Секретно-оперативная отчетность велась по особым формам, равно как и бухгалтерия. Последняя не входила в официальный отдел бухгалтерии, а представляла собой финансовое отделение контрразведывательного отдела ГПУ. В каждом отдельном случае денежная отчетность сначала сдавалась в бухгалтерию контрразведывательного отдела подотчетным начальником соответствующего отделения, проверялась там и с отметкой “арифметически счет правилен” представлялась на утверждение начальника контрразведывательного отдела, который и проверял отчетность в оперативном отношении, т. е. в смысле целесообразности произведенных расходов. В случае согласия с произведенными расходами начальник контрразведывательного отдела делал пометку “утверждаю” и представлял отчетность начальнику ГПУ. Последний, наложив резолюцию “согласен”, возвращал отчетность начальнику контрразведывательного отдела, после чего последний отсылал ее в финансовое отделение контрразведывательного отдела ГПУ.
Денежный журнал и приходо-расходная книга казначея включали в себя нижеследующие статьи: 1) жалование секретным сотрудникам, 2) оперативные расходы, премиальное вознаграждение секретным сотрудникам, 3) установление нелегальных переправ на границе, 4) установление и содержание конспиративных квартир, 5) вербовка секретных сотрудников, 6) технические расходы: закупка канцелярских принадлежностей, фотографических аппаратов, химических средств для секретной переписки, грима, гарт дероба и проч., 7) посуточные и разъездные.
Отделением по борьбе с контрреволюцией и шпионажем заведовал Каминский (под этой фамилией он официально числился в Советском представительстве); среди “своих” он был известен под кличкой Мартов, Бронек. Его настоящая фамилия Каминский. Он являлся помощником начальника ИНО ВЧК в Москве.
В одном помещении с иностранным отделом находился и разведывательный отдел (центральная резидентура, руководящая работой во всех странах), исключительно ведущий военную разведку от разведывательного управления штаба всех Вооруженных сил Советской республики.
Все денежные кредиты на покупку оружия и разведку отпускались отделу Москвой через посредство отделения Госбанка в Берлине. Огдел имел следующий официальный штат: заведующий отделом Степанов (он же заведующий отделом ПТУ), заведующий оперативной частью Петров 1-й. Заведующий агентурной частью Коротков (бывший офицер). Отдел имел обширную осведомительную сеть резидентуры во всех странах Большой и Малой Антанты.
Агент, добывший в 1924 году информацию о дислокации французской армии, получал 7 тысяч франков ежемесячно и, сверх того, премиальное вознаграждение.
Агентам, похитившим архив социалистов-революционеров, было уплачено две тысячи фунтов стерлингов.
20 июля 1923 года приехавшим из Москвы в Берлин членом коллегии ГПУ Ксенофонтовым, прибывшим по подложному паспорту на имя Кириллова, были привезены следующие директивы:
1. Работа окончательно распределяется по двум отделам — по отделу разведки и по отделу контрразведки. Отдел разведки получает все задания и кредиты от разведывательного управления штаба всех Вооруженных сил республики (т. е. из Москвы), отдел контрразведки ведет работу исключительно по линии ГПУ.
2. Степанов откомандировывается в Москву и назначается членом Реввоенсовета Республики (т. е. Революционного военного совета, являющегося высшим учреждением в Красной Армии). На его место начальником отдела военной разведки назначается его помощник.
3. Каминский и Короткое остаются на своих прежних должностях по тому же отделу.
4. С целью повести по ложному следу немецкую полицию, располагающую доказательствами виновности Петрова 1-го по делу о складах оружия в Германии, из Москвы командируется в отдел военной разведки сотрудник с дипломатическим паспортом на имя Петрова 1-го.
5. Начальником отдела ГПУ при совпредстве назначается бывший заведующий Экономическим отделом Бустром. Его помощником назначается Проскуровский (бывший заведующий Польским сектором и иностранными контрразведками).
Кроме тех лиц, для работы в том же отделе прибыли: уполномоченный иностранного отдела ГПУ Казаков (числящийся под этой же фамилией в совпредстве) и Скуя, бывший секретарь контрразведывательного отдела ГПУ, приехавший под этой фамилией в Берлин. Скуя прибыл в Берлин со специальным заданием установить секретный отдел в Югославии, где этот отдел состоял под прикрытием консула Финляндии, являющегося резидентом ГПУ.
Заведующим бухгалтерией и канцелярией отдела являлся бывший секретарь иностранного отдела ГПУ Казаков, числящийся под этой фамилией в посольстве.
Заведующим наружной разведкой, т. е. слежкой, вербовкой секретных сотрудников, похищением документов, террористическими актами, являлся Катаев, бывший начальник искусств и зрелищ КРО ГПУ в Москве и официально числящийся под этой фамилией в совпредстве в Берлине в должности старшего делопроизводителя. Уполномоченными по наружной разведке являлись: Норман, Евдокимов, Кобак и Никульцов (числящийся в совпредстве под этой же фамилией).
