История “рабочей оппозиции”, название которой было использовано весной 1935 года при возникновении и расследовании настоящего дела, уходит своими корнями к тому переломному этапу, когда страна осуществляла переход от гражданской войны к мирному строительству.
“Рабочая оппозиция”, лидерами которой стали Шляпников, Коллонтай, Медведев и другие сформировалась в ходе внутрипартийной дискуссии о “верхах” и “низах”, заметной исходной вехой в которой стала Всероссийская конференция РКП(б) (сентябрь 1920 г.).
К концу года разгорелась дискуссия о сущности и роли профсоюзов.
Дискуссия проходила на фоне резкого обострения ситуации в стране — политического и экономического кризиса начала 1921 года. Установки “рабочей оппозиции” излагались в ее тезисах X съезду РКПб) под названием “Задачи профессиональных союзов (к X съезду партии)” и в брошюре Коллонтай “Рабочая оппозиция”.
Основная идея установок состояла в немедленной и полной передаче управления народным хозяйством в руки профсоюзов, как это в перспективе намечалось и Программой РКП(б), принятой в марте 1919 года.
Верховное хозяйственное управление предлагалось закрепить за Всероссийским съездом производителей. В политической области предполагалось осуществить меры по освобождению партийных органов от функций непосредственного хозяйственного управления. Одновременно ими вносился ряд предложений, направленных против бюрократизации партийного и государственного управления.
“Рабочая оппозиция” выступала также за ослабление материальных тягот рабочего класса.
Защищая на X съезде партии тезисы “рабочей оппозиции”, Шляпников говорил:
“У нас нет расхождений в основных вопросах нашей внутренней и международной политики. Эту сторону доклада, т. Ленин, мы принимаем. Но у нас много расхождений в тактических вопросах, в способах осуществления нашей общеполитической линии”.
Делегаты X съезда партии внимательно рассмотрели платформу “рабочей оппозиции”.
В документах съезда, в выступлениях Ленина отмечено, что в платформе “рабочей оппозиции” наметился явный уклон в сторону синдикализма и анархизма, выразившийся в стремлении передать массе беспартийных рабочих, разбросанных по отдельным производственным ячейкам, управление как отдельными производствами, так и всем народнохозяйственным комплексом в целом. В условиях переходного периода это вело к игнорированию роли партии в руководстве строительством нового общества.
“Вместо продолжения и исправления начатой уже Советской властью практической работы строительства новых форм хозяйства получается мелкобуржуазно-анархистское разрушение этой работы, способное повести лишь к торжеству буржуазной контрреволюции”, — говорил Ленин. Именно в этом видел он политическую опасность выступления “рабочей оппозиции”.
“Рабочая оппозиция” выдвигала ряд требований и в области изменения внутрипартийных отношений, совершенствования партийного строительства, развития рабочей демократии. И эти ее положения были поддержаны Лениным.
X съезд РКП(б) принял специальное решение “О членах распущенной группы “рабочей оппозиции”, избранных в Центральный Комитет, в котором говорилось: “Съезд призывает всех членов распущенной группы “рабочей оппозиции” подчиниться партийной дисциплине, обязывает их оставаться на порученных им местах, не принимая никаких отставок”.
Шляпников возглавил комиссию ЦК по улучшению быта рабочих, работал в составе Центральной комиссии по чистке партии.
После X съезда РКП(б) “рабочая оппозиция” некоторое время продолжала в организованной форме отстаивать свои позиции. В феврале 1922 года в Исполком Коминтерна поступило заявление, подписанное 22 участниками бывшей “рабочей оппозиции” среди которых были Шляпников, Медведев, Бруно и другие. К ним присоединились также Коллонтай и Шадурская.
В этом документе, написанном в связи с обсуждением в ИККИ вопроса о едином рабочем фронте, утверждалось, что в Советской стране с этим вопросом дело “обстоит неблагополучно”: в партию проникает буржуазная стихия, руководящие центры зажимают рабочую демократию, ведут непримиримую, разлагающую борьбу против всех, особенно пролетариев, позволяющих себе иметь свое суждение, и за высказывание его в партийной среде применяют всяческие репрессивные меры; в профсоюзах та же картина подавления рабочей самостоятельности, инициативы, борьба с инакомыслием, навязываются руководители.
В заявлении содержалась просьба вмешаться и предотвратить раскол партии, покончить со всеми ненормаль-ностями, стоящими на пути единства рабочего фронта. Заявление 22-х, переданное в ИККИ Коллонтай, 26 февраля 1922 года было рассмотрено расширенным пленумом Исполкома Коминтерна, который, однако, не согласился с оценками его авторов состояния дел в РКП(б).
При этом резолюция ИККИ и опубликованный протокол заседания комиссии Коминтерна носили по своему содержанию самый общий характер, хотя известно, что по всем пунктам заявления 22-х в специально созданной комиссии Коминтерна давали объяснения от РКП(б) Троцкий, Зиновьев и Рудзутак.
Вопрос о группе “рабочей оппозиции” поднимался на XI съезде РКП (б), который констатировал, что ее бывшие члены, вопреки решению X съезда партии, на практике не отошли от методов фракционной борьбы и нередко допускали антипартийные действия.
