2. Подвергнуть конфискации имущества и каре, полагающейся уличенным в государственной измене, тех из них, которые уклоняются от регистрации.
Подписали:
Председатель Совета Народных Комиссаров
Вл. Ульянов (Ленин).
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров
В.Бонч-Бруевич.
Секретарь Л.Фотиева.
Сообщение газеты “Известия” о раскрытии контрреволюционного заговора Петроградского отделения “Национального центра”.
23 сентября 1919 г.
Ликвидация восстания, поднятого командным составом на Красной Горке 13 — 16 июня и имевшего своей целью сдачу Кронштадта и Питера вождю “Лиги убийц” генералу Юденичу, обнаружила существование на Петроградском боевом участке политической, военно-технической и шпионской организации, подготовившей и руководившей выступлением на Красной Горке. Приблизительно в то же время был убит нашим караулом при попытке перейти границу на лужском направлении бывший офицер Александр Никитенко, пробиравшийся в штаб белого генерала Родзянко. Он оказался членом Петроградской военной организации белогвардейцев. При обыске у убитого Никитенко было обнаружено в мундштуке папиросы письмо на имя генерала Родзянко, подписанное “Вик”.
По целому ряду данных удалось установить, что в Петербурге существует контрреволюционная организация “Национального центра”, состав которого исключительно кадетский. Эта организация объединяла деятельность многих антисоветских групп: “Союза возрождения”, “Союза освобождения”, а также всех военно-технических и чисто шпионских организаций.
Произведенные аресты дали богатый материал и раскрыли деятельность этих изменнических групп, предававших на каждом шагу русский трудовой народ. Главной фигурой петроградского “Национального Центра” оказался кадет Вильгельм Иванович Штейнингер, инженер, владелец патентной конторы “Фосс и Штейнингер”, бывший гласный Петербургской городской думы. При обыске у В.И.Штейнингера было захвачено письмо от Никольского — представителя организации при штабе Юденича — от 30 июня, пишущая машинка, на которой печатались донесения Юденичу и воззвания контрреволюционного характера.
Письмо Никольского начинается словами: “Дорогой Вик!”
После сообщения о том, каким образом поддерживать конспиративные сношения с той стороной фронта и, в частности, кому направлять шпионские донесения из Петрограда, Никольский пишет: “Мы очень просим Вас укрепить с ними (т. е. с передаточными инстанциями генерала Юденича) связь и поддерживать их, так как считаем их работу необходимой, а Вами пересылаемые сведения очень ценными и с чисто военной, и с политической точек зрения”. Дальше в письме сообщается о возможном сроке взятия Петрограда. “До сих пор, — пишет Никольский, — нельзя сколько-нибудь верно установить срок взятия Петрограда. Надеемся, не позже конца августа. Но твердой уверенности в этом у нас нет. Хотя в случае наступления давно ожидаемых благоприятных обстоятельств в виде помощи деньгами, оружием, снаряжением в достаточном количестве этот срок может сократиться”. В конце письма Никольский пишет Вику: “Весьма вероятно, что в ближайшие дни Юденич, с которым мы в полном единении, и все мы переедем на русскую почву, на тот берег, чтобы целиком вложиться в непосредственную работу”.
Письмо, найденное у пытавшегося перейти границу офицера Никитенко, подписанное “Вик” и адресованное генералу Родзянко, гласит:
“Генералу Родзянко или полковнику С. При вступлении в Петроградскую губернию вверенных Вам войск могут выйти ошибки, и тогда пострадают лица, секретно оказывающие нам весьма большую пользу. Во избежание подобных ошибок просим Вас, не найдете ли возможным выработать свой пароль. Предлагаем следующий: кто в какой-либо форме или фразе скажет слова “во что бы то ни стало” и слово “Вик” и в то же время дотронется правой рукой до правого уха, тот будет известен нам; и до применения к нему наказания не откажитесь снестись со мной. Я известен господину Карташову, у кого обо мне можете предварительно справиться. В случае согласия Вашего благоволите дать ответ по адресу, который Вам передаст податель сего. Вик”.
Арестованный В.И.Штейнингер вначале отговаривался почти полным незнанием задетых ходом следствия лиц и документов. Впоследствии, однако, он сознался, что кличка Вик относилась к нему и что он был центральной передаточной инстанцией между “Национальным центром” и генералом Юденичем.
Далее. На границе Финляндии были задержаны А.А.Самойлов, начальник разведывательного Сестрорецкого пункта, и П.А.Боровой-Федотов, агент этого же пункта, в действительности агент генерала Юденича. Оба они пытались бежать за границу. При задержании их Боровым было выброшено напечатанное на пишущей машинке письмо от 14 июля с.г. с обращением: “Дорогие друзья!” в зашифрованном виде и с подробнейшими сведениями о дислокации войск 7-й армии, о наличных огнестрельных припасах в базах этой армии, главным образом заключались сведения о группировках контрреволюционных сил в Москве и Петрограде, а также переговоры о способе сношений.