Заведующий связью с секретными сотрудниками — Павловская и машинистка — Каминская (жена Мартова).
Из беседы Сталина с иностранными рабочими делегациями 5 ноября 1922 года:
“ГПУ или ЧК есть карательный орган Советской власти. Этот орган более или менее аналогичен Комитету общественной безопасности, созданному во время Великой французской революции.
Он карает, главным образом, шпионов, заговорщиков, террористов, бандитов, спекулянтов, фальшивомонетчиков.
Он представляет нечто вроде военно-политического трибунала, созданного для ограждения интересов революции от покушений со стороны контрреволюционных буржуа и их агентов.
Этот орган был создан на другой день после Октябрьской революции, после того, как обнаружились всякие заговорщицкие, террористические и шпионские организации, финансируемые русскими и заграничными капиталистами. Этот орган развился и окреп после ряда террористических актов против т. Урицкого, члена Революционного комитета в Ленинграде (он был убит членом партии эсеров), после убийства т. Володарского, члена Революционного комитета в Ленинграде (он был убит тоже эсером), после покушения на жизнь Ленина (он был ранен членом партии эсеров).
Надо признать, что ГПУ наносило тогда удары врагам революции метко и без промаха. Впрочем, это качество сохранилось за ним и по сие время. С тех пор ГПУ является грозой буржуазии, неусыпным стражем революции, обнаженным мечом пролетариата.
Неудивительно поэтому, что буржуа всех стран питают к ГПУ животную ненависть. Нет таких легенд, которых бы не сочиняли про ГПУ. Нет такой клеветы, которую бы не распространяли про ГПУ. А что это значит? Это значит, что ГПУ правильно ограждает интересы революции. Заклятые враги революции ругают ГПУ — стало быть, ГПУ действует правильно.
Но как относятся к ГПУ рабочие? Походите по рабочим районам и спросите рабочих о ГПУ. Вы увидите, что они относятся к нему с уважением. Почему? Потому что они видят в нем верного защитника революции.
Я понимаю ненависть и недоверие буржуа к ГПУ. Я понимаю разных буржуазных путешественников, которые, приезжая в СССР, первым долгом справляются о том, живо ли еще ГПУ и не наступило ли время для ликвидации ГПУ.
Все это понятно и неудивительно. Но я отказываюсь понять некоторых рабочих делегатов, которые, приезжая в СССР, с тревогой спрашивают: много ли контрреволюционеров наказано ГПУ, будут ли еще наказывать разных террористов и заговорщиков против пролетарской власти, не пора ли прекратить существование ГПУ?
Откуда только берется у некоторых рабочих делегатов эта заботливость о врагах пролетарской революции? Чем ее объяснить? Как ее обосновать? Проповедуя максимальную мягкость, советуют уничтожить ГПУ…
Ну а можно ли ручаться, что после уничтожения ГПУ капиталисты всех стран откажутся от организации и финансирования контрреволюционных групп заговорщиков, террористов, поджигателей, взрывателей? Разоружить революцию, не имея никаких гарантий на то, что враги революции будут разоружены, — ну разве это не глупость, разве это не преступление против рабочего класса?
Нет, товарищи, мы не хотим повторять ошибки парижских коммунаров. Парижские коммунары были слишком мягки в отношении версальцев, за что их с полным основанием ругал в свое время Маркс. А за свою мягкость они поплатились тем, что, когда Тьер вошел в Париж, десятки тысяч рабочих были расстреляны версальцами.
Не думают ли товарищи, что русские буржуа и помещики менее кровожадны, чем версальцы во Франции? Мы знаем, во всяком случае, как они расправлялись с рабочими, когда занимали Сибирь, Украину, Северный Кавказ в союзе с французскими и английскими, японскими и американскими интервенционалистами.
Я этим вовсе не хочу сказать, что внутреннее положение страны обязывает нас иметь карательные органы революции. С точки зрения внутреннего состояния положение революции до того прочно и непоколебимо, что можно было бы обойтись без ГПУ.
Но дело в том, что внутренние враги не являются у нас изолированными одиночками. Дело в том, что они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами. Мы — страна, окруженная капиталистическими государствами, внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран. Капиталистические государства представляют базу и тыл для внутренних врагов нашей революции. Воюя с внутренними врагами, мы ведем, стало быть, борьбу с контрреволюционными элементами всех стран.
Судите теперь сами, можно ли обойтись при этих условиях без карательных органов вроде ГПУ. Нет, товарищи, мы не хотим повторять ошибок парижских коммунаров. ГПУ нужен революции, и ГПУ будет жить у нас на страх врагам пролетариата”.
НКВД НЕ ДРЕМЛЕТ
Именно при помощи ГПУ Сталину удалось построить единоличную власть.
С созданием в 1934 году общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел, с включением в его состав ОГПУ во главе с Ягодой, механизм репрессий был запущен в полную силу.