Отмечалось, в частности, что своими поступками Шляпников вынудил ЦК поставить 9 августа 1921 года вопрос о его исключении из партии за нарушение им партдис-циплины, и применение этой крайней меры не состоялось только потому, что при голосовании не хватило одного голоса. Что касается обращения 22-х в ИККИ, то съезд, не осуждая этот факт сам по себе, признал недопустимым сообщение Коминтерну сведений, извращающих действительную картину взаимоотношений между Российской Коммунистической партией и рабочим классом страны.
XI съезд РКП(б) предупредил Шляпникова, Медведева и Коллонтай, что, в случае проявления с их стороны и в дальнейшем “подобного антипартийного отношения”, они будут исключены из партии.
Два члена из группы (Н. В. Кузнецов и Ф. А. Митин) были исключены из партии решением съезда как чуждые пролетариату элементы.
После XI съезда РКП(б) “рабочая оппозиция” как организованная группа окончательно распалась.
В ходе последующих политических дискуссий 20-х годов Шляпников и некоторые другие лидеры бывшей “рабочей оппозиции” неоднократно и открыто выступали на страницах печати с критикой политики ЦК по отдельным вопросам. Ничего антипартийного в этих выступлениях участников распавшейся “рабочей оппозиции” не содержалось.
Так, в ходе дискуссии 1923 года Шляпников, как и некоторые другие коммунисты, обвинял ЦК партии в недооценке значения промышленности, в отсутствии должного внимания к рабочему классу и рабочей демократии. Говоря об опасности раскола партии, он требовал обеспечения условий для того, чтобы оппозиция “не загонялась во фракцию” подобно тому, как, по его мнению, поступили в свое время с группой “рабочей оппозиции”.
КАК ШЛЯПНИКОВ ПОКУШАЛСЯ НА ВОЖДЕЙ
В разгар внутрипартийной борьбы, развернувшейся после XIV съезда ВКП(б), вопрос о Шляпникове и Медведеве неоднократно поднимался на заседаниях Политбюро ЦК и в партийной печати в связи с так называемым делом “бакинской оппозиции”.
10 июля 1926 года в “Правде” они были названы даже “идейными руководителями” этой оппозиции.
Суть дела состояла в том, что еще в начале 1924 года Медведев направил одному из бывших участников “рабочей оппозиции” в Баку письмо, в котором содержались критические высказывания относительно экономической политики партии и положения дел в международном коммунистическом и рабочем движении. Письмо было зачитано нескольким коммунистам — бакинским рабочим, но никакого практического отклика оно не получило. Более того, ЦКК РКП(б) отменила решение Контрольной комиссии Компартии Азербайджана, необоснованно обвинившей этих коммунистов в создании фракции.
Тем не менее, спустя два года, в разгар борьбы против троцкистско-зиновьевского блока этот факт вдруг послужил поводом для привлечения к политической ответственности и бывших лидеров “рабочей оппозиции”. О нем вспомнили сначала в партийной печати, а затем этот вопрос стал предметом специального расследования ЦКК ВКП(б).
Центральная Контрольная Комиссия ВКП(б) образовала тогда комиссию в составе Сольца, Ярославского, М.И. Ульяновой, которая для расследования дела выезжала в Баку. Комиссия “установила, что со стороны некоторых бакинских товарищей была попытка создать группу “рабочей оппозиции”, идеологической основой которой являлись:
письмо тов. Медведева к “дорогому тов. Б.”, речь тов. Шляпникова на Хамовнической партконференции, его же статья в “Правде” и другие документы.
Все эти документы были получены приезжавшим в Москву бакинским товарищем Колосовым от тт. Медведева и Шляпникова”.
В письменном докладе об обстоятельствах этого дела в Секретариат ЦКК ВКП(б) комиссия акцентировала внимание на том, что в своей работе она постоянно встречала противодействие со стороны Шляпникова и Медведева, категорически отказывавшихся иметь дело с комиссией.
В письме от 19 мая 1928 года всем членам Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ЦКК ВКП(б), озаглавленном “Вместо ответа на полицейские вопросы ЦКК и телефонные запросы”, Шляпников указывал на фабрикацию обвинения.
Но маховик политических преследований и партийных репрессий за инакомыслие был пущен уже на полный ход.
17 октября 1926 года в “Правде” было опубликовано “Извещение ЦК ВКП(б) о внутрипартийном положении”, в котором лидерам бывшей “рабочей оппозиции” предъявлялись тяжелые политические обвинения.
В связи с этим Медведев и Шляпников обратились с письмом в Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б).
В этом письме, датированном 19 октября 1926 года, говорилось:
“В интересах нашей партии и ее подлинного единства мы считаем своим долгом сделать следующее заявление.
1. Извещение ЦК указывает, что июльский пленум ЦК и ЦКК констатировал объединение троцкистов, “новой оппозиции” и шляпниковско-медведевского течения в общий блок против партии и отметил раскольническую политику этого, блока. Мы утверждаем, что ни в каком фракционном блоке не состояли и ника