Показаниями Штейнингера и Борового установлено, что письмо от 14 июля и сведения военного характера переданы Штейнингером Боровому для переправы их в штаб Юденича и были отпечатаны в помещении, занимаемом В.И.Штейнингером, его братом К.И.Штейнингером и инженером П.В.Грековым, обозначенным в письме от 14 июля инициалами П.В.Г. В засаду, оставленную на квартире Штейнингера. попался вскоре бывший генерал Махов.
На допросе Штейнингера от 25 июля этот последний заявил, что никакого Махова (фигурировавшего в шпионских письмах под псевдонимом Махрова) он не знает и не может объяснить, каким образом генерал попал на его квартиру. Когда же Штейнингеру было указано, что Махов сознался в неоднократном посещении квартиры, то Штейнингер заявил, что Махов мог приходить по делам закрытой патентной конторы. В конце концов, однако, при допросе от 30 июля Штейнингер показал следующее: “Генерала Махрова, который в действительности генерал Махов Михаил Михайлович, мы считаем представителем Юденича”.
Кроме того, Штейнингер оговорил и ряд других лиц, что дало возможность и дальше разматывать клубок шпионских организаций.
В шифрованном письме от 14 июля 1919 года, найденном у Борового и исходившем от Штейнингера, имелись указания на существование белогвардейской организации в Москве. В письме, между прочим, сообщалось: “Здесь работают в контакте три политические организации: СЛИК и неизвестный вам еще “Союз освобождения России” (ядро кадетское), который, между прочим, издает листовки, играющие немаловажную роль. Препровождаем несколько его последних листовок.
В национальных левых все прежние люди, так как к нам вернулся пробиравшийся с Колчаком В.Г., коего временное отсутствие чувствовалось очень сильно. Все мы пока живы и поддерживаем бодрость в других.
Черносвитов арестован и содержится в Москве, где было несколько провалов тамошней военной организации. Агоренкову, арестованному по доносу или вследствие оговора кого-либо из военных, предъявлено обвинение в измене. В Москве голод, так что нет надежды на переезд кого-либо сюда. Москва же не отозвалась на наше письмо — приглашены согласно указаниям карт. Со смертью Геонасова и с израсходованием средств прекратилась наша связь с остатками этой военной осведомительной организации. Москва нам должна за три месяца. Остров и Москва говорят о каком-то миллионе…
Просим экстренным порядком все выяснить нам и, если можно, немедленно переправить деньги, иначе работа станет, между тем сейчас наша работа могла бы быть особенно полезной и ценной. Мы взялись за объединение всех военно-технических и других подсобных организаций под своим руководством…”
Это письмо обнаружило не только то, что кадетские заговорщики находились всецело на содержании у генерала Юденича, но и определенную связь петроградской группы с московской.
Произведенные в Москве обыски и аресты обнаружили существование двух организаций белогвардейцев: политической, возглавлявшейся кадетами, и военно-технической, вербовавшей своих сторонников из старого офицерства. Большие результаты в этом отношении дал обыск у известного московского кадета и домовладельца Н.Н.Щепкина, у которого на дворе, в деревянной стене, в жестяной коробке были найдены собственноручное донесение Деникину о дислокации наших войск, шифр, различные удостоверения и т. д.
Планы московских заговорщиков и кадетских шпионов Деникина ярче всего вырисовываются в следующем письме от 22 августа, адресованном по ту сторону фронта. Это письмо было найдено у Щепкина и написано лично самим Щепкиным.
“22/8 Н.С. от объединения “Национального центра”, “Союза освобождения” и Совета общественных деятелей.
Действия против большевиков разрознены: один фронт выступает, потом отходит, за ним второй и т. д. Эти толчки вредны. После каждого внутри страны взрывы террора и жертвы, а в занимаемых местах массовые расстрелы и разочарование населения. Предпочтительнее общий удар сразу. Хотя центр изнемогает и вымирает, но готов молча терпеть, если будет знать, что вместо толчков будет накоплена сила и месяца через два последует один общий удар и освобождение. Толчки и отступления создают представление бессилия и морально на руку большевикам.
В центре России — Москве — может наступить минута, когда начнется массовое избиение всех некоммунистов (пример Харькова, Киева). Население вынуждено будет взяться за оружие, ибо все равно умирать, и будет сделана попытка свергнуть иго. Это может быть недели через две. На этот случай вам надо подготовить нам помощь и указать нам, где ее найти и куда послать для установления связи на случай захвата нами…
Сообщите все технические данные, необходимые для сношения по радио. Вы можете все это сделать, сохраняя в секрете от нас весь план. Вы нам ничего никогда фактически не сообщали, утешая нас, как маленьких, обещаниями, мы изуверились… Просим нас поставить в известность о решении о нас Антанты, роль Англии, Польши, Финляндии, немцев и др. Какие состоялись соглашения. В Москве убеждены, что немцы ведут двойную игру, ведут переговоры с большевиками. Здесь постоянно бывает делегация немцев. Москва полна пленных немцев.