По существу инкриминируемых мне вновь отдельных выражений из “документов” как призыва к террору я также смог убедительно, думаю, доказать явную пристрастность и абсурдность их нового “толкования”. (Не случайно самые высшие партийные и советские органы, самые авторитетные лица и приговор коллегии ГПУ не нашли в них ничего террористического), но я, к сожалению, крайне ограничен местом, так как мне, несмотря на все мои настойчивые просьбы, администрация тюрьмы, очевидно, по указанию ведущего следствие, решительно отказала дать бумаги столько, сколько необходимо, и ограничила меня этим листком, и поэтому вынужден отказаться от этого желания. На основании всего вышеизложенного, будучи глубочайше убежден в своей невинности в том, в чем меня теперь обвиняют, находя это обвинение абсолютно незаконным, произвольным и пристрастным, продиктованным исключительно озлоблением и жаждой новой, на этот раз кровавой расправы надо мной, я, естественно, категорически отказался и отказываюсь от дачи всяких показаний по предъявленному мне обвинению.
Я не намерен и не буду на себя говорить неправду, чего бы мне это ни стоило. Ко всему сказанному в заключение считаю необходимым добавить, что самые методы следствия, применяемые ко мне, являются также совершенно незаконными и недопустимыми.
Мне на каждом допросе угрожают, на меня кричат, как на животное, меня оскорбляют, мне, наконец, не дают даже дать мотивированный письменный отказ от дачи показаний, а разрешают написать только — “отказываюсь от дачи показаний” без всякой мотивировки, что явно преследует цель, получив такой немотивированный отказ, толковать его потом так, как будет наиболее выгодно ведущему следствие.
Этим самым нарушаются самые элементарные права подследственного, ибо последний имеет право писать любые письменные заявления, касающиеся его дела, следственным, судебным и законодательным органам власти. Все это вместе взятое граничит с вымогательством личных показаний.
На основе вышеизложенного я прошу Центральный Исполнительный Комитет СССР:
1. О защите меня как заключенного, отбывающего уже длительный срок заключения и как человека от незаконной расправы надо мной, от незаконного нового привлечения меня к ответственности за то дело, за которое я несу уже наказание, с новым сложным и пристрастным его использованием и даче указаний соответствующим органам об отмене нового незаконно предъявленного мне обвинения и о возвращении меня в нормальные условия заключения для продолжения отбывания моего наказания.
2. О защите меня от дальнейших угроз, обращения со мной как с животным, оскорблений и криков, каким я подвергаюсь. Я, само собой разумеется, не страшусь смерти, если следственный аппарат НКВД явно незаконно и пристрастно для меня ее приготовит.
Я заранее заявляю, что я не буду просить даже о помиловании, ибо я не могу каяться и просить прощения или какого-либо смягчения наказания за то, чего я не делал и в чем я абсолютно неповинен. Но я не могу и не намерен спокойно терпеть творимых надо мной беззаконий и прошу меня защитить от них.
В случае неполучения этой защиты я еще раз вынужден буду пытаться защищать себя тогда теми способами, которые в таких случаях единственно остаются у беззащитного, бесправного, связанного по рукам и ногам, наглухо закупоренного от внешнего мира и невинно преследуемого заключенного.
М. Рютин.
4.11.1936 года. Москва, Внутренняя тюрьма особого назначения НКВД”.
Это письмо Рютина Н. И. Ежов немедленно направил Сталину. Ответа не последовало.
Мартемьяна Никитича Рютина судила военная коллегия Верховного суда СССР 10 января 1937 года с применением чрезвычайного закона от 1 декабря 1934 года, без участия обвинения и защиты.
