещаний насчет будущего устроения Латвии и т. п.
2. Подрывная работа — взрывы Советов, поджоги продовольственных складов и тд. Эти задачи должен был выполнять французский офицер Вертамон.
3. Шпионаж. Организация последнего была поручена американскому торговому агенту Коломатиано, который создал широкий аппарат шпионажа. Его шпионы работали на ответственных постах в советских учреждениях, доставляя союзникам нужные им сведения. Так, например, Евгений Галицьш работал в трех учреждениях военного ведомства.
Обслуживали союзников еще и генерал Загорский, и Фриде. Все эти лица добросовестно освещали положение армии. С арестом Коломатиано шпионской организации был нанесен непоправимый ущерб. Вслед за ним мы могли уже приступить к аресту Локкарта и целого ряда других главарей шпионской шайки.
В данный момент чрезвычайная комиссия занята раскрытием новых нитей союзного заговора. Пока могу лишь сказать, что, например, поджог Казанского вокзала был совершен французами. По этому делу арестовано около 80 человек, и они предстанут перед гласным судом Высшего революционного трибунала, так как целый ряд подробностей этого дела представляет большой общественный интерес.