Он был приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
ТРОЦКИСТЫ-ОППОРТУНИСТЫ
По этому делу в декабре 1934 года были арестованы и 16 января 1935 года осуждены к тюремному заключению на различные сроки от пяти до десяти лет 19 человек:
Зиновьев Григорий Евсеевич, 1883 года рождения, член ВКП(б) с 1901 года, до ареста 16 декабря 1934 года член редколлегии журнала “Большевик”;
Каменев Лев Борисович, 1883 года рождения, член ВКП(б) с 1901 года, до ареста 16 декабря 1934 года директор Института мировой литературы имени М. Горького;
Гертик Артем Моисеевич, 1879 года рождения, член ВКП(б) с 1902 года, до ареста 8 декабря 1934 года помощник управляющего Объединенным научно-техническим издательством;
Куклин Александр Сергеевич, 1876 года рождения, член ВКП(б) с 1903 года, до ареста 14 декабря 1934 года пенсионер;
Сахов Борис Наумович, 1900 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста 25 декабря 1934 года прокурор Северного края в г. Архангельске;
Евдокимов Григорий Еремеевич, 1884 года рождения, член ВКП(б) с 1903 года, до ареста 8 декабря 1934 года начальник Главного управления молочной промышленности Наркомата пищевой промышленности СССР;
Бакаев Иван Петрович, 1887 года рождения, член ВКП(б) с 1906 года, до ареста 9 декабря 1934 года управляющий Главэнергосети;
Шаров Яков Васильевич, 1884 года рождения, член ВКП(б) с 1904 года, до ареста 9 декабря 1934 года начальник Управления трикотажной промышленности Наркомата местной промышленности РСФСР;
Горшенин Иван Степанович, 1894 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста 12 декабря 1934 года начальник сводно-планового отдела Госплана СССР;
Царьков Николай Алексеевич, 1903 года рождения, член ВКП(б) с 1921 года, до ареста 12 декабря 1934 года начальник 1-го участка Тихвинского алюминиевого комбината в Ленинградской области;
Федоров Григорий Федорович, 1891 года рождения, член ВКП(б) с 1907 года, до ареста 9 декабря 1934 года управляющий Всесоюзным картографическим трестом;
Гессен Сергей Михайлович, 1898 года рождения, член ВКП(б) с 1916 года, до ареста 9 декабря 1934 года уполномоченный по Западной области Наркомата тяжелой промышленности СССР в г. Смоленске;
Тарасов Иван Иванович, 1902 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста 18 декабря 1934 года студент 4-го курса Московского юридического института;
Файвилович Леонид Яковлевич, 1900 года рождения, член ВКП(б) с 1918 года, до ареста 12 декабря 1934 года заместитель начальника Главного хлопкового управления Наркомзема СССР;
Герцберг Александр Владимирович, 1892 года рождения, член ВКП(б) с 1916 года, до ареста 12 декабря 1934 года председатель союзного объединения “Техноэкспорт”;
Анишев Анатолий Исаевич, 1899 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста 22 декабря 1934 года научный сотрудник отделения ВАСХНИЛ в г. Ленинграде;
Перимов Алексей Викторович, 1897 года рождения, член ВКП(б) с 1915 года, до ареста 9 декабря 1934 года уполномоченный Наркомпищепрома СССР по пуску стек-лотарного завода в г. Орджоникидзе;
Браво Борис Львович, 1900 года рождения, член ВКП(б) с 1919 года, до ареста 13 декабря 1934 года ответственный редактор журнала Комитета заготовок при СНК СССР;
Башкиров Александр Фабианович, 1903 года рождения, член ВКП(б) с 1920 года, до ареста 14 декабря 1934 года помощник начальника цеха завода “Красная заря” в г. Ленинграде.
Все они были признаны виновными в том, что, являясь в прошлом активными участниками троцкистско-зиновьевской оппозиции, после подачи заявлений о разрыве с оппозиционными взглядами не разоружились и занимались подпольной антисоветской деятельностью, ставили своей задачей замену существующего руководства партии и Советского правительства.
Наряду с этим Зиновьев, Каменев, Гертик, Куклин, Евдокимов, Бакаев, Шаров, Горшенин и Федоров объявлялись руководителями “московского центра”, который был якобы связан с “ленинградским центром”, подготовившим и организовавшим, как утверждалось, убийство Кирова.
Проведенной проверкой установлено, что дело о так называемом “московском центре” сфальсифицировано органами НКВД, а обвиняемые по нему лица были осуждены необоснованно. Необоснованность возбуждения дела и арестов вытекает, в частности, из того, что аресты осужденных по делу лиц производились прежде всего по признаку принадлежности их в прошлом к “зиновьевской” оппозиции, с тем чтобы возложить на них обвинение в подпольной контрреволюционной деятельности и в организации убийства Кирова.
Между тем политическое поведение этих лиц не давало никаких оснований для подобных обвинений. Действительно, все осужденные по этому делу являлись в прошлом активными участниками “зиновьевской” оппозиции, в 1926 году блокировались с “троцкистами” и за фракционную деятельность в 1927 году привлекались к партийной ответственности.
Зиновьев был исключен из партии на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 14 ноября 1927 года; Каменев, Бакаев, Гертик, Гессен, Евдокимов, Куклин, Федоров и Тарасов постановлением XV съезда ВКП(б); Шаров, Перимов, Файвилович, Анишев, Браво, Башкиров и Царьков — местными парторганизациями.
На Горшенина и Сахова за участие в оппозиции были наложены партийные взыскания. Герцберг к партийной ответственности вообще не привлекался. В ходе XV съезда ВКП(б) в так называемом “Заявлении 23-х”, а также после съезда исключенные из партии обвиняемые по настоящему делу объявили о прекращении оппозиционной деятельности и о полном подчинении решениям ЦК партии и Коминтерна.
ЦКК, рассмотрев заявления, признала их отвечающими требованиям XV съезда и в июне-августе 1928 года восстановила в партии Зиновьева, Каменева, Бакаева, Евдокимова, Гертика, Гессена, Куклина, Федорова, Башкирова, Перимова, Файвиловича и Шарова. В 1928 — 1929 годах были восстановлены в партии Тарасов, Царьков и Анишев. Одному лишь Браво при рассмотрении его апелляции в июле 1929 года было отказано в восстановлении в партии на том основании, что он и после съезда якобы продолжал оппозиционную деятельность.
Но в декабре того же года и он был восстановлен в партии.
Во время партийной чистки в сентябре 1929 года Зиновьеву обвинений в антипартийной деятельности не предъявлялось.